Страница 1 из 10

Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

Таругин Олег Витальевич

Олег Таругин

В оформлении переплета использована иллюстрация художника П. Ильина

Автор считает своим долгом напомнить, что описанные в книге события в определенной степени выдуманы и не имеют ничего общего с событиями реальной истории. Действующие лица романа и названия некоторых географических объектов также вымышлены, и автор не несет никакой ответственности за любые случайные совпадения.

Автор выражает глубокую признательность за помощь в написании романа всем постоянным участникам форума «В Вихре Времен» (forum.amahrov.ru). Отдельная благодарность Борису Каминскому (Синицыну) за критику и помощь в работе над книгой. Спасибо большое, друзья!

Пролог

А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты…

Заливавшая окрестности неестественно-резким, химическим светом осветительная ракета наконец догорела, и снова наступила темнота. Если немцы будут придерживаться прежнего графика, следующую следует ждать минут через пять-семь. Примерно столько времени нам и нужно, чтобы проползти очередные три десятка метров, поскольку двигаться быстрее с грузом никак не получалось. Да и оба наших пленных фон-барона прилично снижали темп движения: хоть и начали службу еще в Первую мировую, ползать на брюхе за прошедшие годы определенно разучились.

– Ну что, старшина, вперед? – Я легонько хлопнул Феклистова по голенищу сапога. – Если так и дальше пойдет, через три-четыре ракеты будем у своих – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, конечно. И поосторожнее, запомнил, где у них колючка натянута? Смотри не запутайся, цепкая она, зараза. Мужики, остальных это тоже касается. Давай, Архип Петрович, время пошло.

– Добро, – пробасил старый артиллерист и сноровисто, словно показывая остальным, как правильно, пополз вперед, периодически замирая, чтобы проверить подозрительное место лезвием трофейного штыка. Конечно, вряд ли фрицы заминировали нейтралку: затяжных позиционных боев тут не велось, линия фронта двигалась каждые несколько дней, так что вражеских разведгрупп, шныряющих туда-сюда, бояться не приходилось, но и рисковать не хотелось. Оторванную руку или ногу даже артефакт Гурского, при всех его уникальных возможностях, обратно не пришьет. Но двигаться мы тем не менее старались не по прямой, а от воронки к воронке: уж там-то точно никаких противопехотных сюрпризов быть не может. Лишние метры и минуты, конечно, но лучше, как учит народная мудрость, перебдеть, чем недобдеть…

Следом за старшиной полз я, за мной Яша и поручик, затем пленные и остальные бойцы. Угловатый вещмешок с нашим главным трофеем я тащил лично, никому не доверяя ценный груз, то есть не тащил, конечно, а толкал перед собой. Вот так мы и двигались уже почти полчаса, или, если применять альтернативную меру исчисления времени, – четыре осветительные ракеты…

Неожиданно Феклистов замер, негромко звякнув чем-то металлическим, и по потной спине тут же побежали щекотливые мурашки: блин, неужели все-таки мина? Если да, сумеет ли старшина ее снять? Он все ж таки артиллерист, а не сапер. Сомнения развеял сам Архип Петрович, негромко сообщивший:

– Не боись, Виталий Батькович, то я проволку ножичком поддел, сейчас проход организую. Ты рогульки-то не потерял? Давай их сюдой…

Облегченно вздохнув, я прополз немного вперед и протянул старшине парочку заранее выломанных полуметровых палок с рогатинами на концах. Впереди снова негромко звякнуло: видимо, Феклистов приподнимал нижние ветви немецкой колючки, закрепляя их подпорками на такой высоте, чтобы в образовавшийся проход смог проползти человек. Провозившись еще минуты две, он удовлетворенно прошептал:

– Ну, вроде все. Только это, ползите аккуратно, тут немцы кое-где мины понаставили, да к колючке привязали, а трогать их я поостерегся, никогда таких не видал, на банку консервну похожи. Ежели заденете проволку, может и ахнуть. Ты там передай остальным, чтобы, значится, поосторожнее…

Перемазанные глиной и засохшим болотным илом подошвы старшинских сапог снова пришли в движение: артиллерист проползал под колючим заграждением. Приготовившись пропихнуть в узкий проход драгоценный сидор, за эти полчаса доставший меня по самое не могу, я замер, услышав со стороны немецких окопов знакомый хлопок ракетницы. Блин, вроде ж рано?! Торопливо уткнувшись физиономией в землю, застыл без движения, когда над головой повисла на парашютике проклятая «люстра» и окружающий мир снова стал черно-белым, словно старая фотография.

