Приговоренные к безумию

– Пустяки. – Повернувшись, Ева свирепо пнула колесо машины «Скорой помощи». – Это ведь я привела ее туда!

– Разве она не такой же коп, как ты?

– Не в этом дело. Я привела туда ее и еще шес­терых копов и увернулась, когда Геллер швырнула в меня ножницы.

Голос Евы дрогнул, и Рорк взял ее за плечи.

– А Пибоди оказалась не такой проворной. В этом твоя вина?

– Дело не в вине! Я привела туда их всех, чтобы задержать и передать медикам женщину, которая, возможно, все равно умрет. Я приказала этим лю­дям рисковать жизнью ради нее. Ради женщины, которая продавала маленьких девочек. На моих руках кровь Пибоди – и все из-за женщины, которая торгует детьми! – Она вцепилась в его рубашку. – Какой в этом смысл?!

– Лейтенант!

Ева вздрогнула, услышав голос Макнаба, и бы­стро повернулась.

Он еще никогда не видел ее плачущей. Даже не знал, что она умеет это делать.

– Пибоди пришла в себя. Вы были правы – они собираются ее отпустить. Только подождут, пока пройдет головокружение. Она спрашивала, здесь ли вы.

– Я пойду к ней.

– Даллас! – Макнаб преградил ей дорогу и взял ее за руку. – Если вы спросите ее, какой в этом смысл, она вам ответит. Меня вы не спрашивали, но я все равно скажу. Если что-то нужно сделать, то это должны делать мы. Меня там не было, но я пре­красно знаю, что вы вошли туда первой. Значит, вы понимали, какой в этом смысл.

Ева глубоко вздохнула:

– Возможно, я просто нуждалась, чтобы мне об этом напомнили…

Она поднялась на крыльцо, и Рорк проводил ее взглядом.

– Ты хороший парень, Йен, – сказал он, поло­жив руку на плечо Макнаба. – Давай купим Пибо­ди цветы.

– Обычно я их ворую.

– На этот раз сделаем исключение.

ГЛАВА 21

Уитни выслушал устный рапорт Евы в своем ка­бинете. Она была без жакета, а на рубашке темнело пятнышко засохшей крови.

– Пибоди уже отпустили из Центра здоровья?

– Когда я уходила, ее готовили к выписке. Ду­маю, ей сейчас понадобится пара свободных дней.

– Проследите, чтобы она получила все необхо­димое. Дуайер и Прайс доставлены в Управление и будут содержаться в одиночных камерах без права общения с кем бы то ни было, пока ситуация не раз­решится. Убежище в Олбени мы держим под наблю­дением. Когда вы зачистите все в городе, Дьюкс будет арестован. Мы решили, что его не следует трогать до вашего рейда на сегодняшнее вечернее собрание.

– Да, сэр. Дуайер и Прайс всего лишь солдаты, а Дьюкс – один из генералов. «Командир», – вспомнила Ева характеристику соседки. – Возмож­но, он поддерживает связь с другими руководителя­ми организации. Так что пусть отсиживается, пока мы не сломаем хребет всей шайке. Сэр, поскольку Дуайер подтвердил участие мэра Пичтри, я прошу разрешения на официальный допрос.

– Мэр согласился на временный домашний арест. Все его исходящие и входящие контакты по аппаратам связи отслеживаются. По совету адвоката он признался, что совершал сексуальные… проступ­ки, но продолжает отрицать любую связь с «Искате­лями Чистоты». Все равно на его карьере поставлен крест.

– Только на карьере?

– Да. Я согласен, что этого недостаточно… Как бы то ни было, вечерняя операция важнее допроса мэра. Мы схватим большинство, если не всех ос­тальных членов организации, и практически унич­тожим ее. А это приоритетная задача.

– Если мэрия служит прикрытием для терро­ристов, то разобраться с этим не менее важно, майор!

– Разве закрытие дела зависит от того, допроси­те ли вы Пичтри сегодня или завтра?

Еве хотелось заняться мэром как можно скорее. Она жаждала его крови.

– Может зависеть, если он сообщит дополни­тельную информацию.

– Уверяю вас, что с его армией адвокатов вам понадобится немало времени, чтобы вытянуть из Пичтри что-либо, помимо его имени. А сегодня вы не можете позволить себе тратить время. Пичтри никуда не денется. Даю вам слово, что завтра в де­сять утра он будет в вашем распоряжении.

