Потерявшиеся в России

- Что ж ты такая занудная! - разозлилась Элька. - Но-вый Год - праздник семейный, и, конечно, я буду встре-чать с родителями. Но праздник ведь не один день три-дцать первого. Могу на денек и к вам приехать.

- Ладно, - вздохнула Мила. - Как получится, так и бу-дет.

- Мил, а ты от Даши писем не получала? - спросила Татьяна.

- Нет, как в тот раз письмо пришло, так больше ниче-го. Я вам письмо показывала. После этого, правда, она ма-ме звонила. Все то же самое. Его родители приняли ее как дочь, родственники завалили подарками. Хорошая кварти-ра, у нее теперь собственная машина, пока не работает, но будет работать в клинике мужа.

В зал вошли мужчины. Шумно. Гурьбой. И было вид-но, что Владимир Сергеевич чувствовал себя в этой ком-пании совершенно комфортно, будто давно со всеми зна-ком.

- Что-то, девушки, у вас настроение минорное. Тихо, как в морге, - пошутил Татьянин Толик.

- А вы бы побольше гуляли, - огрызнулась Татьяна. - Тоже мне, кавалеры: сами себя развлекаете, а мы как дуры одни сидим.

- Все, мы раскаиваемся, - Реваз приложил руку к сердцу. - Больше от вас ни на шаг. Так. Наливаем вина. У меня тост. Я хочу выпить за хозяйку, за всех вас и вашу дружбу. Сейчас деньги стали выше человеческих отноше-ний и тем более приятно, что есть оазис, где царит искрен-ность, доверие, любовь и привязанность, где все мило и где души открыты. Здесь мое сердце радуется. Я пью за то, чтобы всегда оставалась дружба, которая выше материаль-ных благ, и я знаю, что, когда мы с Леной будем жить да-леко от России, мы будем вспоминать всех вас и этот вечер наряду с тем хорошим, что у нас было здесь.

- Ревазик, как ты хорошо сказал! - растрогалась Эль-ка. - Дай я тебя поцелую.

Она подбежала к Ревазу и пылко расцеловала его в обе щеки.

- Ой, Лен, смотри, что делается! На глазах мужика уводят, - засмеялась Татьяна.

- Ох, испугала! - нарочито равнодушно повела плеча-ми Лена.

- А я хочу выпит за всех нас. Вы, мальчики, тоже со-всем не лишние в нашем, как сказал Реваз, оазисе. И если мы - оазис, то вы пальмы по нашим берегам, - завернула Элька образную фразу и сама засмеялась.

Все рассмеялись вслед за Элькой, стали чокаться, и рюмки отозвались нестройным перезвоном.

Разошлись поздно, чуть хмельные и растроганные. Девочки не могли сдержать слез, когда прощались с Эль-кой, обещали не забывать друг друга и никак не могли рас-статься.

Глава 23

Обвал рубля в августе обрушился, как снег на голову. В народе заговорили о том, что дефолт был спровоциро-ван, и это было вполне возможно. А если не спровоциро-ван, но состоялся, то это еще хуже, потому что показал полную профнепригодность правительства.

Шанев Владимир Сергеевич недоумевал. Его сбивала с толку некомпетентность и экономическая неграмотность правительства. Почему экономические вопросы пытаются решать дилетанты? Где академик Львов, где Шмелевы, где Рисин, Глазьев? Почему отвергнута программа Явлинско-го? Или политические амбиции не дают реально смотреть на вещи? Взять хотя бы программу, предложенную груп-пой саратовских экономистов во главе с Годзинским. Судя по тем нескольким передачам, которые организовал Год-зинскому на телевидении Разбаш, в нем много толкового. И, тем не менее, правительство предпочитает лететь в про-пасть.

День 17 августа отбросил Россию к 1994 году. Госу-дарственная пирамида ГКО вышла населению боком по-чище МММ Мавроди. Цены летели вверх с космической скоростью. Пенсии же и зарплаты остались на том же уровне и не превышали 15-30 долларов, а если говорить точнее, зарплаты увеличились на 8%. Но в пересчете на доллары упали со 170 до 50 долларов. Дума же приняла свой бюджет с полной индексацией своих зарплат. Явлин-ский попробовал пристыдить 'сенаторов', но те и ухом не повели. Поистине, 'совесть спит глухо, когда сыто брю-хо'.

