Избранные произведения

20 Стеной вокруг него сомкнулся лес зеленый. Шагая сквозь него, он видел, удивленный, Что в том лесу растут деревья до небес. Что это не простой, а великанский лес! До самых облаков деревья доходили И, прячась в облаках, незримы дальше были. Их листья разрослись на ветках до того, Что пол-листа на плащ хватило б для него. Такие комары то там, то сям мелькали, Что, будь они у нас, их спутали б с быками, И часто приходил на помощь Янчи меч: Он должен был мечом чудовищ этих сечь! А пчелы в том краю! А мухи! А вороны! У нас они малы, а там они огромны! Мой витязь увидал одну издалека, И то она была, как туча, велика! Ну, словом, путник наш всё осмотрел как надо. Вдруг встала перед ним гранитная громада И кровля вознеслась, рубинами горя Он был перед дворцом циклопьего царя. Не знаю, с чем сравнить его ворота можно! Боюсь, чтоб как-нибудь не выразиться ложно, Поэтому скажу, что царь и великан Не станет жить в избе, свой уважая сан! «Ну, что ж! — сказал пастух, всё оглядев снаружи. — Пожалуй, и внутри окажется не хуже Вид этого дворца! Войду в него теперь!..— Он смело отворил чудовищную дверь. — Ловушки не боюсь». (Был страх ему неведом!) Циклоп-король сидел в то время за обедом. Узнайте: что он ел? Рагу? Сосиски?.. Нет! Он скалы пожирал. Чудовищный обед! Когда пастух вошел в ужасное жилище, Ему язык свело от этой страшной пищи, Но ею пришлеца из человечьих стран Задумал угостить злорадный великан: «Уж если ты пришел, то пообедай с нами. Коль ты скалы не съешь, — тебя съедим мы сами, И скромный наш обед, и пресный и сухой. Сегодня сдобрим мы, незваный гость, тобой!» От речи короля другому б стало жутко! Жестокий тон ее не походил на шутку. Но у героя был бестрепетный язык. «Призна́юсь, я к таким обедам не привык, Но всё же я готов! — спокойно отвечал он. — И только об одном прошу вас: для начала Поменьше положить на блюдо мне скалу». Проговоривши так, он смело сел к столу. Отрезав от скалы кусок пятифунтовый, Царь молвил: «Вот твоя галушка и готова! Как съешь ее, еще получишь две иль три. Да только разгрызай как следует, смотри!» «Ты будешь сам ее грызть в день своей кончины И все свои клыки тупые, дурачина, Обломишь об нее!» — воскликнул наш герой И в короля метнул отрезанной горой. Обломок этот в лоб так хлопнул великана, Что мозг его потек, как влага из стакана, И вышиб навсегда его свирепый дух. «Давай еще одну! — смеясь, сказал пастух.— Но, видимо, тебе галушки повредили!..» Над смертью короля циклопы приуныли, Прошибла их слеза от этакой беды. (Одна слезинка их равна ведру воды!) И старший великан, смущен подобной силой, Промолвил пастуху: «Ах, господин, помилуй! Коль нашего царя ты победил в борьбе, То мы хотим служить вассалами тебе!» «В том, что сказал наш брат, звучит и наша воля! — Заговорили все. — Сядь на пустом престоле И под руку свою нас всех принять изволь! Отныне, человек, ты будешь наш король!» «Быть вашим королем, — сказал он, — я согласен. Но я отправлюсь в путь, что долог и опасен, И ваш покину край, а вице-королем Кого-нибудь из вас пока оставлю в нем С тем, чтоб о всех делах подробно мне писал он. От вас же одного прошу, как от вассалов: Коль вы, не ровен час, мне будете нужны, То все вы в тот же миг со мною быть должны!» Тут золотой свисток из сумки вынул старший: «Мы выполним свой долг и твой приказ монарший! Лишь только свистнешь ты — и через пять минут, Где б ни был ты, король, мы будем тут как тут!» Когда он уходил, все пожелали счастья Ему в делах его. Как символ царской власти, Прилежно спрятал он свой золотой свисток И через темный лес пустился на восток. 