Страница 45 из 68
— Да, конечно… — Свидетель замер у самого порога кабинета. — И чего мне теперь?
— В каком смысле?
— Ну, надо ли еще приходить…
— Вызову, если понадобишься.
— А… вообще?
Виноградов задумался. Лет десять назад он уже успокоил бы паренька, расписал перспективы и посоветовал не забивать себе голову мрачными ожиданиями, но теперь, наученный горьким опытом, просто-напросто опасался прослыть болтуном.
Один приятель Владимира Александровича называл подобную жизненную позицию конструктивным пессимизмом.
— Вообще, всякое может быть. Но пока, на данный момент, ничего страшного. Пока… — И на всякий случай добавил: — Если не врешь, конечно.
Свидетель протестующе прижал к груди матерчатую авоську, попрощался и исчез в коридоре.
Виноградов остался один. Это оказалось очень здорово и сулило целый ряд возможностей по части приятного времяпрепровождения. Можно было расстелить пару шинелей и вздремнуть. Можно было глотнуть квазимодычевской водки. В крайнем случае, не возбранялось забраться наконец в дремучее нутро сейфа, порыться там в поисках самого глухого и пыльного дела — и написать что-нибудь этакое… В принципе, сочинение справок для разнообразных секретных папок требует вдохновения, творческого порыва и чуточку болезненной фантазии, недаром самые выдающиеся мастера детективного жанра выползли на свет Божий из недр отечественной правоохранительной системы.
Ничего этого Владимир Александрович делать не стал.
Придвинув к себе полученный вместе с отдельным поручением толстый, размером в страницу, казенный конверт, он приподнял его за краешек: надо же, печатей-то сколько! Не лень было следаку обклеивать, лучше бы делом занялся… Виноградов подержал конверт на весу, повертел, ощупывая глазами особо выдающиеся неровности спрятанных внутрь личных вещей покойного: что же там может быть-то? Ключи, кошелек, проездной единый… Он аккуратно надорвал короткий краешек.
Вот как раз проездного билета в конверте и не оказалось!
Зато пункт два аккуратно составленной вислоносым Мегрэ описи указывал на наличие в кармане убитого «долларов США тридцатью купюрами по сто долларов США на общую сумму три тысячи…» Пунктом первым, в соответствии, очевидно, с какой-то невесть когда составленной инструкцией, были обозначены «деньги в сумме шесть тысяч триста двадцать рублей ноль-ноль копеек». Покупюрная расшифровка, слава Богу, отсутствовала.
Виноградов вытряхнул содержимое конверта на стол. Торопливо вытер нервический пот — валюта была на месте. Вообще, следователь запросто мог бы получить неприятности, подними Владимир Александрович шум, но лихое фронтовое презрение к подобным процессуальным тонкостям, в основе своей имевшее лень и некомпетентность, по праву считалось визитной карточкой местного отделения.
Тем не менее удавалось пока обойтись без серьезных ЧП, раскрываемость была стабильной — и поэтому редкие прокурорские проверки и наезды из Главка отбивались малой кровью.
Та-ак… Ровно три тысячи. Долларов! Недурно. Болотного цвета брусок, перетянутый аптечно-банковской резинкой.
Ключи: ригельный длинный, еще один, попроще, и третий, от почтового ящика. Простое колечко с обломанным ушком для брелока.
Часы «Монтана» — металлические, с калькулятором и царапинами на стареньком стекле. Довольно дорогие и весьма престижные… назад тому лет десять — двенадцать.
В кошельке обнаружились помимо денег, указанных в начале описи, несколько плохо шлифованных металлических кружочков, увесистых, размером почти со старый, доперестроечный пятак.
Ну-ка! Последним пунктом значилось: «изделия желтого металла круглой формы». Количество, вес даже, размеры с точностью до миллиметра… Виноградов хмыкнул: только человек, всю жизнь предъявлявший в общественном транспорте милицейскую «ксиву», не смог сразу же определить, что это такое.
— Да, кстати, а это — что?
В кабинете стоял, подпирая начальственным плечом косяк, Александр Олегович Филимонов, повелитель и отец родной всех окрестных сыщиков.