– Благодарю вас, сэр.

– Вы отлично поработали, несмотря на множе­ство препятствий… – Уитни внимательно посмот­рел на Еву, словно сомневаясь, нужно ли продол­жать. – Мне бы хотелось передать вам сегодняшние слова шефа Тиббла. Он сказал, что вы заслужили капитанские лычки, Даллас.

– Это не имеет значения.

– Бросьте! Мы же с вами говорим наедине. Вы давно заслужили эти лычки, и если бы дело было только в заслугах, то уже носили бы их. Но, к сожа­лению, учитывается еще и возраст. Сколько вам лет, Даллас? Тридцать?

– Тридцать один, сэр.

Уитни усмехнулся:

– У меня, кажется, есть несколько рубашек, ко­торые постарше вас. Правда, мне приходится пря­тать их от жены. Впрочем, в некоторых обстоятель­ствах ваш возраст может оказаться преимуществом.

– Майор Уитни, я прекрасно понимаю, что здесь играет роль моя личная жизнь. Я знаю, что к моему браку с Рорком многие в департаменте отно­сятся с подозрением – за исключением тех случаев, когда он оказывается полезным. Этот брак служит большей помехой для моего повышения в звании, чем использование мэром услуг секс-брокера и тан­цы в женской одежде – для его политического будущего. Шеф Тиббл был прав. Я сама сделала вы­бор.

– Надеюсь, вы так же хорошо понимаете, что в этом кабинете ваш брак не считается помехой.

– Разумеется.

– Если бы это зависело от меня, вы бы уже по­лучили ваши лычки.

– Раньше мне это казалось важным, сэр, а сей­час нет. Боюсь, я не смогла бы соблюдать «правила игры» с той же страстью, какую я вкладываю в ра­боту.

– Когда-нибудь вы измените ваше мнение, Дал­лас. – Майор откинулся назад, и его стул скрип­нул. – Быть может, для этого понадобится несколь­ко лет, но это произойдет. Идите домой, приведите себя в порядок и наберитесь сил. А потом арестуйте этих ублюдков.

Ева решила в точности следовать указаниям и, придя домой, сразу же пошла в душ. Она жалела лишь о том, что не может смыть досаду и гнев так же легко, как кровь и пот.

Положив ладони на кафельные плитки, Ева под­ставила голову под струи горячей воды, прогоняю­щие тупую боль. Стоя двадцать минут под душем, она позволила себе ни о чем не думать. Потом она шагнула в сушилку, наслаждаясь обдувающим ее го­рячим воздухом, завернулась в полотенце и напра­вилась в спальню. Там она обнаружила Рорка, хотя он, по ее расчетам, должен был в это время присутствовать на каком-то важном совещании.

– Сядь, Ева.

Кровь похолодела у нее в жилах.

– Пибоди?..

– Нет, с ней все в порядке. Она уже на пути сю­да. Тебе просто нужно посидеть.

– Через несколько часов у меня крупная опера­ция. Следственная группа заслужила участие в ней. Их нужно проинструктировать.

– Это может подождать несколько минут.

Не успела она возразить, как он вдруг поднял ее на руки.

– Пусти! У меня нет времени для секса.

– Если бы я думал, что тебе нужен секс, мы бы уже были в постели. – Рорк уложил Еву на кушетку и сел рядом. – Повернись на бок и закрой глаза.

– Послушай, Рорк… – Ее веки затрепетали, когда он начал массировать ей плечи.

– У тебя здесь узлы размером с мой кулак. Я мог бы ввести тебе расслабляющее, но сначала попробу­ем массаж.

– Если ты не прекратишь это через пятнадцать минут, тебе не поздоровится!

Наклонившись, Рорк коснулся губами ее напря­женного плеча.

– Я люблю тебя, Ева, несмотря на твое упрям­ство.

– Дело не в упрямстве. Я… не уверена в себе. Зато этот урод Дуайер не сомневается, что он прав. Хотя всего лишь старается спасти свою шкуру и шкуру своей подружки.

– Многие уверены, что они правы, хотя в дейст­вительности это совсем не так. Нормальному чело­веку свойственно сомневаться.

– Но не до такой степени! Кстати, «Искатели Чистоты» вербовали именно тех, кто начал сомне­ваться абсолютно во всем.

Рорк внимательно посмотрел на нее.

– А в чем сомневаешься ты?