Страница 47 из 66
- Ты выкупил закладную?
- Да. Ты так и не сказала, откуда взяла деньги.
- А тебе не всё равно, Бенедикт? - Хелла опустилась в кресло напротив брата.
Митгарт не стал отпираться. Две недели назад сестрица неожиданно дала ему огромную сумму для выкупа закладной. Он изумился, но ничего не сказал. Мысли как-то апатично проскальзывали в его голове, не задевая мозга. Даже если б сестрица зарабатывала, продавая себя, его и это не обеспокоило бы. Но только кто ж её купит-то?
Неожиданно Бенедикт задумался всерьёз. Ведь хеллину спальню от трупа Эрны отделяет лишь один коридорный пролёт. Не сестрица ли укокошила Эрну? Но зачем? Чёрт возьми... Ведь Нергал показал, что видел убитую незадолго до полуночи и утверждал, что на её шее было дорогое колье. А на трупе никакого колье нет. Митгарт помолчал, потом спокойно осведомился:
- Это ты убила Эрну и взяла колье?
Хелла подняла глаза на брата и вдруг улыбнулась. Ох, и улыбочка, подумал Бенедикт.
- Я. А что? - Она не боялась, что Бенедикт кому-нибудь донесёт, ибо хорошо знала своего братца. Не то, чтобы её распирало желание поделиться с кем-то, но Митгарт все равно рано или поздно задался бы вопросом, откуда она берёт деньги. Брат был естественным союзником, их объединяли кровь, общность целей - и полное равнодушие к способам и средствам их достижения. И братец не обманул её ожиданий. На его лице не дернулся ни единый мускул.
Митгарт методично дожевал печенье.
- А что за колье на ней было? Дорогое?
Хелла кивнула.
- Хватит погасить часть выплат по процентам.
Митгарт задумался. Да. Это и вправду всё решало. Но, значит, Лили тоже убита Хеллой? Однако, ловко.
- А как тебе удалось убить Лили? Все терялись в догадках.
- Так же, как и Эрну. Воткнула ей в голову иглу с ядом, ещё тем, бабкиным, помнишь? Минутное дело.
- А нож зачем?
- Взяла на всякий случай, если бы яд не подействовал. Не тащить же его было обратно? Воткнула в неё.
На физиономии Митгарта появилось странное выражение, как у кулинара, отведавшего редкое кушанье и силящегося понять, из каких ингредиентов оно состоит. Наконец он покивал головой.
- Разумно. А почему ты не ограбила Эстель? Это риммоново украшение - тоже не из дешёвых.
- Всему своё время, братец. Просто эти две курицы да Риммон всё время вместе. Ну да, ничего. Дойдет очередь и до них...
Шум в коридоре, между тем, стих, и наступившую тишину нарушало только мерное тиканье настенных часов. Бенедикт поднялся, зевнув.
- Ладно, пойду к себе, вздремну.
Хелла кивнула и закрыла за ним дверь. Проводив брата, она ещё некоторое время молча сидела у стола. Мысли её текли спокойно и размеренно, и со стороны могло показаться, что она просто бездумно смотрит на каминное пламя.
В Меровинге мисс Митгарт достаточно быстро поняла, что её шансы найти здесь мужа равны нулю. Мужчин отпугивало её уродство, и те наследники знатных родов, которые располагали значительными состояниями, - Нергал, Мормо и Риммон, - явно пренебрегали ею. Фенриц демонстративно отшатывался, Мормо поёживался, Риммон просто не замечал её. Богач Хамал отворачивался и торопился уйти.
...Морис де Невер. Хелла стиснула руки. Невер никогда ни словом, ни жестом ни разу не унизил её. Неизменно галантный и предупредительный, он был воплощением аристократизма и рыцарства. И если бы...если бы...
Девиц на курсе Хелла ненавидела. Но если кокетливая Эстель и сдержанная Симона, хоть и вызывали ее зависть своей красотой, никогда не затрагивали её самолюбие, то Эрна не упускала случая унизить и высмеять её уродство, то и дело повторяя, что очень завидует Хелле. Ведь такое лицо - порука добродетели. Лили же испытывала подлинное наслаждение, когда, сверкая драгоценностями, бросала игривое замечание об уродливых голодранках, пробравшихся в Меровинг. Но это было пустяком в сравнении со сказанным ею однажды после вечеринки у Невера. Лили тогда с усмешкой заявила взбешённой Хелле, что мечтать о Морисе да Невере она может с таким же успехом, как жаба - о звезде... То, что Лили разгадала её тайну, страшно озлобило мисс Митгарт. Всякому терпению приходит конец, а Хелла Митгарт терпением вовсе и не отличалась. Она почувствовала, как под ногами разверзается бездна, потом чёрная ненависть буквально захлестнула. Своими словами Лили подписала себе смертный приговор, и с того дня не проходило и часа, чтобы Хелла не обдумывала, как свести с ней счёты.