— Платиново-иридиевые дегравитаторы. Штучный товар, стратегическое сырье! Бешеные суммы стоят, — сделал умное лицо Виноградов, но шутка разбилась о хмурые брови шефа.
— А серьезно?
— Господи, да это же самопал! Жетоны на метро, их можно и в телефоне использовать.
— Зачем?
— Для экономии. Так, для сведения: один раз прокатиться — шестьсот рублей… Впрочем, уже, может быть, дороже.
Владимир Александрович поправил себя, потому что с тех пор, как он снова надел погоны, цены на проезд в общественном транспорте могли и подрасти.
— Да-а… — Филимонов прошел мимо сейфа и занял место, за которым еще недавно предавался спиртному пороку Квазимодыч. — Какие мысли?
— Охранника вот допросил…
— Хорошо.
— Да ничего хорошего! — Виноградов отложил в сторону пропуск, синюю книжечку с реквизитами некоего акционерного общества «Петровест-студио». С черно-белого фото на него смотрел человек, которому пропуск этот больше уже никогда не понадобится. — Нулевой вариант. И вообще… не вяжется!
— Что?
— Вот это. — Владимир Александрович сгреб к себе нехитрое содержание карманов убитого. — И вот это!
Он оставил валютный брусок на столе, чуть поодаль:
— Может, фальшивые?
— Нет, следователь прямо в баре проверял, у него машинка специальная.
Оба помолчали секунду, представив себе вчерашнее: яркий электрический свет, пространство на полу, тело — костюм производства несуществующей уже ГДР, стертые подошвы туфель…
— «Бедняков не убивают!» Помнишь, был такой роман у Сименона? — Начальник розыска иногда умел удивить Виноградова.
— Сейчас всех убивают! — парировал он для порядка и тут же предположил: — Может, комнату продал? Или машину. Или дачу…
— Домой ему звонил?
— Пока нет. Но вдова, как я понял, в курсе, вчера оповестили. Спасибо хоть опознание следак провел!
— Звони.
— Минуточку… — Владимир Александрович полистал документы, нашел нужную запись, сверился, набрал номер: — Алле?
— Да, кто это? — Голос женщины, поднявшей трубку, показался Виноградову бесцветным и лишенным возраста. То ли старуха, то ли больной ребенок…
— Извините, вас беспокоят из милиции, оперуполномоченный Виноградов. Могу ли я поговорить с Зинаидой Викторовной?
— Ее нет дома.
— А когда будет, простите?
— Вечером… У нас Алеша умер!
— Да, я знаю, — не нашелся что сказать Владимир Александрович. — Я и звоню поэтому. Нужно зайти, вещи его забрать личные. И деньги!
— Какие деньги?
— Извините, а с кем я говорю?
— Это мать Зинина. А Зина на кладбище, насчет места хлопочет…
— А когда она будет?
— Не знаю. Обещала уже скоро… Я за младшенькой в садик схожу, а Володю она с собой забрала, все равно тут не до школы, сами понимаете.
— Понимаю. Тогда вот что… Запишите телефон, пусть когда придет — свяжется… Хорошо?
— Да, хорошо. Сейчас, ручку возьму… вот!
Виноградов продиктовал, что требовалось, объяснил, кого спросить.
— Спасибо. Примите мои самые искренние…
Но трубку уже повесили.
— В адрес не хочешь сходить?
— Придется, видимо. По обстановке. — Владимиру Александровичу абсолютно не хотелось без нужды оказаться в орбите чужого семейного горя. Проще вызвать вдову, допросить, выдать ей, что положено…
— Знаешь, у меня в восемьдесят девятом случай был. Характерный… — Начальника уголовного розыска вдруг потянуло на воспоминания. Виноградов знал за ним такую слабость и вынужден был терпеть ее по двум причинам: во-первых, потому что уважал субординацию, а во-вторых — это иногда бывало забавно. Тем более что можно было на законных основаниях побездельничать.
— Здесь уже?
— Нет, я тогда в области трудился. Так вот… Нашли мужика. Посреди колхозного поля — картошку, видимо, воровал, потому что рядом мешок был, наполовину наполненный… Башка проломлена, как кувалдой, — от макушки до шеи, практически, мозги нараспашку! Следов нет, потому как дождик прошел, свидетелей тоже… Чистый «глухарь».