Страница 132 из 138
Джесси уволила всех слуг и служанок, оставив одну горничную. Лили помогала по хозяйству, молодой Фрэнк ухаживал за садом. Она держала в одном из банков Нью-Йорка некоторое количество акций и облигаций, полученных в подарок от Джона. Эти ценные бумаги были проданы, а деньги пущены на текущие расходы. Бывшую библиотеку барона Гумбольдта продали за значительную сумму; их лошади, экипажи и парусная лодка Чарли принесли достаточную сумму, чтобы оплатить самые горящие долги. Часть большого дома была закрыта; они перестали принимать гостей, кроме самых близких друзей вроде Ханны Кирстен.
Джесси непрестанно трудилась с отчаянием, ранее ей неведомым, посылая письма и петиции, чтобы побудить конгресс возвратить им сорок две тысячи долларов за конфискованный Блэк-Пойнт, добиться для Джона места в правительственном аппарате, которое обеспечило бы скромный достаток. С течением времени его горечь притупилась, он смог на какое-то время найти для себя занятие, выправляя запутанную отчетность железной дороги Мемфис — Эль-Пасо, но не было настоящей работы и подходящих должностей. Она видела, как раздражает его безделье, казалось, что внутри него что-то отмерло, и, несмотря на все усилия, она не смогла зажечь в нем внутренний огонь.
Годы, когда она не считала деньги, и золото Марипозы подорвали ее умение быть бережливой. Ее беспокоило то, что приходившие счета были все еще большими, хотя жили они вроде скромно. Не говоря своей семье, она взяла значительный заем в банке под залог Покахо, полагая, что деньги позволят прожить месяцы, необходимые, чтобы Джон начал новый бизнес или получил правительственное назначение. Ее задумка оказалась наполовину успешной, но возник вопрос об оплате личной расписки Джона, о которой он забыл при крахе; он так расстраивался, что не может оплатить ее, что Джесси отдала ему полученный ею заем, слукавив, будто деньги лежали в ее сейфе в расчете на подобный случай.
У них не было денег на самое необходимое. Именно в этот момент проявила характер Лили: она решила продать картины и предметы искусства и собрать деньги у тех, кто был им должен. Она взяла на себя ведение банковских счетов, покупала припасы, оплачивала счета, решала, какую часть участка следует обрабатывать, а какую — оставить неосвоенной.
Джесси была признательна дочери за то, что та сняла бремя с ее плеч, — это высвободило ее время и энергию для Джона. Они совершали длительные прогулки вдоль реки; проводили зимние вечера в библиотеке перед пылающим камином; строили планы вернуться в Сан-Франциско, как только конгресс оплатит Блэк-Пойнт, и построить небольшой коттедж с видом на пролив. Она старалась подбодрить его, передавая известия от друзей в Вашингтоне, которые были убеждены, что законопроект о Блэк-Пойнте будет принят, уверяли ее, что в генерале Фремонте крайне нуждаются на таком-то посту или на такой-то должности на Западе, что вот-вот последует назначение от президента Гранта или военного департамента. Однако ровным счетом ничего не происходило: конгресс не собирался платить за Блэк-Пойнт, президент Грант игнорировал просьбы об оказании помощи своему бывшему командующему.
Вдвоем Джесси и Лили совершили чудо, сохраняя Покахо почти два года. Между женщинами существовало молчаливое согласие не говорить Джону, что было продано и насколько бедственным было их положение. Но наступил момент, когда Лили призналась матери, что денег больше нет и нет вещей, которые можно продать, и что для покупки еды и содержания Чарли в Аннаполисе и Фрэнка в Вест-Пойнте они должны пойти на новый заем под залог Покахо. Они понимали, что это начало конца, поскольку не было возможности оплатить проценты по первому займу; если они не справятся с новой задолженностью, то потеряют Покахо и останутся без крыши над головой.
— Не думаю, что мы должны действовать таким образом, мама, — сказала Лили. — Отец будет в отчаянии, если мы потеряем дом. У меня есть шанс, но я не уверена, что ты одобришь…
— Что ты предлагаешь, Лили?
