Обожествлённое зло

Вместе с волнующей дрожью возникло раздражение. – Это уже другой вопрос. Что касается твоих намерений. Мне кажется, что все наши отношения разивались так, как хотелось тебе. Отойди-ка.

Он отодвинулся. Во всяком случае теперь она с ним говорила, и он думал, что она не остановится, пока не выплеснет все. – Мне придется в этом пункте признать себя виновным. Я хотел уложить тебя в постель, и я это сделал. Я хотел, чтобы ты захотела меня, и так и получилось.

Ей было трудно оспаривать очевидное. – Ну, а теперь, веди себя разумно.

Он улыбнулся, кончиками пальцев растрепав ей челку. – Я подумал, что ничего страшного не случится, если сделать еще одну попытку. Если я вскоре не заполучу тебя снова, я сойду с ума.

Она стала рыться в ящиках в поисках сигареты. – Мне не нравится, когда меня сбивают с ног. Это меня выводит из равновесия.

– Как это? А мне казалось, что совсем наоборот.

Тогда она взглянула на него и увидела что-то в его глазах. Ее руки застыли, а к горлу подкатывалась паника. – Не говори этого, – только и произнесла она. – Не говори. Я не готова это слышать.

Он качнулся на каблуках, пытаясь сдержаться. – Если из-за того, что я скажу, как я к тебе Отношусь, ты готова выскочить за дверь, я подожду.

Она не отстранилась, когда он приблизился к ней, взял ее руку и притянул к себе. Вздохнув, она дала себя обнять, прижавшись щекой к его щеке и закрыв глаза.

– Так гораздо лучше, – прошептал он.

– Да, именно так.

– Послушай, помнишь это?

Из приемника со двора доносилась медленная Танцевальная мелодия «Под дощатым настилом», группа «Дрифтере».

– Лето наступает. – Он качнулся с ней в танце и им обоим вспомнился тот день, когда они впервые занимались любовью вот в этой самой комнате. – Я скучаю по тебе, Худышка.

– И я тоже. – Подчиняясь в танце его движениям, она обвила руками его шею. Он легко щипнул ее за мочку уха, и она вздрогнула от этого прикосновения.

«Наверное, все могло бы быть просто, – подумала она. – Если только она даст этому случиться. – Я слышала, что вчера вечером ты играл в бильярд с Сарой Хьюитт, и я представила себе, каково будет, если я выколю ей глаза моими обрезками металла.

С удивлением подняв брови, он отступил, чтобы получше вглядеться в ее лицо. – Ты опасная женщина с ужасным воображением.

Она улыбнулась очень хитрой, очень довольной улыбкой.

– Вот именно. Я также представила себе, как я использую эти обрезки и в другом месте, на совершенно Другой части твоей анатомии. Тебе бы это не понравилось.

Он снова притянул ее к себе. – Ты знаешь, что полагается за угрозу полицейскому?

– Нет.

– Поедем ко мне домой, я покажу тебе.

ГЛАВА 19

Яркий лунный свет струился над постелью. Холодный и серебристый, он окутывал их разгоряченные тела. Они не бросились сразу же заниматься сексом, а исполнили еще один танец, медленно и в молчании скользя при свете луны. Ему нравилось, как она поднималась на цыпочки, чтобы их глаза и губы оказывались вровень. То, как она скользила своим телом рядом с ним и улыбалась. Или смеялась, когда он кружил ее в танце, то отталкивая, то притягивая, как бы дразня и возбуждая.

Тесно обнявшись, они перешли с террасы в спальню под продолжающую звучать музыку.

Они медленно раздевались, обменивались долгими поцелуями и нежными прикосновениями. Покой пришел к ним, ведь впереди у них была вся ночь. Их вздохи и шепоты звучали на фоне музыки.

Их любовь была продолжением танца.

Ритм, то ровный, то волнообразный.

Шаг вперед, шаг назад.

Резкий чувственный теми.

Повороты.

Дразнящие соединения, разъединения тел.

Замирание.

Переплетение рук.

Последние вздохи.

Теперь, хотя танец закончился, Клер прислушивалась к музыке, звенящей в воздухе и в ее крови.

– Мне давно надо было бы начать тебе угрожать.

– Вот именно.

– Мне было страшно.

– Я знаю. Мне тоже.

Когда она приподнялась, чтобы взглянуть на него, матрас слегка прогнулся, а простыни зашуршали. Она улыбнулась. – Сейчас я чувствую себя гораздо лучше.

