Поцелуй смерти

– Она помогла вам убить Фрейда?

– Нет, я сделал это самостоятельно. Френд пронюхал о моих намерениях и собирался использовать свое влия­ние, чтобы перекрыть и без того жалкое финансирование исследований регенерации органов животных. Но я его опередил.

– Однако вам пришлось уйти в подполье, – заметила Ева, не сводя с него глаз и сделав еще один шаг вперед. – Вы планировали перейти к человеческим органам, поэто­му заметали следы.

– И хорошо заметал! Мне удалось привлечь к своим исследованиям несколько лучших умов в области медицины. Все хорошо, что хорошо кончается. Дальше ни шагу! – предупредил он, сочтя, что Ева подошла к нему слишком близка.

Она остановилась возле койки на колесах, на которой лежала Луиза, небрежно положив руку на спинку.

– Вы ведь знаете, что Янг арестован. Он вас разобла­чит.

– Ни в коем случае, – усмехнулся Уэйверли. – Этот человек одержим нашим проектом. Он спит и видит свое имя в заголовках медицинских журналов. Янг верит в меня, как в бога. Он скорее перегрызет себе вены, чем предаст меня.

– Очевидно, вы не могли рассчитывать на подобную преданность со стороны Во?

– Нет. Иметь с ней дело всегда было рискованно, поэ­тому она знала о проекте лишь в общих чертах. Опытный врач, не весьма нестабильная особа. Тиа начала проявлять строптивость, узнав, что наши человеческие образцы были… изъяты без разрешения.

– Она не ожидала, что вы будете убивать людей?

– Едва ли их можно назвать людьми.

– А другие ваши сотрудники?

– В этом медцентре? Ханс верит в наше дело так же, как и я. Колин? – Уэйверли пожал плечами. – Он пред­почитает притворяться, будто не знает о проекте в полном объеме. Конечно, есть и другие. Такое великое предпри­ятие требует большой, тщательно отобранной команды. Но им известно далеко не все.

– Это вы подослали наемного убийцу к Джен?

– Так вы уже ее обнаружили? – Уэйверли восхищен­но покачал головой; его волосы блестели как золото в ярком свете лабораторных ламп. – Быстрая работа. Да, разумеется. Она тоже принадлежала к тому мусору, кото­рый необходимо вымести.

– А что скажет Кэгни, когда узнает, что и его племянница принадлежала к этому мусору?

– Он не узнает. Избавиться от трупа в центре здоровья не составляет труда. Крематорий работает бесперебойно. Случившееся с ней останется тайной.

Уэйверли рассеянно провел рукой по волосам Луизы. Ева поняла, что готова убить его уже за один этот жест.

– Конечно, это сломит его дух, и нам с ним придется расстаться, – продолжал Уэйверли. – Жаль приносить в жертву двух превосходных врачей, но прогресс всегда тре­бует великих жертв.

– Рано или поздно он все узнает.

– Да, когда-нибудь. И будет считать себя виноватым. Ведь Колину известно, что все наши эксперименты и ис­следования проводятся без официальной санкции. Но он оправдывает себя преданностью корпорации. Один врач не предает другого.

– Вы, однако, этим не гнушаетесь, – заметила Ева.

– Я предан только своему проекту.

– Что вы надеетесь приобрести?

– Значит, вот какой пробел вы не в силах заполнить! – Его глаза сверкнули изумрудно-зеленым блеском. – Мы нашли способ омолаживать человеческие органы. За один день умирающее сердце может стать здоровым – и не только здоровым, а сильным и молодым. – В его голосе послышалось возбуждение. – Восстановленные нами ор­ганы становятся лучше, чем были до болезни. Мы не можем только оживлять их, но я не сомневаюсь, что со временем мы добьемся и этого.

– Оживлять мертвых? – Ева не верила своим ушам.

– По-вашему, это фантастика? Но раньше фантасти­кой считали и пересадку органов, и замену роговицы глаза. Мы научимся оживлять людей, и очень скоро. А сейчас мы уже почти готовы сообщить о нашем открытии. Сыворотка, введенная при помощи простейшей хирурги­ческой операции в поврежденный орган, будет регенерировать клетки, побеждая любую болезнь. Через несколько часов пациент перейдет на амбулаторное лечение, а через двое суток станет здоровым. Причем с собственными, а не искусственными сердцем, легкими или почками. – Он наклонился к ней, сверкая глазами. – Вы все еще не по­нимаете масштаба проекта. Процедуру можно повторять снова и снова, с каждым органом. Отсюда полшага до ре­генерации мышц, костей, тканей. Теперь нам предоставят любое финансирование, необходимое для завершения ра­боты. Через два года мы сможем полностью воссоздавать человека, используя его же тело. Жизнь удлинится вдвое, если не больше, а смерть со временем исчезнет вовсе.

