Страница 53 из 79
Иоланта постучала в его собственную дверь:
– А что преподаешь ты?
Рядом с классом принца Гая, дверь Тита выглядела почти до смешного простой – в точности дверь его комнаты в пансионе миссис Долиш.
– Я преподаю выживание – тебе. Когда меня не станет, именно сюда ты будешь приходить, если возникнут вопросы.
Внезапно Иоланта поняла, почему так тяжело на сердце. Если пророчество о его смерти интерпретировано верно – у принца осталось очень мало времени. Возможно, год. В лучшем случае полтора. Каково будет открывать эту дверь, зная, что он мертв? Разговаривать с его «записью и подобием»?
Иоланта заставила себя произнести что-то разумное:
– Не возражаешь, если я задам твоему дедушке несколько вопросов? Вдруг он знал об Атлантиде что-то, способное помочь нам освободить учителя Хейвуда?
– Давай. Хотя…
– Что?
Принц не смотрел на нее.
– Думаю, тебе стоит сперва проконсультироваться с Оракулом Тихих вод.
* * *
От розового мраморного дворца вела выложенная булыжником тропа, обсаженная высокими величественными деревьями с шелковистой на ощупь корой. С ветвей слетали бледно-голубые цветы, кружась, подобно крошечным зонтикам.
Иоланта поймала один из голубых цветков.
– Мы все еще в учебном стансе?
Принц кивнул:
– В практическом, когда уходишь, все выглядит так, будто тебя и не было. Но Оракул советует каждому лишь раз в жизни, и пока ее историю не перенесли в учебный станс, где существует непрерывность, мои предки не могли добиться от нее разумных ответов.
– А она может лишь помочь тебе помочь кому-то другому, правильно?
– Да. И она видит тебя насквозь. Когда я притворился, будто хочу помочь Лиходею остаться у власти, Оракул рассмеялась. Когда сказал, что хочу защитить свой народ, она опять засмеялась. А когда я спросил, как могу помочь тебе добраться ко мне, она велела мне заниматься своими делами, поскольку тебе мои интриги не интересны.
Сейчас принц мог об этом шутить, но Иоланта подумала, насколько же его, наверное, задели резкие бесполезные ответы Оракула, когда он так отчаянно нуждался в руководстве и поддержке.
Тропа вывела их на поляну. Оракул в ее центре выглядела не прудом, как думалось Иоланте, а небольшим круглым бассейном из прекрасного светлого мрамора. Вода была так же красива, как эликсир света, созданный ею с помощью молнии.
– Наклонись над краем и посмотри на свое отражение, – велел принц.
Стоило так и сделать, как вода подернулась рябью.
– Добро пожаловать, Иоланта Сибурн, – приветствовал приятный женский голос
Иоланта в удивлении отпрянула:
– Откуда ты знаешь мое имя, Оракул?
Вода затанцевала, словно смеясь.
– Хороша бы я была, кабы не знала, кто пришел просить моей помощи.
– Тогда ты знаешь и то, зачем я пришла.
– Но ты хочешь помочь не одному человеку.
Иоланта глянула через плечо. Принц стоял на краю поляны, вне пределов слышимости.
– Подумай хорошенько. Я могу помочь лишь раз.
Иоланта провела пальцем вдоль бортика:
– Тогда помоги мне помочь тому, кто нуждается в этом больше всего.
Гладкая зеркальная поверхность бассейна не шелохнулась – ни малейшей ряби, ни всплеска. И вдруг отражение и самой Иоланты, и безоблачного неба над ее головой исчезло. Вода стала чернильно-черной и выгнулась, как при приливе.
Голос Оракула звучал глубоко и хрипло:
– Лучше всего ты поможешь ему, попросив помощи у преданного и отважного. И у скорпиона.
– Что ты имеешь в виду?
Но конечно, таких вопросов оракулам задавать не положено.
Вода снова стала чистой и отступила от края, шипя и испаряясь. Мрамор под рукой Иоланты, холодный минуту назад, теперь раскалился, словно его часами согревало солнце.
– Что же касается твоего опекуна, он недолго останется в тюрьме инквизитора, – тихо произнесла Оракул. – Прощай, Иоланта Сибурн.