– Да? – Он притянул ее за волосы и поцеловал. – Я тоже.

– Мне нравится твое лицо. – Сузив глаза, она кончиком пальца обвела линию его подбородка, скул, носа и рта. – Мне действительно хотелось бы вылепить твое лицо.

Он только засмеялся и легко куснул ее за палец.

– Я говорю серьезно. У тебя хорошее лицо. Прекрасно очерченное. Ну так, как?

Несколько смущенный, он пожал плечами. – Я не знаю.

– И твои руки, – сказала она скорее самой себе, поворачивая и изучая его ладони, образовавшиеся на них мозоли, длину его пальцев. – Никакого изящества, – задумчиво произнесла она. – Сплошная деловитость.

– Тебе видней.

Она прыснула, затем покачала головой. – Я говорю как художник, деревенщина! Кстати, у тебя прекрасное тело. Такая элегантная мужественность. Стройные бедра, широкие плечи, гармоничная грудная клетка, плоский живот, великолепные ляжки и икры.

Его смущение усилилось. – Да перестань ты, Клер.

– А я ведь всерьез думала просить тебя попозировать обнаженным еще до,.того, как мы стали так… близко знакомы.

– Обнаженным? – Готовый рассмеяться, он за плечи притянул ее к себе. Но смеха не получилось, он понял, что она говорила вполне. серьезно.—Ни за что не соглашусь позировать голым.

– Обнаженным,—поправила она. – Голые бывают в постели и под душем, а в искусстве – обнаженные.

– Я не собираюсь позировать ни голым, ни обнаженным.

– Почему же нет? – Загоревшись этой мыслью, она вскочила на него. «О, да, – подумала она, – действительно великолепный живот». – Я ведь уже видела тебя обнаженным, с разных точек зрения. Нагота совершенно безлична.

– Нагота совершенно неприкрыта.

– Ты бы отлично выглядел в меди, Кэм.

– Не соглашусь даже ради тебя.

Она улыбнулась. – 0'кей. Тогда я сделаю наброски по памяти. Может мне сразу и измерить…– Она просунула руку вниз, под простыни.

– Брось это.

Она зашлась в смехе. – Кто бы подумал, что Кэмерон Рафферти, этот хулиган, ставший шерифом, окажется таким стеснительным.

– Я не стеснительный. Просто осторожный.

– Пошел ты в задницу.

– А мне казалось, мы как раз это и обсуждали. Хмыкнув, она снова заерзала, подкладывая под голову подушку. И откуда только бралась вся эта энергия? Еще десять минут назад ей казалось, что она не сможет пошевелиться. Теперь же ей хотелось… ну, пожалуй, танцевать.

– Я думаю, можно будет использовать набедренную повязку. Ты сможешь приколоть к ней свою звезду, если тебя это больше устроит. Тогда я назову скульптуру «Власть закона».

– Я сейчас тебе наподдам.

Издав долгий, удовлетворительный вздох, она повернулась и взглянула на него. – Я должна тебе сказать, что там, где дело касается моей работы, я могу быть очень настойчивой. Однажды я две недели следила за старьевщицей только, чтобы зарисовать ее руки. Чему ты улыбаешься?

– Ты хорошенькая.

– Ты пытаешься сменить тему.

– Да. Но ты действительно хорошенькая. У тебя такие симпатичные веснушки на носу. Почти такого же цвета, как и глаза.

– 0'кей, ты можешь, если хочешь, лепить мой портрет, но сначала я сделаю твой.

Он толкнул ей в лицо подушку. Она подложила ее под голову вместе с остальными. – Знаешь, если бы мы были в Нью-Йорке, я бы заставила тебя сейчас одеться, и мы бы отправились куда-нибудь. В клуб, например. – Она закрыла глаза, улыбаясь. – Возбуждающая музыка, толчея, слишком дорогая выпивка, грубые официантки.

Он взял ее руку и стал перебирать пальцы. – Ты скучаешь по всему этому?

– Хмммм. – Она пожала плечами. – Я не очень задумывалась над этим. Конечно, жаль, что поблизости нет булочной, но на рынке продают очень вкусные пирожки.

Теперь он нахмурился, перестав играть ее пальцами и внимательно их рассматривая. Пальцы были длинные, узкие и артистичные, как она сама, – Где ты там живешь?