Проект «Изоляция»

Интерком продолжал надрываться, ему было совершенно всё равно, насколько плохо его хозяину. Молот нажал кнопку связи только ради того, чтобы прекратить невыносимый звук, разрывающий и так больную голову.

– Мда, – раздался из динамика голос начальника СБ. – Ты другого времени не мог найти, чтобы помереть?

– Нет, – огрызнулся майор. – Говори, чего нужно. Судя по твоей роже, ничего хорошего не случилось.

– Ты прав, – отозвался Артём. – Мужик один из техников спятил.

– Ну, так заприте его в медблоке, пускай мозгоправы с ним возятся.

– Он уже заперся.

– Ну и хрен с ним, – массирую виски, отозвался майор. – Жрать захочет, выйдет.

– Он заперся в реакторной и говорит, что ему приказали взорвать тут всё. Там с ним психологи беседы ведут, отвлекают. Но мне кажется, надолго их не хватит.

– Он реально может рвануть?

– Техники говорят, что да. Мозгоправы в этом уверены почти на девяносто процентов. Так что приходи в себя, собирай необходимых бойцов и готовь штурм. Думаю, минут двадцать у тебя есть.

– Ты что, башкой поехал? Такие операции за двадцать минут не делаются.

– А мне по фигу, делаются или нет. Через двадцать минут ни тебе, ни мне и вообще никому на хрен не нужен будет этот штурм, поскольку тысяча человек будет парить вместе с призраками в черноте космоса. Всё, время пошло.

– А сами?

– Мои люди не компетентны в этом, они хорошие наёмники, прекрасные солдаты, но не борцы с террористами. Ладно, время идёт.

Артём был прав: каждый должен заниматься своим делом. И борьба с подобными психами было делом Мечислава.

С трудом поднявшись, Молот сделал несколько упражнений, пытаясь прийти хоть в какую-то норму. Как ни странно, это удалось. Через десять минут он уже инструктировал небольшую группу, стоящую возле лифта на самом нижнем уровне.

– Итак, один псих что-то делает с реактором. У нас есть минут пять, может семь. Двери заблокированы. Идеи?

Трое бойцов склонились над виртуальной схемой. Кот ткнул пальцем в вытяжку.

– Это единственный проход, если, конечно, двери не подрывать.

– Дверь нам подорвать не дадут. Там механизм защиты, который подорвёт всё к чёртовой матери. И реактор, и нас. А этот воздуховод слишком узкий. У нас нет бойца, который туда бы пролез. Мы все слишком крупные, даже без снаряжения застрянем.

– Тогда я не знаю, – отозвался Кот.

– Есть человек, – задумчиво произнёс Данила, служивший раньше в СОБРе. – Олег из суворовцев.

– Ты совсем башкой поехал? – поинтересовался Молот. – Он же ребёнок, ему пятнадцать. Да признаю, стрелять за месяц кое-как его научили. В принципе, из винтовки с нормальной оптикой он нашего психа завалит, генераторная всего метров пятьдесят. Но он никогда не стрелял в людей, никогда не был в бою. Ты хочешь доверить ему жизнь тысячи людей?

– А всё равно, кому, – поддержал Данилу Кот. – Артём передал, что он активировал систему, у нас десять минут. На то, чтобы прорезать дверь, уйдёт минимум двадцать. Так что решай, командир, часики тикают.

– Зови Олега.

Олега нашли буквально за несколько секунд. Персональные датчики, носимые на руке в виде браслета, позволяли делать это почти мгновенно. Ещё через три минуты двое бойцов доставили парня к реактору.

– Ты всё понял?

– Так точно, – отозвался немного ошеломлённый Олег.

– Тогда успеха. У тебя ещё четыре минуты. Если не успеешь…

– Не надо, товарищ майор, я всё сделаю.

И парень, подтянувшись на руках, залез в жестяной короб, тянущийся внутри стены. Ему подали «9А-91» старенький, но надёжный. Как раз с ним и можно развернуться в узком воздуховоде. К тому же у него был ещё один плюс: он бил короткими очередями.

Десять метров по металлическому коробу, потом вырезать решетку небольшим лазерным резаком, ещё одним ноу-хау ковчега.

Все замерли, глядя на часы, висящие над дверью. До взрыва осталось три с половиной минуты.

– Если парень справится, – прошептал Кот, – у Ярослава даже полшанса не останется.

