Алиби-клуб (ЛП)

Так и вижу: охрана ведет меня к Лэндри, чтобы арестовать за вторжение в частные владения, пока тот занимается обыском дома Беннета. Как удобно.

Ему не нужно, чтобы я опрашивала соседей. Лэндри возложит обязанность СВД (стучать в двери) на людей в форме, а сам будет следить за происходящим в доме. Согласно моим предположениям он попытается получить ордер на обыск. На его месте я старалась бы сделать именно это. Интересно, как далеко продвинется Лэндри, прежде чем мой отец вставит палки в колеса правосудия.

Если на определенном этапе своей карьеры Лэндри еще не успел понять, то скоро обнаружит, что для таких людей как Беннет Уокер и Эдвард Эстес существует иной свод правил. Железная рука правосудия наденет лайковую перчатку. Люди, готовые вонзить иглу в руку любого другого убийцы, внезапно начнут отступать. Окружной прокурор станет более сговорчивым в вопросе заключения сделки.

Тяжелые времена? Конечно, мистер Уокер – чей тесть оплачивал кампании практически каждого кандидата от республиканской партии в штате – не собирался задушить девушку. Вероятно, это несчастный случай. Возможно, срок в колонии с минимальной изоляцией и хорошим теннисным кортом в обмен на признание в непредумышленным убийстве…

Однако о чем я думала? Отец никогда и мысли не допускал о признании вины. Он загонит всю Флориду на скандальное полномасштабное телешоу «Час суда». Запустит поглубже руку в карман Беннета и будет вызывать одного за другим свидетелей-экспертов. По сравнению с этим расходы штата на само судебное разбирательство покажутся мелочью. Прокурор будет просить по пять баксов за чернила и линованную бумагу на свой стол. Эдвард выложит по пять, а то и по десять тысяч долларов за каждого свидетеля с ученой степенью, чтобы те убедили жюри купить цент за доллар.

По крайней мере, на этот раз жертва не сможет отречься от своих показаний за шестизначный откуп.

Испытывая беспокойство, я отправилась взглянуть на Лизбет. Притворялась она или нет, когда я вышла из комнаты, девушка действительно крепко спала. Светильник на прикроватной тумбе отбрасывал на ее лицо янтарные блики. С рассыпанными на подушке густыми вьющимися волосами она выглядела лет на двенадцать. Маленькая девочка все еще мечтающая стать принцессой.

Я вошла в комнату, укрыла Лизбет шерстяным пледом и коснулась ее лба, чтобы проверить нет ли признаков лихорадки.

Елена Эстес: Матушка Земля.

В моей руке завибрировал мобильник. Я вышла в коридор, чтобы ответить.

– Елена? Это Хуан. Мне нужно с тобой поговорить.

– Вот она я. Приступай.

– Нет, нет. Не по телефону. Мне нужно с тобой увидеться.

– Зачем?

– Ты не облегчаешь мне задачу, – вздохнул он.

– Что ж, я знаю, как ты любишь все эти штучки, но я не в настроении, Хуан. Лизбет Перкинс избили, душили и почти утопили.

– Что? – переспросил он тоном, выражавшим истинный шок. – Лизбет? Когда это случилось? Как произошло?

– Прошлым вечером. Она проводила ночную проверку, когда кто-то ее схватил.

– Боже мой.

– Пытаюсь решить, следует ли мне из-за этого расстроиться или просто пожать плечами, – саркастически проговорила я. – Особенно видя, что она не мертва, а только жалеет, что не умерла. Что думаешь?

– Думаю, ты пытаешься донести до меня то, что я уже понял.

Это признание заставило меня взять паузу.

– Я много размышлял, копался в душе.

– Славно знать, что она у тебя есть.

– Полагаю, я это заслужил.

– Полагаю, заслужил.

Барбаро тяжело вздохнул и попытался собраться.

– Прошу, Елена. Давай встретимся. Или я могу приехать к тебе. Как сама пожелаешь.

Я предпочитала не приводить Барбаро в свой дом, где моя единственная свидетельница спала беспробудным сном. У меня не было никаких причин ему доверять. Как ни крути, один из шайки напал – или заплатил кому-то другому – на Лизбет. Я ничуть не сомневалась, что прошлой ночью, после того как стало известно о моей бывшей работе в полиции, они все вместе это обсуждали. Броуди знал, что я качала из Лизбет информацию. Как знал и Барбаро.

