"Баламуты"

Струков встал с тяжелой головой, когда Николай Степано╛вич уже умылся, сдал постель и сидел с газетой напротив, за столи╛ком.

- С добрым утром, Юра! - приветствовал он Струкова. - Как спалось?

- Спасибо! Плохо! То эти лазили туда-сюда, то поезд дергался. На какой-то станции, наверное, час стояли.

- А я выспался за все три дня. Вчера с ног валился. Спал как сурок, ничего не слышал. - Николай Степанович посмотрел на часы. - Через полчаса Воронеж. Надо помаленьку собираться.

Скачко вышел в коридор. Похлопал по карманам, достал бумаж╛ник и проверил документы. Все было на месте. Струков хотел вернуть бумажник на место, но что-то насторожило его, и он стал проверять деньги. В бумажнике не хватало сорока рублей. Струков на всякий слу╛чай еще раз посмотрел карманы. Денег не было.

- Николай Степанович, - растеряно сказал он. - У меня деньги укра╛ли.

- Да что вы?

- Николай Степанович достал из внутреннего кармана пиджака портмо╛не. Открыл и недоуменно посмотрел на Струкова.

- Юра, у меня тоже.

Проходившая по вагону проводница спросила:

- Что случилось?

- Украли деньги, - Струков зачем-то показал бумажник.

- У меня было семьдесят рублей, а осталось тридцать.

- А где вышли эти... муж с женой? - Струков вспомнил, как открыва╛лась и закрывалась дверь, вспомнил, что пиджак, который он повесил под куртку, утром наполовину торчал из-под нее.

- В Липецке. Я их высадила в Липецке.

- Проводница прошла к себе в служебное купе, вернулась и уточ╛нила:

- В Липецк мы прибыли в четыре часа двенадцать минут. Вы думаете, они?

- А кто еще? - пожал плечами Струков. - Я спал чутко, ночью никто не входил. А пиджак Николая Степановича висел над второй полкой, и дотянуться до него мог только высокий человек.

Проводница чуть посидела в их купе, посочувствовала и ушла.

Поезд подходил к Воронежу.

- Николай Степанович, а у вас что, совсем денег нет?

Струков чувствовал себя неловко. У него осталась хоть какая-то часть денег. Но расстроенный Николай Степанович вдруг спросил:

- Юра, а как же они у вас все деньги не взяли? Какие-то странно совестливые жулики.

Струков почувствовал, что краснеет.

- Может быть потому, что тридцать и сорок рублей лежали отдельно, а им некогда было копаться. Взяли первые попавшиеся.

Он знал, что Николай Степанович ничего плохого о нем поду╛мать не может, но чувствовал себя виноватым, и ему было неуютно.

- Николай Степанович, нужно заявить в милицию. Сейчас в Воронеже, прямо на вокзале, пойти и заявить.

- И что мы с этого будем иметь? - Николай Степанович скептичес╛ки усмехнулся.

- Но они же так и будут по поездам грабить... Так как вы теперь без денег-то?

- Спасибо, не беспокойтесь, Юра! У меня, к счастью, вчера после ужина сдача с десятки осталась в кармане брюк. Я в Воронеже один день пробуду. Обратный билет есть.

На вокзале Струков уговорил Николая Степановича, и они пош╛ли искать милицию. Их принял дежурный майор. Он внимательно выслу╛шал Струкова. Николай Степанович со скучающим видом открывал и закры╛вал замок портфеля.

- А почему у вас взяли только сорок рублей, а не все семьдесят?

Майор с внимательным прищуром смотрел на Струкова.

- Господи, я-то откуда знаю? - разозлился Струков. - Может быть, потому, чтобы вы спросили меня об этом ... А разве не может быть так, что это сделано специально, чтобы посеять недоверие между двумя оставшими╛ся пассажирами... Вы что, подозреваете меня? - тон Струкова был не╛вольно вызывающим.

- Нельзя сбрасывать со счетов ни одну версию, - невозмутимо отве╛тил майор.

- Глупости! - вмешался Николай Степанович, оставив на секунду за╛мок своего портфеля. - Это мой ученик, ныне зам главного инженера предприятия.

Николай Степанович усмехнулся:

- Этак можно и родную маму заподозрить.

- Разберемся! - строго пообещал майор.

- Особые приметы у ваших попутчиков есть?