— Я найду работу в Нью-Йорке. Ныне много девушек уходят в бизнес, чего не было в прошлом. Ты знаешь, что с бизнесом у меня получается, во всяком случае так говорит отец. Так почему же я не могу найти работу в какой-нибудь конторе?
Что-то, мелькнувшее в глазах матери, остановило ее.
— Ты добрая и смелая, Лили, — прошептала Джесси. — Но разве ты не видишь, что мы не можем этого сделать из-за отца? Пока мы живем тихо здесь, в Покахо, мир ничего не знает о состоянии наших дел. Но стоит тебе поступить на работу, и весь мир узнает, что мы в отчаянном положении и находимся на содержании дочери. Я хотела бы взять работу рядом с тобой, в той же конторе, но ты знаешь, как горд наш отец; он воспримет это как свидетельство провала. Мы должны избавить его от такого унижения. Дай мне еще немного времени: что-нибудь произойдет — назначение, деньги за Блэк-Пойнт…
— Понимаю, мама, — сурово ответила Лили.
Итак, они взяли новый заем под ипотеку Покахо. Зимой 1873 года неожиданно возникли большие расходы: выплыли новые долгосрочные долги, о которых не знали Джесси и Лили, но которые, как сказал Джон, необходимо покрыть. Стараясь выиграть время, сохранить рушившиеся надежды, они все больше и больше увязали в невыплате процентов по займам, и наконец к концу 1873 года банк лишил их права выкупа заклада и забрал дом.
Не жалея имущества, но с почти разбитым сердцем из-за того, как это подействовало на ее бледного и седого мужа, Джесси уложила пожитки, и они переехали в Нью-Йорк. На имевшиеся доллары они арендовали небольшой уродливый дом на Восьмой-стрит, с облезшей краской на фасаде, грязный и изношенный внутри. Четыре дня Джесси и Лили работали неистово, занимаясь покраской и приведением дома в порядок; в это время Джон находился у одного из друзей. Когда он появился дома, то ранее захламленные и темные комнаты были очищены.
За аренду дома они заплатили за два месяца вперед. У Джесси оставались деньги, достаточные для покупки продовольствия приблизительно на такой же срок. Она удвоила усилия, составляя письма конгрессменам, старым друзьям в армии и правительстве, выдвигая новые планы и схемы, чтобы добиться для Джона хотя бы маловидного поста, помочь провести через конгресс законопроект о возмещении за Блэк-Пойнт. Несколько раз казалось, что она близка к успеху: кандидатуру Джона предлагали на пост губернатора различных территорий, комиссара по делам индейцев в одном из западных районов, сборщика или комиссара Земельного управления в Сан-Франциско. Палата представителей провела законопроект, выделявший средства для компенсации за конфискацию Блэк-Пойнта, но в последний момент его отклонил сенат.
Истекали два месяца. Джесси была в растерянности. Только однажды в прошлом ей приходилось думать о деньгах — после военно-полевого суда, когда они заняли у Тома Бентона, чтобы начать строительство дома в Калифорнии. Джесси знала, что, если обратиться к своим сестрам и ко многим друзьям, ей дадут деньги. Но сможет ли она вернуть их? Она была способна дарить, но не обладала талантом просить дар в ответ. Она предпочла бы умереть в своем жалком, тесном домике на Восьмой-стрит, умереть тихо и почетно, чем идти и протягивать руку за милостыней.
Вскоре после ланча Лили стала исчезать и возвращаться в пять часов с грязными руками. Джесси поинтересовалась, не работает ли она где-нибудь, и удовлетворилась отрицательным ответом Лили. Через пару недель, когда Лили принесла в дом старую пишущую машинку, за которой просиживала несколько часов каждое утро, Джесси поняла, что ее дочь посещает школу секретарей. Она гордилась, как Лили деловым образом готовила себя к любым случайностям судьбы.
К концу второго месяца она поняла, что им предстоит покинуть даже это запущенное убежище. Куда податься? Что сказать о положении Джону? Каким образом скрыть от мира тот факт, что генерал Джон Ч. Фремонт погряз в нужде? В Монтерее она отчаивалась, что их разделяет накопление золота; теперь их разделяло отсутствие золота.