Во имя Долга

- Нет, зачем? Он в корабле.

- Зачем ты притащил его сюда?! - испуганно ахнула зверушка. - Здесь же опасно! Ты оставил его одного?!

Вот и как на это реагировать? Оставил -- плохо, привёз -- ещё хуже. Правда что ли утопить надо было? Хотя, боюсь, тогда бы меня вообще загрызли на месте.

Никогда не пойму женщин!

- В корабле безопасно, - терпеливо пояснил я. - Он не один, он под надёжным присмотром.

- Как ты мог... - начала она, и я понял, что сейчас, кажется, намечается вторая серия. Поэтому я легонько встряхнул её за плечи, и, запустив пальцы в волосы, заставил запрокинуть голову.

- Отставить панику! - потребовал, строго глядя ей в глаза. - С ним. Всё. Хорошо. Ему ничто не угрожает, о нём есть, кому позаботиться. Не веришь мне -- можешь сама убедиться. Что за истерики на ровном месте? - устало вздохнул я, когда в глазах женщины появилось осмысленное выражение, и мягко погладил её по волосам.

- Прости, - она долго прерывисто вздохнула, утыкаясь лбом мне в плечо и, кажется, действительно успокаиваясь. - Я так испугалась. Что если ты тут, то, может быть, с ним что-то случилось... И не верилось, что ты... что он... - рунарка вновь вздохнула. - Я так за него боялась, он же такой крошечный, а я его оставила, - она тихонько всхлипнула.

А вот и причина истерики. Тьфу, мог бы и догадаться, честное слово! Сам же понимал, что это эмоциональное создание не способно спокойно бросить ребёнка.

- Хорошего же ты обо мне мнения, - хмыкнул я. - Нет, я, конечно, скотина, но всё-таки не до такой степени, чтобы от собственного ребёнка отказываться, - добавил задумчиво, легонько почёсывая жмущуюся ко мне и почему-то дрожащую женщину за ухом.

- Прости, - она вновь всхлипнула. - Я...

- Я понял, очень боялась и беспокоилась, - кивнул я. - Всё на самом деле не так ужасно, как тебе кажется. Я, конечно, офигел от таких известий, но не до потери человеческого облика. Мы уже вполне нашли общий язык.

- А можно мне... - тихо, почти шёпотом проговорила она и запнулась.

- Пойдём, горе луковое, - фыркнул я, чуть отстраняясь, и огляделся. Своих в обозримом пространстве не осталось никого, и мне захотелось неодобрительно выругаться. Потом я вспомнил, что нахожусь тут почти не при исполнении, охрана делегации в мои обязанности не входит и является головной болью совсем другого человека, и выкинул ненужные заботы из головы. - Тут, правда, далековато.

Она подняла на меня полный недоумения взгляд, зябко повела плечами и, поморщившись, тряхнула головой.

- Ерунда, пойдём.

И мы двинулись в обратный путь в сторону корабля. Вцепившись в моё запястье, - причём у меня сложилось ощущение, что это была попытка предотвратить мой побег, - Рури неслась вперёд едва не вприпрыжку. В разговоре повисла неловкая пауза, но заполнять её женщина не рвалась, а я воспользовался возможностью спокойно проанализировать ситуацию.

Точнее, не ситуацию, а собственную на неё реакцию, потому что никаких вопросов по существу не было, зато было всё то же неразрешимое противоречие. Я никак не мог понять собственного отношения к зверушке.

Эх, полцарства за пять минут разговора с зятем! Удачного себе мужа Варька нашла с этой его эмпатией, ничего не скажешь. Только когда я ещё Инга увижу; придётся по-честному разбираться, самостоятельно.

Совершенно определённо, я был рад её видеть и рад, что она благополучно добралась до родного мира, но ведь это совсем ни о чём не говорило. Да, меня не разозлила её истерика, хотя плачущих женщин я искренне недолюбливаю, и никакого желания утешить они у меня не вызывают. Но это, опять же, ровным счётом ничего не значило: я ведь прекрасно понимал причины этого взрыва, и сложно было не признать их достаточно вескими. А всё остальное... нет ничего остального!

На этом месте мне в голову скромно забрела весьма запоздалая, но здравая мысль, и я опять почувствовал себя идиотом.

Я, чёрт меня побери, несколько месяцев подряд то и дело возвращаюсь мыслями к этой женщине, думаю о ней, что-то анализирую, пытаюсь разобраться. Учитывая, что прежние увлечения всегда существовали по принципу "с глаз долой -- из сердца вон", диагноз-то очевиден! Или нет?

