Рожденная во льду

– Да какой смысл на тебя кричать! – Бриана стиснула руки, приказывая себе успокоиться. – На тебя все равно ничего не действует. Лучше я помогу Лотти накрыть на стол.

– Нет, ты никуда не пойдешь. – Мейв мрачно сжала губы. – Ты будешь на коленях благодарить господа за то, что он позволил тебе вести такую жизнь! У тебя есть крыша над головой, есть деньги. Мне, может, и не нравится, как ты их зарабатываешь, но все-таки ты добилась кое-каких успехов и честно добываешь свой хлеб. Ты думаешь, муж и дети тебе это заменят? Ошибаешься!

– Мейв, ну чего ты пристала к девочке? – устало сказала Лотти, ставя на стол поднос с чашками и чайником.

– Не вмешивайся, Лотти.

– Да, пожалуйста. – Бриана холодно и спокойно наклонила голову. – Пусть договорит.

– И договорю! У меня тоже был выбор. И я потеряла свой шанс. – Губы Мейв дрогнули, но она сердито поджала их. – Мне не удалось осуществить свою мечту. И виной тому – похоть. Похоть, и ничто иное. О чем я могла мечтать с ребенком в животе? Только о том, чтобы выйти замуж.

– За моего отца, – медленно произнесла Бриана.

– Ну да. Я зачала ребенка в грехе и расплачивалась за это всю жизнь.

– Ты зачала двух детей, – напомнила матери Бриана.

– Верно. Однако твоя сестра с самого рождения несла на себе печать греха. Она всегда была необузданной. То ли дело ты… тебя я родила в законном браке, из чувства долга.

– Из чувства долга?

Мейв раскинула руки, положив их на спинку кресла, и горько усмехнулась.

– Неужели ты думаешь, я желала с тех пор его ласк? Или, по-твоему, мне нравились напоминания о несбывшихся мечтах? Нет… но церковь говорит, от брака должны рождаться дети. Вот я и выполнила свой долг перед церковью – позволила ему оплодотворить меня еще раз.

– Долг… – повторила Бриана, и слезы, которые готовы были потоком хлынуть из ее глаз, вдруг замерзли. – Связь без любви, без удовольствия. Неужели я родилась от этого?

– После того как я зачала тебя, мне уже не нужно было пускать его в кровать. Хватит и того, что я два раза помучилась, рожая вас с Мегги. Господь смилостивился надо мной, и второй раз оказался последним.

– Значит, все эти годы вы спали отдельно?

– Я не хотела больше иметь детей. Родив тебя, я искупила свой грех. Ты не дикая, как Мегги, а холодная, рассудительная. Ты сохранишь себя в чистоте… если, конечно, тебя не соблазнит какой-нибудь проходимец. С Рори ты чуть было не согрешила.

– Я любила Рори. – Бриана ненавидела себя за то, что у нее глаза на мокром месте. Но ей было так жалко отца и женщину, которую он боготворил, но от которой отказался.

– Ладно, ты была ребенком, – снисходительно усмехнулась Мейв. – Но теперь ты уже взрослая. И довольно хороша собой. Не забывай, что может случиться, если ты поддашься на мужские уговоры. Этот тип, что сидит наверху, он как приехал, так и уедет. А ты останешься одна с ребенком. И будешь опозорена навеки!

– Господи, как часто я думала, почему в нашем доме нет счастья, – прерывающимся голосом проговорила Бриана. – Я знала, что ты не любила папу, и мне было очень обидно. Но потом я узнала от Мегги, как ты хотела стать певицей и… и утратила эти мечты. Мне стало тебя жалко. Тебе, наверное, было очень больно, да?

– Ты все равно не в состоянии понять, что значит лишиться единственной мечты.

– Вероятно. Хотя мне непонятно и другое. Как может женщина выносить и родить детей, которые ей на самом деле совершенно не нужны? – Бриана дотронулась пальцем до щеки, но она оказалась совершенно сухой. Сухой и холодной, как мрамор. – Ты всегда обвиняла Мегги в том, что она посмела появиться на свет. Теперь я вижу, что ты и меня не любила, а родила только из чувства долга, чтобы загладить прошлый грех.

– Но я всегда о тебе заботилась, – начала Мейв.

– Заботилась… Да, конечно, ты меня не била, как Мегги. Просто чудо, что бедняжка меня за это не возненавидела. На нее ты всегда кричала, а со мной разговаривала холодно и все муштровала, муштровала… Что ж, это принесло свои плоды. Мы неспроста получились такие разные.