Струков с Николаем Степановичем переглянулись.

- Ну там родинка, шрам, или наколка на руке, - помог майор.

- Я вообще на них не обратил внимания. Как лег, так и уснул, - Николай Степанович виновато развел руками: - Знаете, последнее время недосыпал, ночами работал.

- Женщину я хорошо разглядел, - сказал Струков. - Я сидел напротив и не ложился, ждал пока она кончит читать. Не могу, понимаете, спать при свете. Теперь я знаю, почему она книгу у самого носа держала - лицо закрывала.

- Ну, так что же с особыми приметами? - остановил Струкова майор.

- Она была беременна. Я еще отметил, когда она сняла пальто, что платье у нее с поясом и подумал, что, наверно, неудобно беременной затягиваться поясом.

- Срок беременности? - быстро спросил майор.

- В этих вещах, извините, я не разбираюсь, - усмехнулся Струков. - Но заметно.

- Еще что?

- Конопатки. Рыжая она. И он рыжий. Но его я хорошо не рассмотрел. Он как лег сразу на полку, так и не вставал.

- Еще у нее серые глаза и нет с правой стороны верхних зубов,- вспомнил Струков.

- Вещи у них были?

- Вроде нет. Помню небольшую хозяйственную сумку с двумя ручками. С такими сумками женщины обычно на работу ходят. Помню, потому что она из нее книжку доставала.

- Вы говорите, спали чутко, но не видели, кто украл деньги. Почему вы думаете, что это сделали именно они?

Струков пожал плечами и неуверенно сказал:

- Так больше некому. К нам никто не заходил.

- По вашим же словам, пиджак вы повесили на крючок слева от вхо╛да в купе. Достаточно чуть приоткрыть дверь - она отходит вправо, - протянуть руку и залезть в карман. А двери на замок, как вы гово╛рите, после того как они выходили, не закрывались.

- Ну да, достать бумажник, найти деньги, взять и аккуратненько положить его на место, - с нескрываемой иронией возразил Струков.

- А я и не настаиваю на этой версии. Я хочу только сказать, что ни одну из возможных версий нельзя сбрасывать со счетов.

- Двери в купе открывались с трудом и шумно, - вяло сказал Струков.

- А не заметили вы в поведении ваших соседей чего-нибудь странного? Что заставило бы вас насторожиться? - чуть помолчав, спросил майор.

- Кроме того, что вставали раза три ночью, не заметил. Правда, не обра╛тил внимания, вставала только женщина или мужчина тоже.

- Вы сказали, что оба высокие. Какого примерно роста?

- Ну, если сравнивать со мной, она выше меня, а он на полголовы выше ее. Где-то под метр девяносто.

- С меня будет?

Майор встал из-за стола. Грузный, огромный. "Как бурый мед╛ведь в Орском краеведческом музее". Струков усмехнулся сравнению.

- Не меньше. Только худой.

- Ну вот, а у меня метр девяносто три. Ну ладно, вот вам бумага, садитесь и пишите. Сначала заявление на розыск, потом подробно - все, что мне рассказали. Будем искать.

Освободились они часа через два. После того как они подробно описали все, что помнили, с них еще снимали показания. Причем, каж╛дого допрашивали отдельно.

Из отделения милиции Струков вышел чуть раньше и стал ждать Николая Степановича. Николай Степанович, злой, с красным возбужден╛ным лицом, показался в дверях милиции и стал ворчать, что, мол, втянул его Юрий в историю. Угробили больше двух часов времени. И хотя бы польза была, а то - впустую.

- Откуда я знал? - огрызнулся Струков. - Знал бы, что это так у них делается, сам бы ни за что не пошел.

Струков выглядел совершенно убитым, будто на него свалилось горе непоправимое; а глаза виновато прятались от взгляда Николая Степановича. Губы Николая Степановича стали медленно расплываться в улыбке. И вдруг он расхохотался... Хохотал искренне, до слез. Струков с недоумением смотрел на него, и губы его невольно тоже расползались в улыбке.

А мы ... мы с тобой про докторские диссертации, - всхлипывал Николай Степанович. - А мы с тобой ... про "удлетворительно" ... А нас ... нас по-русски ... по-простому. Вот она сермяжная ... ха-ха-ха... правда. Вот она посконная ... домотканная. Вот она родная.