Страница 67 из 68
— Я в курсе.
— Догадываюсь. Чем порадуешь?
— Кто тебе вчера звонил, знаешь?
— Допустим, нет.
— Ладно, время — деньги. С тобой разговаривал Броник. А рядом сидел Тамарин. И было это в «Океане».
— Ну, это можешь не объяснять. — В картотеке Виноградова Броник, Александров Бронислав Юозосович, числился в качестве наиболее доверенного «исполнителя». Что-то вроде тамаринского «офицера для поручений». — Спасибо. Сколько я тебе должен?
— Не смешно. — Квициня обиженно хмыкнул.
— Извини.
— Какие счеты между старыми друзьями! Одно дело делаем, хотя и…
Квициню и Виноградова резко выбросило вперед — отличная реакция и новые тормоза в какой-то мере компенсировали полное пренебрежение водителя сигналами светофора. В сантиметрах от переднего бампера проплыл голубой бок троллейбуса.
— Знаешь что… — начал Виноградов, щупая ушибленный лоб.
— Понял. Все понял. Постоим, расслабимся. Отвлечемся от переживаний беседой о наших любимых жуликах…
Нажав кнопку селектора — один из многочисленных даров пароходства доблестной морской милиции, — начальник отдела жестом попросил Виноградова прерваться.
— Инна Вячеславовна, пожалуйста, минут на пятнадцать — никаких звонков. — Затем указал на стул. — Давай дальше.
— В общем, в одной берлоге «Юстасу» и Тамарину не ужиться. Никому не нравится, когда его «душат», пусть даже не до смерти, вот ряд кооперативов и заключил с сыщиками договор на «опеку». Теперь — кто кого.
— Что за кооперативы?
— Ну, я не Бог, а Квициня — не дурак. У них с коммерческой тайной строго.
— Ладно.
— Да это и не суть важно. В открытой драке «Юстасу» пока не сдюжить, но Квициня гарантирует, что в случае, если Тамарин окажется за решеткой — без разницы за что, мы получим семь заявлений от жертв вымогательства. Я одно видел, без даты и «реквизитов». Чувствуется рука профессионалов — четко, аргументированно. Убойной силы документ.
— И какие у них предложения?
— В общем-то, все просто. Нужно нечто конкретное, весомое, что можно в руках подержать и что однозначно «высветило» бы Тамарина как руководителя преступной группы, совершающей под его прямым руководством конкретное преступное деяние. Подчеркиваю — доказательство должно быть вещественным, а деяние — уголовно наказуемым.
— Логично. Хотя и банально.
— Согласен. А теперь подробности. Тамарин лезет на «пятак». Это можно считать фактом. «Пятак» без боя не сдастся. Это уж вы мне поверьте. То есть Тамарин их все равно задавит, но не сразу. По данным Квицини, Тамарин решил разрушить всю инфраструктуру у магазина. Сменить «авторитетов», нейтрализовать «бойцов» — и в то же время не задеть тех, кто связан с Центром и сильными «папами» с юга, сами знаете, их он пока побаивается. И что же ему для этого нужно? Правильно! Про мою знаменитую картотеку Тамарину известно, как и всякому порядочному городскому жулику, — шила в мешке не утаишь. А мысли, как это ни печально, сходятся не только у дураков.
— Это ему Квицинины люди в голову вложили?
— Не исключено.
— Что ж, дальше ясно. Тамарин получает картотеку, его парни начинают действовать, где-то «прокалываются», и в этот момент дома у него обнаруживают самое что ни на есть вещественное доказательство, выполненное рукой оперработника. Он-то сядет, а…
— А я горю как свеча!
— Тебя что, устраивает такая перспектива?
— В общем, нет.
— Тогда давай думай… Данаец!
— Слушаю, Виноградов!
— Здравствуйте, Владимир Александрович! Вы еще нас не забыли?
— Вас забудешь!
— Ну-ну, не стоит нервничать. Мы же искренне хотим облегчить вашу нелегкую борьбу с преступностью. Разделить, так сказать, ответственность перед обществом…
— Вы так и не представитесь?
— Ай-яй-яй, Владимир Александрович. Не лукавьте, это некрасиво. Вы же прекрасно представляете, от чьего имени я говорю.
— Хорошо, считаем, что с известной долей уверенности я вас вычислил.
— Ну и умница! В общем, для аналитического ума, снабженного такой картотекой, — это был не ребус.