Бриана спокойно села и подняла с полу вязанье.

– Я хотела любить тебя и никак не могла понять, почему не испытываю к тебе настоящей нежности, а делаю все по обязанности, из чувства долга. Теперь мне наконец понятно: оказывается, причина не во мне, а в тебе.

– Бриана! – ужаснулась Мейв. – Как ты можешь говорить такое? Я всегда старалась уберечь тебя от беды, защитить…

– Не нужно меня защищать! Ты можешь быть довольна: я одинока и все еще девственна. Я вязала вяжу и буду вязать одеяльца для чужих детей. У меня есть свой маленький бизнес. Не волнуйся, мама, все и дальше будет, как было, только я перестану корить себя за мою холодность к тебе.

Слезы уже высохли, и Бриана смогла поднять глаза.

– Лотти, вы не нальете нам чаю? А я расскажу вам, куда вы с мамой поедете отдыхать. Вы были во Франции?

– Нет, – Лотти проглотила комок, подступивший к горлу.

Сердце ее разрывалось от жалости, причем жалела она обеих. Грустно посмотрев на Мейв и не понимая, чем ее успокоить, Лотти со вздохом принялась разливать чай.

– Нет, – повторила она. – Во Франции я не была. А мы что, туда поедем?

– Да, и очень скоро, – откликнулась Бриана, опять взявшись за спицы. – Завтра я поговорю о вашем путешествии с Мегги. – Она заметила во взгляде Лотти сочувствие и заставила себя улыбнуться. – Вам придется побегать по магазинам, выбирая себе бикини.

Смех, прозвучавший в ответ, был ей наградой. Лотти поставилачашку на стол и, погладив Бриану по холодной щеке, пробормотала:

– Умница ты моя!

На уик-энд в Блекторн пожаловала семья из Хельсинки: мать, отец и трое детей. Бриане некогда было даже присесть. Сжалившись над Коном, она отослала его к Мерфи, поскольку трехлетний рыжеволосый мальчуган то и дело хватал пса за уши или за хвост. Конкобар страдал, но переживал свое унижение молча, не огрызаясь.

Свалившиеся как снег на голову гости отвлекли Бриану от неприятных воспоминаний о скандале с матерью. Финны были шумными, веселыми и голодными, как медведи, очнувшиеся после зимней спячки.

Бриана была от них в восторге.

На прощанье она расцеловала детей и дала им в дорогу дюжину пирожных. Едва машина финнов, отправившихся на юг, скрылась из виду, к Бриане подкрался Грей.

– Уехали?

– Ох… – Бриана прижала руку к сердцу. – Как ты меня напугал! – Она обернулась и пригладила волосы, выбившиеся из прически. – Я, честно говоря, надеялась, что ты сойдешь вниз и простишься со Свенсонами. Малыш про тебя спрашивал.

– У меня до сих пор по его милости полтела и куча бумаг липкие, – криво усмехнулся Грей. – Он, конечно, малый сообразительный, но жуткий непоседа.

– Трехлетки всегда такие.

– Не знаю, тебе видней. Я могу сказать только одно: такому дай палец, он всю руку откусит. Бриана лукаво улыбнулась.

– А что же ты так мило с ним общался? Думаю, он на всю жизнь запомнит хорошего дядю-американца, который играл с ним в ирландской гостинице. Малыш и уезжал в обнимку с грузовиком, который ты ему вчера подарил.

Грей пожал плечами:

– Да я просто случайно увидел его на витрине, вот и купил.

– Случайно, значит… – делая вид, что верит, откликнулась Бриана. – Так-так… А кукол для девочек ты тоже случайно прихватил?

– Ну… Ну хорошо. Не спорю, я люблю побаловать чужих детей. Но сейчас не это главное, – он нежно обнял Бриану за талию. – Главное, что мы опять остались одни.

Поспешно отгораживаясь от него, Бриана протянула руку и уперлась Грею в грудь.

– У меня столько дел, столько дел!

Грей выразительно посмотрел на ее руку.

– Дел?

– Да, мне нужно съездить в одно место, а потом перестирать кучу белья.

– А потом ты будешь его развешивать, да? Я обожаю глядеть, как ты вешаешь белье сушиться. Особенно когда на улице ветерок. Это так сексуально!

– Господи, ну что за глупости! Улыбка Грея стала еще шире.