21 Я точно не могу сказать вам, сколько шел он, Но с каждым шагом день сменялся мглой тяжелой, И делалась она всё гуще, всё темней, И света наконец не стало видно в ней. «Ужели я ослеп? — догадки Янчи гложут. — Иль среди бела дня настала ночь, быть может?» Но полночь далека, глаза его целы. Всё дело в том, что он спустился в царство мглы. Ни солнце, ни луна, ни звезды полунощи Не светят в том краю. Наш Янчи брел на ощупь. Как черная стена, кругом стояла мгла, И шелестели в ней нетопырей крыла. Нет, это не крыла шумели без умолку! То стая грязных ведьм, усевшись на метелки, Летала взад-вперед. (Та черная страна Была собранью ведьм нечистым отдана.) Сюда отродья тьмы в условленные даты Слетались каждый год на шабаш свой проклятый. На шабаше как раз их и застали мы, Когда они сошлись здесь, в самом сердце тьмы. Таинственный костер пылал в пещере горной, Над ним висел котел продымленный и черный, А из него плыла неслыханная вонь!.. Пастух свои шаги направил на огонь, Тихонько подошел и, к скважине замочной Прильнувши, увидал их шабаш полуночный, Пещеру, сотни ведьм вместившую, и в ней Немало разглядел диковинных вещей: В котел бросали жаб, мешки голов крысиных, Проклятый черный мох, растущий на осинах, Цветы, что расцвели у виселиц столба, Гадюк хвосты, котов, людские черепа… Считай иль не считай, а всё не перечислишь! Тут даже Янчи наш похолодел от мысли, Что он вполне здоров, не бредит, не ослеп, А к ведьмам угодил в их колдовской вертеп! Он руку протянул, чтоб вынуть из кармана Свой золотой свисток, подарок великана, И вдруг на метлы он наткнулся в темноте: Колдуньи в уголку сложили метлы те, Что над землею их носили, словно кони… Наш Янчи поплевал на крепкие ладони, В охапку метлы взял и схоронил вдали От шабаша, чтоб их колдуньи не нашли. Потом он засвистал пронзительно и длинно, Тут встала перед ним ватага исполинов. «Убейте этих ведьм! — он приказал. — Вперед!» И рыцари его вломились в чертов грот. В пещере началась большая заваруха: Колдуньи из нее, царапая друг друга, Метнулись к метлам все, но их и след простыл! Так к отступленью путь отрезан ведьмам был. А между тем его циклопы не дремали: Они над головой по ведьме поднимали, Швыряли оземь ведьм бесчувственных — и вмиг В лепешку сапогом расплющивали их. Но более всего героя удивляло. Что в небе всякий раз, как ведьма умирала, Сияющей зари ложилась полоса И над страною тьмы светлели небеса! Уж небо над землей совсем прозрачно стало, Уже проклятых ведьм осталось вовсе мало, Уже всего одна… Пастух взглянул — и в ней Он мачеху узнал возлюбленной своей! «Ну, эту, — крикнул он, — я сам ударю о́ пол!» И выхватил ее из крепких рук циклопа, Но ведьма, точно вьюн, скользнула между рук И, словно гончий пес, помчалась в поле вдруг. «Лови ее скорей!» — он крикнул исполину. Тот в несколько прыжков сбежал за ней в долину И ловко, на бегу поймав ее за хвост, Проклятую каргу швырнул до самых звезд! И труп ее нашли у дальнего селенья, Палач ей в сердце кол вогнал без сожаленья, И так она была презренна для людей, Что вороны — и те не каркали над ней! А над страною тьмы впервые солнце встало, Под теплым ветерком листва затрепетала… Собравши метлы ведьм, их Янчи сжег дотла, И улетела в ад проклятая зола. Потом в родимый край он отпустил циклопов, За верность похвалив и по плечам похлопав, Тут снова все они герою поклялись, Что преданы ему, — и с Янчи разошлись.