– Она никогда не исчезнет, Уэйверли. Пока существу­ют люди, подобные вам. Интересно, кого именно вы буде­те отбирать для воссоздания? – осведомилась Ева. – На Земле ведь недостаточно места, недостаточно ресурсов, чтобы вечно жили все. – Она видела, как его улыбка ста­новится кривой. – Значит, вы будете выбирать тех, у кого больше денег?

– А кому нужны старые бродяги и шлюхи? Уэйлен у нас в кармане, и он использует свое влияние в Вашингто­не. Политиканы клюнут на это. Принцип естественного отбора существовал испокон веков. Всегда выживают до­стойнейшие.

– И этих «достойнейших» будете выбирать вы?

– А почему бы и нет? Выбор должен осуществлять тот, кто держал в руках сердце человека, проникал в его мозг…

– Значит, ваша миссия – создавать, формировать и отбирать?

– Признайтесь, Даллас, что мир стал бы лучше без об­ременяющих его подонков.

– Вы правы. Только у нас разное мнение о том, кого считать подонками.

Ева резко толкнула койку вправо и прыгнула вперед.

Рорк присел на корточки у запертой стеклянной двери. Контрольная панель была очень сложной, и ему пришлось предельно сосредоточиться. На скуле у него багровел синяк, на плече кровоточила рваная рана, но он не обращал на это внимания. Главное, руки его не дрожа­ли.

Рорк даже бровью не повел, услышав шаги в коридоре, так как мог узнать за милю топот дешевых полицейских ботинок.

– Господи, Рорк, это вы так поработали над тем пар­нем в конце коридора?

– Она там. – Он даже не посмотрел на Фини, продол­жая возиться с панелью. – Я точно знаю. Отойдите в сто­рону, не заслоняйте свет.

Пибоди кашлянула, когда компьютер повторил свое предупреждение.

– Если вы ошибаетесь…

– Я не ошибаюсь.

Ева ударила Уэйверли кулаком в челюсть, и он упал, потянув ее за собой. Этому человеку было что терять, и он защищался отчаянно. Ударившись головой о колеса койки, Ева почувствовала во рту вкус крови, перед глаза­ми ее замелькали звезды.

Полуслепая от бешеного гнева, Ева прижала локоть к горлу Уэйверли. Задыхаясь, он потерял ориентацию, и ей удалось вырвать шприц, прежде чем Уэйверли успел им воспользоваться.

Пыхтя и выпучив глаза, он застыл, когда она приста­вила шприц к его шее.

– Боишься, ублюдок? Не нравится собственное лекар­ство? Только пошевелись, и ты мертв! Как ты сказал – через три минуты? Я буду сидеть и смотреть, как ты поды­хаешь, точно так же, как ты наблюдал за смертью других людей.

– Не надо… – прохрипел Уэйверли. – Я задыхаюсь. Не хватает воздуха…

– Я могла бы разом избавить тебя от мучений, но это слишком легкий выход. Ты хотел жить вечно, Уэйверли? Ну, так ты сможешь осуществить это за решеткой. – Ева тяжело вздохнула. – Прости, но я не могу удержаться. – Размахнувшись, она изо всех сил двинула его кулаком в лицо.

Ева уже хотела подняться, когда двери открылись.

– Ну и ну, вся шайка здесь, – пробормотала она, про­ведя по распухшим губам тыльной стороной ладони, и протянула шприц Пибоди. – Запечатай его как следует и будь осторожна – здесь яд. Рорк, ты весь в крови.

Он шагнул к ней и осторожно вытер кровь с ее губ.

– Ты тоже.

– Хорошо, что мы в центре здоровья, – усмехнулась Ева. – Можешь допросить меня, Фини, когда расчистишь это месиво. И кто-то должен позаботиться о Луизе. Долж­но быть, он усыпил ее: она проспала все это время. Кста­ти, нужно немедленно арестовать Россуэлла – Уэйверли его выдал.