Президент впал в старческий маразм. Пошла чехарда со сменой правительства. Пять лет что-то мямлил Николай Черномырдин. Наконец, Ельцин попросил его уйти, вручив высокую правительственную награду. Но если его сняли, то за что? За ошибки? А тогда наградили за что? Народ смеялся, смеялся сквозь слезы. Вытащили из министров молодого, энергичного и умного Кириенко и поставили премьер-министром. Правительству срочно нужны были деньги, Чубайс 'развел' МВФ на 15 миллиардов долларов (Потом он признался, что МВФ они просто 'кинули'). Уверяли, что доллары эти трогать не будут, что они необ-ходимы для стабилизации рубля. В течение десяти банков-ских дней деньги исчезли. Потом МВФ скажет, что деньги были потрачены 'не по назначению', а если говорить проще, то просто украдены. Виновных, как всегда, не на-шли. Как говорил артист Евдокимов: 'никто не виноват, а морды биты'.

Программа Кириенко оказалась жесткой. Команду он набрал из людей молодых, 'рыночных' специалистов. Действовал новый премьер умно и решительно, но попал в тот кризисный период, который был на совести Черномыр-дина, потому что его полностью подготовила его команда. Естественно, что с таким трудом принятый Думой Кири-енко, слетел через месяц.

И поехало!

Рубль опять стремительно полетел вниз, доллары ста-ли прятать в 'чулки', перед 'челноками' поставили же-лезный забор полной неопределенностью курса доллара, который прыгал 'вверх-вниз', как мячик на резиночке. В магазинах исчезли продукты, цены теперь росли не по дням, а по часам. Все, что накопили положительного в экономике, было перечеркнуто в один момент. Затянулся политический кризис. Элита во главе с Ельциным, приве-денным к власти в 1991 году, не смогла довести до конца реформы и утратила опору в обществе. Общество оказа-лось не готовым к новым экономическим отношениям. В сентябре 1998 года страна была на грани нового захвата власти коммунистами и удержалась благодаря преклонно-летнему Примакову, которого с долей иронии предложил на пост премьер-министра лидер 'Яблока' Явлинский, чтобы хоть кого-то поставить во главе 'государства-сироты'. Вслед за Примаковым в правительство поползли коммунисты: Маслюков, сочувствующий им банкир Гера-щенко, который в свое время поддержал ГКЧП, а потом обдурил народ, заверив его вечером, что правительство не планирует замену денег, а они уже были напечатаны, и на-утро ошеломленный народ, поставленный перед фактом обмена старых денег на новые, ахнул, глазам своим не ве-ря.

Явлинский сразу отказался от должности первого за-ма, объяснив, что не может выполнять чужую программу и нести за нее ответственность. Отказался от этой должности и Рыжов, а, узнав, что в правительстве остается министр экономики Задорнов, подал в отставку Шохин, тоже не же-лая оказаться в роли мальчика для битья.

Примаков стал действовать разумно и осторожно, по-стариковски. Все толково, все логично, но это были дейст-вия 'прогрессивного' или 'либерального' - как хотите - коммуниста. Это 'и нашим и вашим', т.е. чтобы волки бы-ли сыты и овцы целы. А где же экономика, основа основ любой государственной системы? При таком раскладе лучше жить не станешь. Егор Гайдар вон прогнозирует. (Владимир Сергеевич взял газету и еще раз прочитал под-черкнутые им строчки, словно хотел убедиться, что не ошибся). 'В любом случае это приведет к дальнейшему снижению реальных доходов пенсионеров и бюджетников, увеличению доли бедных в общей численности населения и постепенному разгону инфляции'.

События, которым дал толчок дефолт, вызвал новый всплеск политической активности и без того политизиро-ванных сверх меры народных масс. Везде теперь только и говорили об инфляции, коррупции, девальвации, прожи-точном минимуме, потребительской корзине. Ругали пре-зидента и поносили госчиновников на чем свет стоит.

Неудивительно, что и в доме Виталия Юрьевича Ано-хина, в котором Владимир Сергеевич был теперь своим человеком, разговор быстро вошел в привычное русло по-литических оценок. Русская интеллигенция оставалась верной себе во все времена...