Страница 70 из 79
— Трогать можно и даже нужно, — ответила Джин. — Немедленно ставьте капельницу. Обязательно. Как он дышит?
— Тяжело, с хрипом.
— Свист, хлюпанья?
— Да, госпожа, присутствуют.
— Похоже, задето легкое, — предположила Джин. — Мы имеем в наличии клапанный пневмоторакс. Значит так, Милюк, — она на мгновение задумалась, — огнестрельное ранение немедленно заклейте пластырем, — продолжила она почти сразу, — чтобы туда не проникал воздух, а потом перевяжите. Под ключицей сделайте прокол ножницами. Надо выпустить воздух, который уже попал и скопился внутри…
— Как «ножницами»?
— Да, ножом или ножницами, чем найдется, — подтвердила она. — Потом полученную рану также заклейте и завяжите, срочно везите сюда. Если все так, как вы говорите, это пациент для немедленной операции.
— У нас еще последний адрес, — напомнил Милюк.
— Хорошо, заезжайте за последним и срочно сюда, — согласилась Джин.
— Слушаюсь.
«Я скоро стану главным хирургом сирийской армии, как моя бабушка когда-то была главным хирургом войск СС, — подумала Джин с грустной иронией. — Стоит мне только задержаться в Даре на недельку».
— Я осмотрел глаз, — выскочив из соседней комнаты, к ней подбежал офтальмолог. — Я полагаю, зрение можно сохранить. Надо провести отсечение выпавшего цилиарного тела и наложить сквозные швы, а дальше уже применять консервативное лечение.
— Хорошо, — кивнула Джин. — Если надо отсекать, будем отсекать. Готовьте раненого к операции, — распорядилась она. — Он будет следующим, пока Милюк не привез еще тяжелых. У вас есть с собой специальное оборудование? Вы сами справитесь с этим делом?
— Я не умею накладывать швы, — растерянно произнес офтальмолог. — Да и отсекать не очень, — добавил он растерянно.
«Он умеет только указкой показывать буквы на доске и спрашивать, где „а“, где „б“», — рассерженно подумала Джин.
— Хорошо, я сделаю рассечение и удалю, — согласилась она. — Операция сложная. Мне нужно хорошо видеть, что я делаю, и вы мне тоже нужны постоянно рядом для консультации.
— Линзы я обеспечу, я привез с собой, мне сказали, — ответил доктор поспешно. Было видно, он очень обрадовался, что оперировать глаз все-таки придется не ему. — Постою, конечно.
«Короче, не сбежишь».
— Тогда все в порядке, — кивнула Джин. — Вдвоем мы справимся, я уверена. К тому же не надо забывать, что раневый канал проходит в головной мозг. Вы это заметили?
— Нет, — ответил офтальмолог, опять заметно растерявшись.
— Неважно, — Джин поморщилась. — Я посмотрю сама. Слава богу, в этом я понимаю. Идите, готовьтесь, — распорядилась она и, повернувшись, снова вошла в операционную.
— Все готово, — доложил Джин Фарух. — Я все очистил и осмотрел. Повреждены кишечник в двух местах и, как мне кажется, задета часть печени.
— Плохо, но все же не смертельно, — Джин надела чистую маску, подошла к операционному столу. — Полиорганное заражение только началось. Возможно, мы успели в самый последний момент, и это его единственный шанс спастись. Будем удалять, шить, и как можно быстрее. Больше ничего не остается. Надо соревноваться со смертью. Наперегонки. Надеюсь на победу.
— Я не вижу ни резиновых трубок, ни зондов, — заметил Фарух с сомнением, оглядывая приготовленный инструментарий. — Их не привезли? Как мы будем вести больного после операции? Надо же делать промывания для снижения интенсивности обменных процессов, сужать сосуды, дезинфицировать полость…
— Мы не будем ставить никаких трубок вообще и ничего не будем дезинфицировать таким образом, — спокойно ответила Джин. — Мы просто зашьем больного, и все. Дальше будем действовать исключительно при помощи капельниц, инъекций и таблеток. Без всяких трубок и зондов.
— Как это так? — спросил Фарух растерянно.
— Вот так, — строго ответила Джин. — Два дня назад я сделала такую операцию генералу Шаукату. Как вы знаете, он чувствует себя хорошо и уже начал работать. То же самое я собираюсь повторить и в данном случае. Без всяких трубок и промываний, — повторила она настойчиво. — Теперь не отвлекаемся, коллега, — поднесла Джин скальпель к больному органу, — у нас мало времени. Я говорила, сделать надо много. Работаем. Сестра, следите, пожалуйста, за показаниями деятельности сердца и кровяным давлением.
