Страница 69 из 79
— Хорошо, госпожа, — ответила Джин. — Спасибо. Мы немедленно приступим к операции.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо, так как Зоя очень хороший доктор, — Бушра прикоснулась к руке сирийской женщины и улыбнулась ей, точно в телевизоре или на портрете. Та даже покачнулась от такого высокого внимания, совершенно растерявшись.
Сестра президента прошла к машине и села в нее. Кортеж двинулся по аллее. Высокий мужчина в белом халате, офицер охраны, которому было поручено помогать ей, спустился по лестнице и быстро подошел к Джин.
— Фарух аль-Джубар, я служил хирургом пять лет, — сказал он. — Майор Раджахи приказал мне во всем помогать вам. Кого первым нести в операционную?
— Юношу с ранением в живот, — распорядилась Джин. — У него серьезное положение, развившийся перитонит, — объяснила она.
— Я понял, — кивнул аль-Джубар, — прикажете готовить наркоз?
— Да. Какой наркоз?
— Только масочный.
— Это плохо, — Джин покачала головой. — Впрочем, ничего другого не остается. Будем стараться действовать быстро. Больной и так страдал от болей довольно долго, операции под местной анестезией он не выдержит. Несите его в операционную, — приказала она, — и начинайте готовить к операции. Когда наркоз подействует, доложите.
— Слушаюсь, — доктор тут же передал распоряжение Джин охранникам.
— Идите с ними, подготовьте инструмент, — сказала молодая женщина сестре. — Я сейчас приду.
— Где это их так всех? — к ней подошла Снежана. — Неужели на демонстрации? — спросила девушка шепотом.
— Да, там, — подтвердила Джин. — Пожалуйста, надень халат и маску, — попросила она. — Твоя помощь тоже может потребоваться.
— Я ничего не умею делать, — Снежана даже испугалась.
— Я расскажу тебе, — спокойно ответила Джин. — Не волнуйся, у тебя получится. Сейчас еще привезут раненых, и будут нужны руки.
— Хорошо, я с радостью, — Снежана побежала одеваться.
— Теперь с вами, — Джин повернулась к офтальмологу. — Ибрагима уже отнесли в палату? — спросила она у Мары.
— Да, — подтвердила та.
— У пациента серьезное повреждение глаза. Пожалуйста, осмотрите его внимательно перед тем, как я возьму человека на операцию, — распорядилась Джин. — Потом доложите, — она так и сказала, уже во второй раз — «доложите». Словно дело происходило не в резиденции госпожи аль-Асад, а где-то на американской военной базе. — Мы совместно примем решение, как все сделать так, чтобы сохранить ему зрение. Если для этого есть хоть малейшая возможность, мы не должны упустить ее. Вам ясно?
— Так точно, — офтальмолог аж подскочил на месте. Похоже, он привык получать приказы, именно так с ним и следовало разговаривать, а не «будьте любезны» и «пожалуйста», как она пыталась раньше.
— Мне что делать? — испуганно спросила Мара.
— Идите с ним, — Джин ласково обняла ее за плечи. — Не волнуйтесь, не волнуйтесь, мы сделаем все возможное. Девушка пойдет с вами, — она показала на Снежану. Она только что снова выскочила на террасу, уже в полной экипировке. — Следи там за всем и сразу докладывай мне, — приказала ей Джин.
— Есть! — девушка ответила шутливо по-русски. — Пойдемте, не бойтесь, — взяв под руку, пригласила она Мару уже на арабском языке.
Джин поднялась по ступеням и вошла в операционную.
— Как наркоз? — спросила она Фаруха. — Сколько прошло времени?
— Сейчас должен подействовать, — тот взглянул на часы. — Мы дали дозу где-то на час-полтора. Этого хватит?
— Должно хватить, — кивнула Джин. — Больше не надо. Организм ослаблен.
— Госпожа, звонит майор Раджахи, — в операционную заглянул Измир. — Там возникли трудности. Они не знают, что делать.
Мужчина протянул ей мобильный телефон. Джин взяла трубку.
— Приготовьте новую пару перчаток, — попросила она сестру. — Я слушаю, Милюк.
— Тут молодой человек лет двадцати, один в доме, — услышала она голос помощника Бушры. — У него повреждения челюстей и что-то с языком. Мы не можем его поднять. Как только начинаем, язык блокирует доступ воздуха в дыхательное горло и юноша начинает задыхаться. Мы не можем перенести его в машину. Что делать?
— В доме действительно никого нет? — серьезно спросила Джин.
