Под парусом мечты

— Если я одену девочек здесь, в Крайстчерче, то к моменту прибытия в Лондон все вещи успеют выйти из моды, — практично заметила Гвинейра. Сама она не придавала особого значения одежде и моде, но помнила, что в высших кругах английского общества к подобным вещам относятся серьезно. Глория и Лилиан не должны произвести впечатления провинциалок. Особенно Глория — чувствительная девочка могла очень плохо перенести насмешки своих одноклассниц.

В отличие от Лилиан, Глория наслаждалась путешествием — насколько ей вообще был интересен мир за пределами Киворд-Стейшн. Ей нравилось море, она могла часами сидеть на палубе и с удовольствием наблюдать за играющими дельфинами. И ей было только на руку, что другие пассажиры оставляли ее при этом в покое. Мисс Бличем и Лилиан в качестве круга общения ей было вполне достаточно. Она взволнованно вслушивалась в то, что читала ей учительница из взятых с собой книг о китах и морских рыбах, пыталась понять, как работает двигатель парохода. Неиссякаемый интерес Глории к морю и путешествию позволил ей сблизиться с членами команды. Матросы заговаривали с тихой девочкой, пытались растормошить ее, учили вязать морские узлы и разрешали выполнять несложную работу на палубе. В такие моменты Глория чувствовала себя практически как дома, среди погонщиков скота на равнине Киворд-Стейшн. Под конец капитан даже взял ее с собой на мостик, где ей было позволено пару секунд подержать штурвал огромного судна. Навигация интересовала Глорию так же, как и жизнь морских животных. Зато художественные представления, ради которых пассажиры собирались вечером, или музыка, доносившаяся из граммофонов для их развлечения, оставляли ее совершенно равнодушной.

Сара Бличем с тревогой наблюдала за всем этим. Ее кузен, который, кстати, выразил свое восхищение по поводу того, что Сара сопровождает девочек в Кембридж, прислал ей проспект «Оукс Гарден». Расписание занятий подтвердило ее худшие предположения. Предметы, касавшиеся естественных наук, практически не были представлены. Вместо этого девочкам предлагалось музицировать, играть в театре, рисовать и изучать художественную литературу. Сара никогда не отправила бы Глорию в подобное заведение.

Когда судно прибыло в Лондон, Глория впервые лишилась дара речи. Она никогда прежде не видела таких больших домов и в таком количестве. В Крайстчерче и Данидине сейчас тоже возводили монументальные постройки. Например, собор в Крайстчерче ничем не уступал европейским святыням. Но здесь собор, университет, колледж Христа и другие впечатляющие строения стояли довольно обособленно. У Глории была возможность насладиться каждым зданием отдельно. Зато скопление домов в английской столице подействовало на нее угнетающе. К тому же здесь было очень шумно: портовые рабочие, рыночные зазывалы, люди на улицах разговаривали в полный голос. В Лондоне все было намного шумнее, чем дома, все происходило быстрее, люди постоянно куда-то спешили.

Лилиан же в этой атмосфере просто расцвела. Вскоре она уже говорила так же быстро, как англичане, смеялась вместе с цветочницами, дурачилась с посыльными в гостинице. Глория, в отличие от нее, не произнесла ни слова с тех пор, как они вошли в доки Лондона. И только смотрела по сторонам расширившимися глазами, стараясь не терять из виду мисс Бличем. Гувернантка, которая, как бы там ни было, училась в Веллингтоне и довольно уверенно чувствовала себя в сутолоке большого города, прекрасно понимала состояние своей подопечной. Она осторожно попыталась разговорить Глорию, увлечь ее чем-нибудь, но небольшой интерес вызвало лишь посещение зоопарка.

— Львам это не нравится, — заметила Глория, разглядывая животных в клетках. — Здесь слишком мало места. Они не хотят, чтобы на них таращились с таким любопытством.

И девочка отвернулась, вместо того чтобы смотреть на животных. А Лилиан тем временем смеялась над баловством мартышек.