Молот только кивнул: его это очень сильно беспокоило. Подленький Ярик, поняв, что проиграл, будет способен на всё.

Мечислав не смотрел на часы, висящие над заблокированной дверью. Всё его внимание было приковано к старым наручным командирским часам. Это всё, что осталось ему от родителей, которых он никогда не знал. Часы были уникальные, сделанные в первой партии в 1965 году, под крышкой был выдавлен номер семь. Он не знал, кто был его отец или кому часы дарили, но они были ему дороги.

И вот секундная стрелка прошла рубеж крайнего времени.

Взрыва не было.

Потом прошла минута и ещё одна. На лицах стоящих рядом людей было написано беспокойство и радость. Они ещё не знали, удалась ли операция, но были рады, что взрыва нет.

– Взрыва не будет, – раздался в маленьком наушнике майора голос Артёма. – Твой парень справился. Молоток мальчишка, с первой очереди разнёс голову и за три секунды до взрыва отключил таймер. Правда, вам придётся резать двери. Парень, когда вывалился из воздуховода, сломал ногу, и ему никак не открыть. Так что берите резак и вперёд.

– Ты, Шест, совсем охренел, – ответил в гарнитуру майор. – Гони сюда техников, пусть режут, не моя задача двери вскрывать.

Начальник СБ отключился, и через пару минуты появились техники с кучей оборудования.

Молот терпеливо ждал, хотя ему очень хотелось, чтобы время шло побыстрее. Там, за дверью, парень, которому нужна помощь, а лазерный резак – намного крупнее того, что дали Олегу, – медленно кромсал дверь метровой толщины, выполненную из лучшей стали.

– Ещё минута, и всё, – крикнул мужик с лазерным резаком. По приказу майора он прорезал дыру в человеческий рост.

– Сначала входим мы, – проинструктировал Молот врачей. – Если всё нормально, заходите и занимаетесь раненым.

– А что такая предосторожность? – поинтересовался пухленький мужичок, которого все называли Иванычем.

– Парень убил человека, и для него это стресс. Возможно, он сейчас не совсем адекватен.

– Совсем вы, военные, с ума посходили, мальчишку на боевую операцию отправили.

– Ты меня не лечи, – огрызнулся майор, – было бы больше времени, придумали бы что-нибудь другое. А так форс-мажор. Ты что думаешь, я кипятком от этой идеи писал? Парень может сломаться, для нормального человека убийство – это стресс. Ты мне лучше скажи, с чего этот придурок нас подорвать решил?

– Примерную картину мы установили. Это предварительный набросок ситуации. Короче, где-то с неделю назад ныне покойный прекратил принимать таблетки и пообщался с призраками. Вот они и толкнули ему идею, что нужно всё взорвать. Мало того, наш покойник оказался парнем религиозным и принял призраков, сопровождающих ковчег, за ангелов, и занялся осуществлением божественной воли. Там ребята его комнату вскрыли. Диагноз – псих без вопросов. Прямо на стенах своеобразные иконы с ангелами и за их крыльями ядерный гриб. И одно слово везде от пола до потолка «ИЗНИЧТОЖЕНИЕ». Короче, вот такая картинка.

– Мда, – протянул майор. – Знавал я психов, но такое первый раз слышу.

– Да ладно вам, Мечислав Дмитриевич, вспомните огромное количество сект Армагеддона. И если одни просто готовились к его приходу и совершали ритуальные самоубийства, то находились и такие, кто стремился его приблизить. Их боевые отряды готовились по программам элитных спецподразделений, и должны были захватывать шахты пусковых баллистических ракет, ядерные электростанции и лаборатории с различными вирусами военного назначения.

– Ну, если в таком ключе смотреть, то про это знаю не понаслышке. В 2003 подобная группа атаковала одну лабораторию, и мне с ребятами пришлось брать её штурмом. Ладно, док. Значит, порядок вы поняли: сначала входим мы, потом вы.

Иваныч кивнул и пошёл к медикам.

Вскоре техники вышибли кусок двери. Пластина шириной в полтора метра и высотой в метр восемьдесят с грохотом рухнула на бетонный пол, который от удара ощутимо вздрогнул.

– Как он? – спросил Молот Артёма, следящего за парнем посредством уцелевшей видеокамеры скрытого монтирования. Три других сошедший с ума Гашин разбил разводным гаечным ключом, взятым из ремкомплекта.