Вместо того чтобы считаться со мной, они сделали проще и атаковали Лизбет. Легче завернуть кран, чем заставить ведро исчезнуть.

– В чем дело?

– В Беннете.

Я промолчала.

– Встреться со мной в ресторане «Игроков». Я хочу поговорить с тобой прежде, чем пойду к детективам. Пожалуйста, Елена, дай мне этот шанс.

Он собирался заложить Беннета. Я не могла быть более потрясенной… чем полной надежды, чем настороженной.

– Душа, обремененная совестью, – обронила я. – Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

– Встреться со мной, прошу, – молил Барбаро.

– Буду через двадцать минут, – ответила я и захлопнула мобильник.

Глава 47

Пара фургонов служб новостей обосновалась на главной стоянке у «Игроков». Клубки кабелей размером с питонов извивались от микроавтобусов к местам самых выгодных натурных кадров, где под ослепляющим белым светом софитов, перед экранами на штативах-треногах стояли телеведущие, готовые выйти в эфир.

Слухи об алибе-клубе и его членах вновь превратили убийство Ирины в новость «номер один». Последнее публичное место, где ее видели в субботней ночью – естественный выбор фона. Пока я наблюдала за происходящим, блондинка с очень серьезным выражением лица встала на исходную позицию и принялась за дело.

Высокий нескладный парень работал у стойки швейцаров. Его волосы стояли дыбом. Сам он выглядел ошеломленным, что, учитывая слабо проворачивающиеся шестеренки в его мозгу, случалось постоянно.

– Где твой приятель Джефф? – спросила я.

– Не знаю, – ответил он, дыша чуть быстрее. – Опаздывает. Я знаю только одно – у нас реальная запарка.

Парень поспешил открыть двери кремового «бентли». Я вошла в клуб, спустилась по лестнице и сообщила метрдотелю, что встречаюсь здесь с мистером Барбаро.

Мы уже достаточно прошли вглубь обеденного зала, и я не могла изящно дать задний ход, когда увидела, к чему в действительности было приковано все внимание прессы: Беннет Уокер и мой отец обедали. Пиар-ход, являвшийся визитной карточкой моего отца, в этом весь он. Эдвард Эстес хотел показать публике Беннета – привлекательного, хорошо одетого, благонравного – ведущего серьезный разговор со своим привлекательным, хорошо одетым, высокоуважаемым адвокатом. Только отец мог заставить управляющих клубом пустить камеры в ресторан.

Мои ноги буквально приросли к полу, я ничего не могла поделать и продолжала смотреть прямо на Эварда Эстеса и Беннета Уокера.

Отец занимал внимание окружающих беседой и меня пока не замечал. Его волосы полностью поседели, лицо немного осунулось, но, несмотря на это, в моих глазах он выглядел как раньше – высокомерным, интеллигентным, и в своей стихии перед камерами.

В этот момент меня одолевала смесь разнообразных и выбивающих из душевного равновесия эмоций. Как и в случае с Беннетом, я не хотела ничего чувствовать при встрече с отцом, первой за все эти годы. Но, конечно, этого не случилось. Эмоциональные воспоминания первых двадцати лет моей жизни захлестнули меня.

Гнев, возмущение, вина, и то разрушительное чувство неполноценности, которое я всегда испытывала, когда он смотрел на меня холодным, неодобрительным взглядом. Взглядом, которым он посмотрел мне в глаза сейчас, сидя за столом с насильником и возможным убийцей, двадцать лет назад разбившим мой мир вдребезги.

– Елена, – произнес отец с тем привычным тонким намеком на снисходительность, словно король снизошел до беседы с чернью. Глаза начало жечь, и я разозлилась на себя. Но у меня были всего лишь доли секунды, чтобы осознать: несколько камер и фотоаппаратов, намеревавшихся сделать из моего отца, т.е. Беннета Уокера, одиннадцатичасовые новости, качнулись в мою сторону, поняв, кто я такая.

Я оказалась в ловушке. Можно уйти и выглядеть трусихой или остаться и сразиться с ними обоими. Принимая во внимание варианты, выбора в принципе не было. Пришлось погрузиться глубоко в себя, чтобы не потерять самообладание.