Музыкальное представление в театре, на которое они отправились по билетам, оставленным Курой и Уильямом (это был единственный знак внимания со стороны родителей, уехавших в Россию), тоже не произвело на Глорию впечатления. Певцы показались ей слишком манерными, музыка — слишком громкой, публика — слишком восторженной. Да и в платьях, которые ей приходилось носить в Лондоне, она чувствовала себя неуютно.

Сару Бличем все это не удивляло. Лилиан выглядела восхитительно в своем матросском костюмчике, но на Глории платье смотрелось по меньшей мере неуместно. Увидев школьную форму, девочка вообще разразилась слезами. Юбка в складочку и длинный пиджак совершенно не шли ей; она выглядела в них приземистой, а из-за белой блузки кожа ее, казалось, приобрела тестообразный оттенок. К тому же все это не выдерживало требований Глории к повседневной жизни. Девочке все хотелось потрогать, прижать к себе, а если она что-то разбирала или даже просто прикасалась, тут же, не глядя, вытирала руки об одежду. С бриджами в Киворд-Стейшн это не вызывало проблем, ведь погонщики скота поступали точно так же, — но белые блузки и голубой блейзер не годились для подобного обращения.

Когда они наконец сели в поезд, который повез их в Кембридж, Сара Бличем перевела дух. Жизнь за городом наверняка больше понравится ученицам; по крайней мере там не будет настолько шумно и суетливо. По рассказам Кристофера, Состон — местечко, рядом с которым располагалась школа «Оукс Гарден», — представлял собой идиллическую деревушку. Сама Сара с гулко бьющимся сердцем ожидала предстоящую встречу со своим кузеном. Она сняла комнату у вдовы, которая, судя по всему, считалась столпом общины, но если быть до конца честной, молодая учительница надеялась получить место в «Оукс Гарден». О том, что она подала заявку, Сара предпочла не говорить семье МакКензи, чтобы не давать ложных надежд Глории. Однако же перед Кристофером ей хотелось предстать не какой-то бедной родственницей, лишенной средств к существованию, а девушкой, у которой есть работа. Конечно, она кое-что скопила, да и МакКензи были более чем щедры. Но времени на личное знакомство с предполагаемым будущим супругом у нее не было. При этом Сара привыкла принимать решения взвешенно и не спеша. Для подобной цели подошел бы как минимум один учебный год — вот тогда она могла бы вполне определиться. Да и особых трат в Состоне у нее практически не будет. Можно откладывать зарплату и в худшем случае вернуться в Новую Зеландию, не признаваясь МакКензи в том, что она потерпела неудачу. Ей было бы очень неприятно принять чистосердечное предложение, которое сделала ей Гвинейра накануне отъезда.

— Если ваши ожидания не оправдаются, мисс Бличем, достаточно просто послать телеграмму, и мы вышлем вам деньги на обратный билет. Мы очень рады, что вы берете на себя заботу о девочках, расплатиться за это невозможно. С другой стороны, я по собственному опыту прекрасно знаю, к чему приводят подобные, практически вынужденные браки. — И мисс Гвин рассказала ей о своей подруге Хелен, которой, к несчастью, не осталось ничего другого, кроме как выйти замуж за мужчину, чьи письма заманили ее на другой край света. Счастливым их союз назвать было нельзя.

И вот теперь Сара с гулко бьющимся сердцем наблюдала за тем, как скопления домов сменяются предместьями Лондона, а затем и вовсе милыми пейзажами Средней Англии. При виде первых лошадей на зеленых лугах Глория сразу же оживилась, а Лилиан и без того невозможно было удержать от восхищения. При этом в центре внимания снова оказалась личная жизнь мисс Бличем. Сара постепенно приходила к выводу, что подтрунивания Джеймса МакКензи над Илейн Ламберт были не совсем беспочвенны. Без сомнения, Лилиан выросла в очень открытой атмосфере. Вполне можно допустить, что девушки из бара и владелица отеля были в числе ближайших подруг Илейн.

— Нас ведь ждет там только новая школа, мисс Бличем, — болтала теперь Лилиан. — Но для вас это, должно быть, так волнительно — увидеть своего возлюбленного! Вы знаете «Trees they grow high»? В этой песне девушка выходит за сына лорда. Но он намного младше ее, и… Кстати, сколько лет преподобному?