Потерявшиеся в России

По дороге их нагнала нищенка, полная девочка с гру-бо зашитой заячьей губой и загундосила: 'Владимир Пет-рович всем денежку давал, а мне не дал. Дайте, Христа ра-ди!'

- Оля, дай ей сколько-нибудь! - растерянно попросил Виталий Юрьевич.

Ольга Алексеевна достала из сумки десятку и отдала девочке, та сразу отстала

- Чего она ко мне-то? - удивился Виталий Юрьевич.

- Внушаешь доверие, - шепнула Ольга Алексеевна.

- Кто такой Владимир Петрович?

- Здравствуйте! Муж Лины... Он же здесь вроде стар-шего. Распорядитель, что-ли.

- Надо же, нищие как быстро сориентировались, и имя отчество знают, - чуть усмехнулся Виталий Юрьевич.

Они подождали Лину и Валентину на выходе, еще раз выразили соболезнование. Ольга Алексеевна соврала, что Виталий Юрьевич плохо себя чувствует, и они не остались на поминки.

Дома Виталий Юрьевич с Ольгой Алексеевной помя-нули покойника, выпив по рюмке водки перед ужином, а на следующий день, в субботу, когда к ним зашел Влади-мир Сергеевич с Милой и Катюшкой, Виталий Юрьевич достал из холодильника начатую бутылку водки и поста-вил на стол.

- Надо всем вместе помянуть Вячеслава Михайловича, - ответил он на вопросительный взгляд жены.

Ольга Алексеевна собрала на стол, вслед за мужчина-ми пригубила из рюмки.

- Похороны были знатные, - заметил Виталий Юрье-вич.

- Дай бог каждому, - эхом откликнулась Ольга Алек-сеевна. - Много было народу. Венки. И от филармонии, и от отдела культуры. И весь ансамбль 'Матрешки', кото-рым он руководил, хотя они последнее время и перебива-лись кое-как.

- Вы, родители, завидуете, что-ли? - засмеялась Мила.

- Не говори глупости, - обиделась Ольга Алексеевна. - Завидовать тут нечему. А только приятно, когда в послед-ний путь тебя провожают по-человечески, а не кое-как.

- Да ладно, мам, шучу! - серьезно сказала Мила. - Не обижайся. Вам еще рано думать о похоронах.

- Все хорошо. Только гроб еле через ограды протащи-ли, - вспомнил Виталий Юрьевич.

- Так у нас ограды, как заборы на дачах, в человече-ский рост. Только зачем, непонятно! Некоторые на калитки даже замки вешают, - заметила Ольга Алексеевна.

- Да это ладно. Сейчас место на городском кладбище - дефицит. Ловкие люди и здесь поспели. Ходят, выиски-вают заброшенные могилы и за взятку приватизируют мес-та. Да еще могильщики, тоже за взятку, теснят уже занятые места и чуть не на дороге устраивают захоронения. Вот и растут ограды там, где им не положено быть.

- Ну надо ж! - всплеснула руками Ольга Алексеевна. - Еще неприятности!.. Мы когда на могилу сходим? - набро-силась она на мужа. - Там, небось, уже заросло все. Вот займут наше место, куда мы с тобой? И повезут в Лужки, к черту на кулички.

- Да какая тебе разница? - буркнул Виталий Юрьевич. - Omnia vinitas .

- Ну, вы, родители, даете! - только и могла сказать Мила.

Глава 31

- Володя, вы в бога верите? - спросил Виталий Юрье-вич.

Владимир Сергеевич сидел в кабинете Виталия Юрь-евича и листал 'Энциклопедический словарь' издания Ф. Павленкова 1905 года. Он оторвался от книги и удивленно посмотрел на тестя. Тот сидел за письменным столом вполоборота к Владимиру Сергеевичу и тер стекла очков замшевой салфеточкой.

- Сложный вопрос, - Владимир Сергеевич отложил книгу разворотом вниз на диван рядом с собой. - Если в примитивном его понимании, то есть в того Бога, которого в экзотерических религиях люди наделяют ревнивостью, нетерпимостью, который радуется или испытывает гнев, - категорически нет. А если следовать понятию о Боге, кото-рый не имеет личных качеств, потому что в своей сущно-сти не имеет личности, то скорее да, чем нет. Но это уже другая вера, это ближе к теософии , которую в советское время называли мистикой, а ее распространение на Западе признаком упадка и вырождения культуры. Если по Лени-ну, то Бог - это 'комплекс идей, порожденных тупой при-давленностью человека'.