Джин уже накладывала завершающие швы, когда Измир сообщил ей, что пятый раненый оказался легким. У него повреждение правой кисти, он ходит, так что сам сел в машину, и Милюк с помощниками наконец-то возвращаются в резиденцию.
— Хорошо, будем ждать, — кивнула Джин, снова склоняясь над раненым.
— Мой пациент готов к операции, — подскочив, доложил ей офтальмолог.
— Сейчас, одну минуту, — Джин отошла от стола, сдернула шапочку с волос, промокнула салфеткой выступивший пот. — Я иду. Фарух, заканчивайте здесь. Потом отвезите больного в палату и сразу готовьте операционную для следующего пациента. Сейчас Милюк привезет к нам еще двух очень тяжелых.
Она вышла в коридор и сразу услышала, как зазвонил ее собственный мобильный телефон, предоставленный для связи Бушрой. Вынув трубку, Джин увидела номер Логинова. Сердце вздрогнуло: «Неужели ориентировка уже пришла?» Она тут же одернула себя: «Не может быть, надо успокоиться и отвечать так, чтобы ничем не выдать своего волнения». Джин нажала на зеленую кнопку.
— Я слушаю.
— Это Борис, Зоя, — все-таки американская шпионка вздрогнула, услышав его голос. — Ты не передумала? Может, все-таки увидимся вечером? Я все еще держу тот номер в Даре за собой.
Она не торопилась с ответом. Джин раздумывала. Нет, встречаться с Борисом Логиновым она не собиралась. Сближение с ним не входило в ее планы, но она не могла не думать о том, что сегодня или завтра Ахмет принесет ответ из Эль-Кута, и она узнает дату бомбардировки Зейтума. Значит, нужен повод, чтобы выманить Бориса из ловушки, спасти ему жизнь. Поэтому окончательно отказываться и разрывать отношения не стоит. Надо оставить лазейку.
— Да, я передумала, — мягко ответила она. — Сейчас я не могу, у меня много операций. Я позвоню тебе сегодня или завтра. Ладно?
— Ладно, — услышала Джин. — Как там чувствует себя эта женщина, Милиса?
— Ей намного лучше, — ответила Джин. — Никакой угрозы жизни больше нет. Только проблемы со внешностью.
— Тоже решится, — уверенно произнес русский. — Я звонил отцу. У него есть знакомый пластический хирург. Он приедет сюда и все сделает в лучшем виде.
— Прекрасно, — Джин улыбнулась. — Я очень надеюсь на тебя в этом плане. Пожалуйста, не забудь.
— Я не забуду, — ответил он. — У меня у самого душа не на месте. Можно сказать, не столько для нее, сколько для самого себя делаю, чтобы совесть очистить. Так я буду ждать звонка? — спросил он с наигранным равнодушием. — Когда?
— Да, жди, — ответила Джин с искренней теплотой в голосе. — В самое ближайшее время. Правда, номер в Даре отдай, он нам не нужен. Я скажу, где мы встретимся.
— Хорошо, — согласился он. — До встречи.
Она сбросила вызов, сунула мобильник в задний карман джинсов. «Я позвоню тебе, когда точно буду знать о времени нанесения удара, — решила она. — Я позову тебя к Абии, когда сама уже уйду за границу. Пока ты будешь ехать, ждать меня, снова возвращаться в Зейтум, атака уже закончится. Ты останешься жив и поможешь Милисе. Больше мне ничего не надо».
Весь оставшийся день Джин провела у операционного стола. Вслед за Ибрагимом оперировала раненого с совершенно разорванным осколками лицом, того самого, у которого западал язык. Таких страшных ранений лица в американской армии она давно не видела. Это могло произойти, когда в человека практически стреляли в упор, например с танка. Точнее, стреляли не по отдельно стоящему человеку, тогда от него и мокрого места не осталось бы, а по толпе, в упор. Обильно сыпавшиеся, просто градом, осколки снарядов оставляли такие ужасающие повреждения совершенно мирным, безоружным людям.
Когда операция подходила к концу, позвонила Бушра. Она сообщила, что президент аль-Асад выразил желание лично посетить пострадавших манифестантов и нанесет визит в резиденцию. Естественно, с прессой. Возражать, конечно, Джин не стала — не ее дело, им виднее, но самой ей вовсе не хотелось бы при этом присутствовать, ведь ее могли узнать. Мало ли кто пожалует в свите президента. Там и послы, и советники, и шпионы. К тому же нельзя было сбрасывать со счетов деятельность Махера и его спецслужбы. Раз у Махера появились сомнения на ее счет, он легко может навести справки, не дожидаясь отчета из Москвы на запрос Логинова. Он заинтересован найти компромат как можно скорее. Еще неизвестно, что могут накопать его ищейки, возможно, им и Москва не понадобится.