— Никого. Куда они делись, он не может нам рассказать. Может, бросили.
— Тогда сами поищите булавку или иголку, — сказала Джин, — проколите язык, вытащите его наружу и просто пришейте к рубашке, например. Тогда язык не будет западать и вы сможете поднять больного.
— Пришить язык? — Милюка явно озадачило ее распоряжение.
— Что вы удивляетесь? — строго сказала Джин. — В полевой хирургии самая обычная вещь. Ведь это вообще опасно для раненого, даже если его никуда не переносить. Он может неудачно повернуться, язык заблокирует дыхание, он тут же задохнется и умрет. В крайнем случае, если ничего не получится, проткните ножом дырку в трахее, — добавила она, — сразу под кадыком, и поставьте трубочку. Можно взять от использованной шариковой ручки, поищите такую.
— Но ведь пойдет кровь?
— Пойдет, — согласилась Джин. — Нам главное, чтобы раненый дышал, пока мы довезем его до операционной, и этой цели мы достигнем. Во избежание обезвоживания и загустения крови поставьте капельницу. Вы видели, как я это делала. Я вам показывала. Вы сможете поставить катетер. Справитесь?
— Справимся, — ответил Милюк. — У меня есть некоторый опыт. Приходилось делать это на войне. Сделаем. Я еще перезвоню.
— Хорошо.
Джин вернула трубку Измиру, снова подошла к операционному столу и надела новые резиновые перчатки.
— Вы действительно хороший врач, — сказал Фарух. — Видите выход для пациента в любой ситуации.
— Спасибо, — скромно ответила она. — Были случаи, когда пришлось научиться многому.
«С такой бабушкой стыдно быть плохим врачом, — подумала Джин про себя. — Слышать все равно приятно».
— Так, что тут у нас? — она склонилась над больным. — Дайте мне сюда свет, пожалуйста. Я полагаю, разрез будем делать срединный с расширением снизу. Согласны? — она взглянула поверх маски на Фаруха. — По внешнему обследованию, похоже, именно там находится часть воспаленной кишки, которую придется удалять.
— Я согласен, вам виднее, — ответил Фарух. — Наркоз подействовал? — спросил он медсестру.
— Так точно, — ответила она. — Пациент спит.
— Очень хорошо, — кивнула Джин. — Тогда приступим.
— Сколько времени уже длится заражение? — спросил Фарух, подавая ей инструмент.
— Я полагаю, с неделю, — ответила Джин. — Он был ранен две недели назад, где-то дней семь организм сопротивлялся, но помощи никакой оказано не было. Тогда все и началось.
— Выживаемость при перитоните с таким сроком не больше десяти процентов, по статистике, — заметил Фарух.
— Меня не интересует статистика, — ответила Джин. — Меня интересует пациент. Я хочу знать, какие органы повреждены и что надо сделать, чтобы спасти пациенту жизнь. Только это меня сейчас волнует. Если он продержался так долго, мы не имеем права даже сомневаться. Мы должны сделать все от нас зависящее и верить в успех. Видите, сколько гноя, — Джин показала Фаруху пораженные ткани. — Срочно вычищаем все это, мне надо добраться до кишечной петли. Я полагаю, главный источник там.
— Опять звонит майор Раджахи, — в операционную заглянул Милюк, — сказать, что вы оперируете и не можете подойти?
— Нет, почему же. Вычищайте здесь все, я сейчас, — сказала она Фаруху.
Сдернув перчатки и маску, Джин вышла в коридор и в который уже раз взяла трубку:
— Я слушаю, Милюк.
— Мы все сделали, как вы сказали, госпожа Зоя, — доложил офицер. — Раненого погрузили, поставили капельницу. Сейчас приехали по второму адресу. Тут все серьезно. Раненый лежит на дворе, под солнцем. В доме тоже никого нет. Похоже, он подвергся нападению. У него старое ранение плечевого сустава, сквозное, но там все более-менее заживает. Недавно полученное, совершенно новое ранение в груди, огнестрельное. Кто-то пытался застрелить мужчину, а он убегал. Так и оказался на дворе, — взволнованно продолжал Милюк. — Его догнали, но не убили, а только ранили. Что-то, видимо, помешало. Я уже вызвал полицию, чтобы разобрались в произошедшем. Никаких других пострадавших мы не обнаружили. Соседи попрятались. Похоже, он лежит здесь часа два или три, и у него сильное внутреннее кровотечение. Что делать? Можно ли его трогать?