Томительно тянулись секунды. Отбрасываемые горящей алюминиево-магниевой смесью изломанные, излишне-четкие тени неторопливо ползли по земле, порой сплетаясь в причудливые узоры. Разумом я прекрасно понимал, что разглядеть нас на перепаханной воронками, заросшей травой и редкими островками кустарника земле весьма непросто. Но все равно не мог отделаться от навязчивого ощущения, будто лежу на идеально ровном голом поле и меня уже с любопытством рассматривает в прицел немецкий пулеметчик, лениво прикидывая, куда всадить первую пулю…

Наконец потемнело, и я, отсчитывая про себя секунды, пополз дальше, размышляя, что ж это за такие «консервные мины» и зачем фрицам их к колючей проволоке привязывать. Может, старшина никогда растяжек не видел? Так нет, в том-то и дело, что видел и даже устанавливать помогал, когда я эсэсовцам минный сюрприз в лесу готовил, еще и вопросами всю обратную дорогу мучил…

Пропихнув наконец угловатый сидор через проход, я пополз следом, напрягая глаза в попытке рассмотреть в слабеньком звездном свете смутившие старшину мины. А рассмотрев, лишь коротко выругался про себя: затейники-фрицы установили под проволочным заграждением «шпринг-мины»[1], прикрепив к колючке штоки взрывателей натяжного действия, так что заинтересованно сопящий рядом со мной старшина прав: если зацепить проволоку, мина может сработать. И вот тут меня накрыло: если Феклистов никогда подобных мин не видел, значит, и не подорвался он просто чудом! У этой хреновины разлет шрапнели как минимум несколько десятков метров!

– Так нешто я не понимаю? – пригладив привычным жестом усы, ухмыльнулся тот. – Чай, не первая у меня война-то. Вона, вишь, те проволки, что к минам идут, сейчас натянуты, а были, значит, провисшие, схалтурили минеры ихние, стал быть. Вот я помалеху колючку и поднял, покуда они не натянулись. Не боись, если не дернуть, не взорвется. Перерезал бы, да нечем, а отвязывать боязно.

Окончательно перебравшись на ту сторону, я развернулся и жестом подозвал поручика, обрисовав ситуацию. Скрипнув зубами, тот сообщил, что все понял и сейчас передаст остальным, заодно увеличив дистанцию между людьми. И посоветовал мне подобрать в качестве укрытия подходящую воронку – на тот случай, если кто-то все же зацепит мину.

Снова потянулись томительные минуты ожидания. Вот миновал опасное место Яков, и я с облегчением выдохнул, с удивлением отметив, что, похоже, вовсе не дышал все то время, пока он протискивался под низко натянутой, едва не касающейся гимнастерки колючей проволокой. Вот в узком проходе показался поручик – и замер, вжимаясь в землю, поскольку над нами повисла очередная ракета. Дождавшись темноты, Николай Павлович сноровисто прополз дальше, бесшумно съехав на пузе в воронку, где укрывались мы с Яшей. Настала очередь генерал-майора с оберстом. Надеюсь, им не придет в голову героически погибнуть, подорвав себя и выдав всех нас? Как ни крути, сейчас они – самая слабая часть нашего плана, эдакая пятая колонна в замурзанных до полного изумления после наших болотных похождений френчах…

– Я им слово дал, что в плену к ним будут относиться согласно конвенции о военнопленных, – неожиданно буркнул Гурский. Судя по его тону, сам он в этом вовсе не был уверен и сейчас переживал, не пришлось ли ему ненароком солгать.

Sprengmine 35 – немецкая выпрыгивающая противопехотная мина кругового поражения. Упрощенно называется просто «прыгающей миной».