— Короче.
— Ради Бога. Речь идет как раз о том предмете, который я упомянул…
— Картотеку я вам не отдам.
— Зачем же так категорично…
— Вы же наводили справки обо мне. Я ведь не только красив и умен. Я еще и упрям. Пугать или покупать меня бессмысленно. Я от этого только зверею.
— Что вы, что вы! Мы же не хулиганы какие-нибудь. Хотя… у вас ведь жена, детишки — двое, правда? Давайте пока договоримся — этот разговор останется нашей с вами маленькой тайной. Понимаю, вам надо подумать, взвесить… Не надо никому ничего докладывать, тогда до нашего следующего разговора ничего ни с кем не случится. А я позвоню. Скоро позвоню. До свидания.
— Вагиф будет в «Каравелле» сегодня вечером. Празднует «отмазку». Это правда, что ему все вернули?
— Правда. — Виноградов взял из протянутой ему собеседником пачки папиросу. На этот раз никаких записей на «Беломоре» не было, встреча заранее не планировалась. — Адвокат развалил дело, свидетели ушли в отказ. По суду отдали все деньги, шмотки. Даже чеки. А, ладно! За державу обидно.
— Издержки демократии.
— Знаешь, «издержки демократии» и «лес рубят — щепки летят» — эти две фразочки мне одинаково противны. Ими слишком многое можно оправдать. Черт с ними. Значит, сценарий у нас будет такой…
Зал портового ресторана «Каравелла» оглушил Виноградова ревом динамиков. Он в очередной раз поразился неизменности представшей перед ним картины: осоловевшие рожи спекулянтов, суета валютных проституток, полусогбенные фигуры официантов… В углу дневные завсегдатаи «пятака» азартно резались в «де-берц», спуская шальные тысячи. Какой-то сын юга, выворотив из кармана пачку купюр, домогался от оркестра модного шлягера «для симпатичной девушки Марины». Все так же, как и год, и три, и пять лет назад. Нормальных моряков от ресторана уже давно отвадили.
Место за пустым служебным столиком и чашка кофе для Виноградова нашлись мгновенно — представителей власти здесь уважали…
Ждать пришлось недолго. Виноградов не успел даже пригубить обжигающий, ароматный напиток, как на соседнее кресло рухнул, выругавшись, крупный мужчина в «монтановском» спортивном костюме. В полутьме сверкнул золотой перстень на волосатом пальце.
— Ну что, опер, обделался?
— Пошел вон.
— Но-но! У нас де-мо-кра-тия. Понял? А ты — дерьмо и мент. Ты думал — ты власть? Вот она — власть! — Вагиф кинул на столик веер «четвертных» и «полтинников».
— Заткнись! — Виноградов встал слишком резко, опрокинув со звоном два бокала. В тишине, наступившей после очередной песни, к ним обернулись десятки лиц. — Думаешь, раз законы у нас дырявые, на тебя управы нет? Ничего, сочтемся…
И уже не слушая пьяной брани Вагифа, утонувшей в грохоте оркестра, отодвинув подбежавшего «вышибалу», Виноградов стремительно вышел из ресторана.
…В тот же вечер о случившемся сообщили Тамарину.
— Здравствуйте, Владимир Александрович!
— Слушаю вас.
— Мне кажется, сегодня вы более расположены к беседе. Не так ли?
— Допустим.
— Нам искренне обидно за вас. Надо же, какой мерзавец! Мы его накажем, поверьте. Но и вы должны нам помочь.
— Хорошо. Я согласен. Но у меня есть ряд условий.
Из приказа начальника отдела:
«Как установлено служебным расследованием, старший оперуполномоченный ОБХСС капитан милиции Виноградов В. А., имея намерение дополнительно поработать дома, вынес из помещения отдела картотеку, являющуюся документом „для служебного пользования“. У парадной своего дома он подвергся нападению неустановленных лиц, которые под угрозой ножа, нанеся ему легкие телесные повреждения, отобрали у Виноградова часы, бумажник, служебное удостоверение и портфель, в котором находилась картотека. О случившемся Виноградов своевременно поставил в известность руководство отдела и территориальные органы внутренних дел. На следующий день в 11.20 служебное удостоверение Виноградова и картотека были обнаружены в торговом зале универмага № 96 и переданы прибывшему по звонку дежурного администратора заместителю начальника ОБХСС…