До корабля я добрался уже в довольно взвинченном и раздражённом состоянии. Я её точно или придушу, или женюсь, чтобы только избавиться от этих идиотских рассуждений ни о чём! Тьфу!

В корабельном шлюзе мы надолго не задержались: современные системы деактивации работают быстро и качественно, с этим у нас всё просто. Зайдя по дороге в медблок и потратив там минут пять на контрольные проверки и пробы крови, - Рури, кстати, тоже досталось, - мы точно так же рука об руку добрались до моей каюты.

- Ох, Семён, наконец-то ты! - с порога поприветствовала меня добровольная сиделка. - На, забирай своего оглоеда, сил никаких больше нет!

- Привет, Джейн, - хмыкнул я, принимая из рук штурмана тихонько попискивающего малыша. Рури замерла на пороге, глядя на всех нас очень странным взглядом; не то испуганным, не то удивлённым. - Чем он тебя так ухайдокал?

- Первый раз вижу ребёнка, который столько ест, да ещё категорически отказывается идти с рук, - отмахнулась она. - Вышла я уже из того возраста, когда хватает сил и здоровья целый день таскать на руках ребёнка. Избаловал ты его; тебе хорошо, ты вон какой бугай, не устаёшь!

- Никто его не таскает, - хмыкнул я. - У меня просто не забалуешь, да, шантажист мелкий? А тут добрая тётя, послушная, дрессированная; по первой команде сразу на руки хватает, развлекает всячески.

- Чувствуются гены, - насмешливо улыбнулась пожилая женщина, похлопав меня по плечу. Тут взгляд её упал на замершую Рури, и штурман, озадаченно вскинув брови, с вопросительным укором уставилась на меня.

- Спасибо, что согласилась помочь, - сделав вид, что ничего не заметил, поблагодарил я. - Авдеев отправил меня бездельничать, так что больше мы тебя мучить не будем.

Вместо ответа она, нахмурившись, недовольно качнула головой и одарила меня ещё одним укоризненным взглядом. Но, к счастью, высказываться на тему "как не стыдно баб водить" не стала, видимо, сообразив, что это совершенно её не касается. В том, что мысли её крутились где-то в этой области, я не сомневался; там всё по лицу было прекрасно видно.

- Пока, Ярик, - улыбнулась она мелкому, помахав ему сухой покрытой морщинами ладонью. - Расти настоящим мужчиной! - и удалилась. Намёк был более чем ясный, а невысказанное "не то что папочка" можно было прочитать по её прямой спине.

Ну вот, и эта туда же, всем хочется меня повоспитывать. Наружность у меня такая располагающая, что ли? Вроде же на беспомощного маленького мальчика не похож!

- Ярик? - уточнила Рури, пристально глядя на меня, когда за Джейн закрылась дверь.

- Ну, полностью Ярослав. Ты же не написала, как его зовут, - я пожал плечами. Вздрогнув, будто очнувшись, женщина шагнула ко мне, протянула мелко дрожащую руку, аккуратно коснувшись детского носика. Нос тут же сморщился, а потом случилось неожиданное -- мелкий издал звонкий переливчатый возглас и улыбнулся. - Смотри, кажись, признал, - хмыкнул я. - Он до сих пор не улыбался, - пояснил на вопросительный взгляд Рури. Она сама робко, очень неуверенно улыбнулась, продолжая гипнотизировать малыша тем же непонятным взглядом.

Опомнившись, - а то стоим столбами посреди каюты, - я свободной рукой перехватил зверушку за предплечье, подвёл к краю кровати, усадил и буквально всунул в дрожащие руки ребёнка. Сам, правда, остался сидеть рядом на полу на коленках, на всякий случай страхуя: Рури выглядела заторможенной и совершенно невменяемой, могла и уронить, а то и в обморок грохнуться.

Правда, опасался напрасно, женщина в конце концов всё-таки очнулась. Бережно прижала ребёнка к себе, что-то тихонько невнятно шепча. Некоторое время мы так и сидели, практически не шевелясь. А потом она подняла на меня взгляд и улыбнулась.

Есть такое довольно расхожее выражение, "сиять улыбкой". Я всегда был уверен, что это нечто вроде аллегории, означающей очень искреннюю и радостную улыбку, а теперь вдруг понял: чушь несусветная.