* * *
Они вошли в Горнило, сидя на кровати на почтительном расстоянии друг от друга. Однако, открыв глаза, Тит обнаружил голову Фэрфакс на своем плече, а ее руку в своей на обложке книги.
Он не сразу отпустил ее ладонь. Надо было, но Тит почему-то не шелохнулся. Его дыхание стало поверхностным, почти прерывистым. Челюсть щекотали волосы Фэрфакс, словно она наклонилась, чтобы посмотреть на Тита.
В его венах пульсировало горячее желание. Одна секунда. Две. Три. Если он досчитает до пяти, и она не двинется…
Четыре секунды. Пять се…
Ее пальцы стиснули его руку. А в следующее мгновение Фэрфакс встала и отошла. У противоположной стены развернулась и беззаботно скрестила ноги в лодыжках, будто ничего не произошло. Ничего и не произошло, но около пяти ужасно долгих секунд Тит колебался на краю.
Он собрался:
– Что сказала Оракул о твоем опекуне?
– Что он недолго останется в Инквизитории.
– Как он сбежит?
– А оракулы отвечают на такие вопросы?
Послышался громкий стук в дверь, но не к Титу, а в комнату Фэрфакс.
– Ты там, Фэрфакс? – спросил Купер. – Я бы не отказался от помощи с сочинением-критической статьей.
– Мое стадо блеет. Пора их пасти. – Она распахнула дверь. – Купер, старик. Ты скучал по мне?
Тит по ней уже скучал.
Едва она вышла, он открыл Горнило на иллюстрации к «Оракулу Тихих вод». Лицо Иоланты смотрело на него с поверхности бассейна. Как он и надеялся, способность водоема ухватывать черты всякого, кто в него заглянул, не была подвержена чарам неповторимости.
Тит Пятый придумал этот фокус, потому как хотел, чтобы все великие и ужасные маги, оставшиеся внутри Горнила, походили на него. Тит Седьмой совсем не любил смотреть на собственное лицо даже в зеркале, но испытывал огромную благодарность к предку за то, что тот был столь глуп.
Теперь Тит мог вставить Фэрфакс в любую сказку по своему выбору.
Теперь он мог ради нее сразиться с драконами.
И теперь он мог вновь ее поцеловать.
Глава 19
Образование мальчиков в Британии отчасти состояло из зазубривания наизусть. На уроках повторения ученики декламировали порядка сорока строк на латыни, которые им задавали.
Тит редко рассматривал мир через ту же призму, что и его одноклассники. Но в отношении сего отупляющего упражнения полностью их поддерживал – это колоссальная потеря времени. Хуже того: хотя, произнеся свои строки, мальчик и мог покинуть класс, вылетев оттуда словно щенок, слишком долго удерживаемый на привязи, нельзя было отвечать, пока тебя не вызовут. И Фрамптон неизменно заставлял Тита ждать, пока почти все не уйдут.
Однако в день, когда Тит впервые вернулся в класс после недели болезни, учитель вызвал его вторым, сразу после Купера, всегда декламировавшего безупречно, дабы установить планку для всего класса.
Тит, который рассчитывал, как обычно, запомнить строки во время их многократного прослушивания, запинался на каждом слове.
Фрамптон неодобрительно цыкнул:
– Ваше высочество, вы скоро примете бразды правления великолепным древним королевством. Эта мысль, верно, должна заставлять вас больше стараться.
Что-то новенькое. Он, конечно, не без наслаждения заставлял принца просиживать штаны, но никогда прежде не вступал в открытое противостояние.
– Успех моего правления не зависит от способности повторить никому не нужные латинские вирши, – холодно заметил Тит.
Фрамптона отповедь нисколько не смутила.
– Я говорю не о запоминании и чтении данных строк, а о понимании своих обязанностей. По моим наблюдениям, молодой человек, вы обладаете слабым представлением о долге и ответственности.
Сидящая рядом Фэрфакс задержала дыхание. И не она одна. Замер весь класс.
Тит напоказ рассматривал запонки на своих манжетах.
– Не имеет значение, что подобный вам лакей думает о моем характере.
– О, но времена меняются. В наши дни принцы из тысячелетних династий вполне могут остаться без трона, – мягко произнес Фрамптон. – Следующий Сазерленд. Будем надеяться, что вы подготовились лучше.