Страница 18 из 68
Затем в пух и прах разбивалась распространенная якобы самими спецслужбами версия о внутренних «разборках» и переделе сфер влияния в верхних эшелонах российской преступности. Недостаток фактуры с лихвой компенсировался интригующими умолчаниями и авторским напором — как и в большинстве «расследований» Ратникова.
Впрочем, это были еще Цветочки.
В качестве ягодок читателям следовало воспринимать ту самую историю, которую Владимир Александрович уже слышал от журналиста перед аварией. Могущественная Система, ее тайные, но справедливые приговоры, которые тут же приводятся в исполнение, загадочный символ на месте казней…
Следует отдать Олегу должное — леденящая кровь «страшилка» была подана так, что в нее трудно было не поверить. Тем более Виноградову: адвокат то и дело встречал в тексте ссылки на подлинные имена и события, о которых догадывались немногие, а знали вообще считанные единицы из окружения покойного Генерала.
Статья называлась «Право на возмездие». Она заняла целую газетную полосу — за вычетом фотографий из редакционного архива, — к тому же в последнем абзаце читателя уверяли, что журналистское расследование не завершено и в ближайших номерах следует ждать продолжения.
Михаил Анатольевич припечатал ладонью страницу:
— Видели, значит… И что скажете?
Виноградову оставалось только пожать плечами:
— Плохо! Надо искать утечку.
— Где?
— А почему вы именно меня об этом спрашиваете?
Попытка выиграть время получилась не очень удачной: пока Владимир Александрович собирался с мыслями, собеседник, не говоря ни слова, разглядывал его поверх расползающихся по сторонам клубов сигаретного дыма.
Затем все же первым нарушил молчание:
— Вы давно знаете этого Ратникова?
— Не очень. Год, два…
— Рассказывайте все. По возможности подробно!
Адвокат сосредоточился и начал вспоминать.
Изредка прерываясь, чтобы ответить на уточняющие вопросы, он изложил Михаилу Анатольевичу обстоятельства своего давнего и почти случайного знакомства с криминальным репортером «Молодежки». Затем перешел к той злополучной поездке на автомашине Ратникова и подробно, в лицах, передал содержание их беседы о готовящейся публикации…
— Почему не отговорили?
Владимир Александрович хмыкнул:
— А когда? Не успел! Все очень быстро произошло, и потом уже оказалось не до его «расследований». К тому же если Олег уцепился за интересную тему — его так просто не оторвешь.
— Неуправляем?
— Самолюбив. Хватка, как у бультерьера… Конечно, потом я бы его пощупал посерьезнее и «раскрутил» на перспективу, но в тот момент лучше всего было интерес не показывать.
— Допустим! А почему сразу же не доложили? Почему о контакте с носителем такой информации, — Михаил Анатольевич двинул бровью в сторону стопки газет, — я узнаю по другим каналам?
Виноградов даже не стал ломать себе голову, откуда преемнику Генерала известно о том, что произошло тогда на дороге. Он просто напомнил:
— Вы должны быть в курсе… После известных событий связь с руководством у меня односторонняя.
В общем-то собеседник это знал. Поэтому ограничился распоряжением:
— Продолжайте! Что было дальше?
— Дальше? А дальше ко мне в консультацию заявился некий смешной человечек…
Михаил Анатольевич без удивления выслушал отчет адвоката о визите господина Холодовского, помолчал и закурил новую сигарету.
— Интересная личность… Все?
— Вроде пока все.
— Что думаете?
Виноградов пожал плечами:
— Скорее всего, кому-то из людей Генерала после его смерти надоело держать язык за зубами. Может, денег захотелось. А может, самолюбие потешить! Во всяком случае, господин Холодовский знает даже побольше, чем передал журналисту.
— Уверены?
— Предполагаю… Аркадий Юрьевич напуган. Очень напуган! Это опасный человек, а может он многое, поверьте.
Владимир Александрович сделал паузу и подвел итог:
— Знаете, если решено ликвидировать Холодовского — делать это надо быстро и без ошибок. Либо не трогать его вообще! Причем дать соответствующие гарантии.