Но, как ни странно, окончательно решиться её заставило совсем другое обстоятельство.
...В тот вечер, зайдя в спальню брата, и не застав его, она нашла на его столе распечатанное письмо от поверенного. Смайлз сообщал, что проценты на заем их деда уже пятикратно превысили стоимость их имущества. Она давно знала, что семья разорена, и не склонна была ожидать, что её дорогой братец сможет хоть что-то предпринять, чтобы исправить положение. Она достаточно хорошо знала Бенедикта. Старуха Фанни Митгарт, мать её отца, всегда говорила, что её внук - недотёпа, и считала, что лишь от Хеллы будет толк. Ещё девочкой она проявила редкие таланты и в постижении основ многих искусств, и в изучении составов редких ядов, и в овладении чарами оборотничества. Последним умением внучки бабка просто восхищалась. Юная Хелла с легкостью превращалась в любого хотя бы однажды виденного человека. Правда, облик сохранялся лишь один час, и лишь когда луна была полной, но при известном проворстве этого хватало.
Хелла задумалась. В мозгу что-то яростно взвихрилось и смолкло. В наступившей тишине пред ней предстал кристальный замысел преступления. Но месть Лили уже играла в нём совсем не главную роль. Ограбить эту потаскуху до нитки и немедленно выкупить закладную... потом избавиться от всех этих красоток, кокетничающих с Невером и строящих ему глазки... Их побрякушек хватит, чтобы погасить проценты. Потом... Морис де Невер...впрочем, об этом она пока не думала. План, созревший и продуманный, предполагал необходимость остаться наедине с Лили всего на несколько минут. А приблизившееся полнолуние и вовсе всё упростило
Вернувшийся под утро с ночной оргии в Зале Тайн братец был встречен ею на пороге. В полуодурманенном состоянии Бенедикт поведал о прошедшей Чёрной Мессе. Хеллу интересовало только одно - все ли участники полночного действа пребывают в таком же состоянии, как и Бенедикт? Если да, всё становилось ещё проще.
Полнолуние влило в неё черную мощь. Приготовления заняли считанные минуты. Оставив погрузившегося в глубокий сон Бенедикта в его спальне, она пробралась по коридору в гостиную Лили, Эстель и Симоны. Её разочарованию не было предела - жертвы там не было. Дверь в спальню Лили была заперта. Впрочем, унывала Хелла недолго. Вспомнив рассказ Бенедикта, она прошмыгнула через коридорный пролёт и ряд рекреаций и оказалась у апартаментов Нергала. Прислушалась. Из-за двери доносился богатырский храп. Нет. Она подобралась к двери Мормо и снова прислушалась. Тишина. Она надавила на дверь. Заперто на засов. Заглянув через замочную скважину внутрь, она увидела раскинутое на кресле пальто Лили и её берет со страусовым пером. Чёрт возьми!
Воскресный день наступал медленно и лениво. Часы Меровинга пробили девять. Спрятавшись за зелеными кустами самшита, Хелла проводила глазами Эстель и Симону, которые в сопровождении Риммона вышли из замка. В течение следующего часа глаза её были прикованы к двери, ведущей в апартаменты Мормо. Она лихорадочно размышляла. Чей облик не испугает Лили? Мормо и Нергала она подпустит ближе всего, но оба слишком заметны. Братца подставлять глупо. Он ещё пригодится. Виллигут? Нелепо. Хелла давно разобралась в склонностях Генриха и презирала его.
Впрочем, о чём тут думать - Мисси, служанка Лили! Кто замечает вечно снующих то там, то тут слуг?
Прекрасная идея.
Между тем дверь спальни Мормо отворилась и на пороге появилась Лили. Мисси сделала книксен и поспешила помочь госпоже. Лили ещё не пришла в себя. Пошатываясь, она оперлась на её руку и пошла по коридору. Хелла постаралась повести её кружным путем и, заведя под ветви вязов около статуи Помоны, усадила на скамью. Вынув из чехольчика для зубочистки приготовленную иглу с ядом, хладнокровно вонзила её в голову мерзкой потаскухи. Наслаждение, испытанное при этом, намного превзошло все её прошлые жизненные ощущения. Лили была уже мертва, когда Хелла, вынув из кармана нож, с удвоенной злобой и ликующей радостью воткнула его в сердце рыжей твари.