- Ну, в Советское время всякая вера была не в чести и считалась признаком невежества, а церковные обряды - мракобесием. А по Ленину, религия вообще усыпляет классовую борьбу, а какой же коммунизм без классовой борьбы?

- Нет, почему же? Вера в коммунизм и счастливое бу-дущее очень даже приветствовалась, - серьезно сказал Владимир Сергеевич.

Виталий Юрьевич улыбнулся краешком губ:

- Ну, идеалы одной земной жизни, будь они трижды возвышенны, не гарантируют счастья. Я спрошу по-другому. Вы верите в жизнь после смерти?

- Условно говоря, в Ад и Рай?.. Или в реинкарнацию? - Владимир Сергеевич пытливо посмотрел на Виталия Юрьевича.

- Ну, в Ад и Рай - примитивно. А в реинкарнацию? Не слишком ли просто? Душа улетела, душа прилетела, то есть переместилась в другое тело.

- Так ведь и Ад - не жаровня со сковородкой и кипя-щей смолой, а Рай - не сад с его райскими кущами, а веч-ные муки или вечное блаженство души. Современные тео-логи - люди весьма образованные, мыслят категориями разумными и не отрицают основополагающего влияния теософии. Но теологи, по-моему, пребывают в сложном положении. Ведь учение Христа искажено. Взять хотя бы то, что церковь обещает вечные муки или вечное блажен-ство за совершенное в течение одной жизни на земле. Но тогда это значит, что каждый из нас заслуживает вечные муки. Уже одно это заводит учение в тупик... Мне, напри-мер, больше по душе понятия теософии. Они, во-первых, не противоречат привычным для нас материалистическим представлениям, потому что говорят о материи. Только материалисты ограничивают понятие 'материя' Миром Плотным, Физическим, а оккультисты же, соглашаясь с понятием 'материя' в этом смысле, добавляют, что 'мате-рия' - это философская категория, служащая для обозна-чения объективной реальности, отображаемой не только известными человеку чувствами, но и теми, которые есть у него в потенциальном состоянии. Во-вторых, они объяс-няют многое непонятное, что является следствием непо-знанного. Мы, конечно, можем принимать или не прини-мать основные тезисы теософии, но другого логичного и разумно построенного понятия в религиозных схемах нет.

- Вы, Володя, имеете в виду. 'Тайную доктрину' Бла-ватской?

- Ну, Блаватская только доступно изложила главную концепцию теософского учения, но есть еще масса при-верженцев и пропагандистов теософии. Истоки теософии лежат очень далеко и под этим названием скрывается древ-нейшая из наук. Элементы теософии мы встречаем еще в древних религиозно-философских системах: и в брахма-низме, и в буддизме, или у Платона, например. Но, по уче-нию теософов, тайное содержание этих религий скрыто от непосвященных. В этом, по-моему, и содержится мисти-цизм учения.

- Я смотрю, вы хорошо знакомы с этой темой. Вам тоже вопрос о душе покоя не дает? - улыбнулся Виталий Юрьевич.

- Да нет, не в этом дело... Мы же на каждом шагу сталкиваемся с явлениями, которые не может объяснить наука. Ученые пытаются объяснить необъяснимое с помо-щью догм традиционной науки. Но это не вписывается в общепринятые рамки. В результате, получается невнятное бормотание. Это другая наука. Здесь нужно допустить не-допустимое. Как у Лобачевского, который доказал, что возможна геометрия, отличная от Евклидовой. Он назвал эту геометрию 'воображаемой'. Между тем, развивая вы-воды из сделанного им допущения, Лобачевский ни к ка-кому противоречию не пришел. Вот и я попробовал поис-кать ответ в другой плоскости. Естественно, не обошел и мистиков. Мне импонирует то, что в теософском учении основной составляющей эволюции перевоплощения чело-века является духовность.

- Перевоплощения в другом теле? - уточнил Виталий Юрьевич.

- В общем, да. Если человек в земной жизни доста-точно пробудил свою духовность, освободившись от мен-тального тела, он пребывает на высшем из доступных ему на данном этапе эволюции Миров. В конце концов, фор-мируется, так называемое, Высшее Я, которому предстоит многократно облекаться в ментальные и астральные тела, чтобы затем рождаться, жить и умирать на Земле.