Собеседник чуть приспустил стекло ближней двери, и загустевший табачный дым сразу же потянуло наружу.
— Владимир Александрович, скажите… Что, по-вашему, у нас нет больше забот, кроме игры в неуловимых мстителей и благородных разбойников? И рисования всяких ребусов на стенках?
Виноградов неопределенно покачал головой:
— Вроде при Генерале такими вещами не занимались. А как теперь… Вы — шеф, вам виднее.
— Вот именно! — кивнул Михаил Анатольевич.
И, не торопясь, выделяя каждое слово, промолвил:
— Поверьте, мы никогда не имели и не имеем отношения ко всем этим историям с ликвидациями авторитетов и воров в законе. С точки зрения специалистов, это глупо, бессмысленно и слишком дорого. Они просто неинтересны! Существует масса других способов, и любую проблему значительно проще решить там… — он поднял глаза к потолку салона, — чем размениваться на мелочи здесь. Понятно?
— Понятно.
В конце концов, и сам адвокат придерживался точки зрения, что индивидуальный террор — это плохой бизнес. Проще купить конкурента или навеки измазать грязью политического противника, а не превращать их посмертно в героев.
Тем временем собеседник продолжил:
— Но кто-то ведь все это делает, верно? — В руке у него снова оказалась газета со злополучной статьей о кровавых расправах. — Делает очень профессионально!
Виноградову сказать было нечего, поэтому Михаил Анатольевич задал следующий вопрос:
— Вы знаете, как погиб Генерал?
— Нет, — покачал головой адвокат.
Он не кривил душой.
О смерти шефа Виноградову сообщили в тот же день, когда на загородном «объекте» охрана обнаружила тело старика с переломанными шейными позвонками. Владимиру Александровичу велели «залечь на дно», не высовываться и ждать, когда те, кому положено, локализуют провал.
В общем, это было правильно.
Откуда и кем нанесен удар прямо в святая святых организации, еще предстояло разобраться преемнику Генерала, но первым делом он принял необходимые меры безопасности.
Официальный диагноз относительно причины смерти Генерала гласил: кровоизлияние в мозг. Ничего удивительного — возраст!
Никто и не удивился… Почти никто.
И еще меньше народа знало, какую на самом деле роль в тайной политике государства играл сухонький, похожий на Суворова старичок.
Покойника скромно, без шума и почестей, похоронили на воинском кладбище у вокзала. Только родные и близкие — ни телевидения, ни даже оркестра… Из коротенького некролога можно было понять только, что да, ушел из жизни очередной отставник-ветеран, один из последних солдат некогда могущественной советской империи.
…Михаил Анатольевич отлепил свой взгляд от лица собеседника и удовлетворенно подтвердил:
— Конечно, вы не знаете. И не можете знать! Генерала убил вот этот парень. Держите…
Виноградов взял протянутый конверт с фотографиями и высыпал их на колени. Со всех снимков на него глядел один и тот же мужчина в полувоенной форме без знаков различия: очень крупный, с фигурой боксера-профессионала и тяжелыми бровями.
Человек, судя по всему, не подозревал, что находится под прицелом телескопического объектива, однако каждая зафиксированная наблюдателем поза мужчины выражала готовность в следующий же момент без промедления отреагировать на любую опасность. К тому же было в его облике что-то странное, вызывающее чувство недоумения и тревоги…
Собственно, Виноградов не сразу, но понял — дело в том, что короткая офицерская стрижка мужчины почти не скрывала уродливый шрам на месте одной из ушных раковин.
— Серьезный волчара! — вернул фотографии Владимир Александрович.
— Дикий… Генерал хотел его приручить, но не получилось.
— Неужели взбесился?
Михаил Анатольевич предпочел не услышать вопроса и продолжил, аккуратно складывая снимки в конверт:
— У этого парня кличка Тайсон. Бывший капитан наших доблестных Вооруженных сил… Разумеется, куча наград. На Кавказе дослужился до командира разведроты, но там же и ухо левое потерял.