Противостояние

Некоторые спрашивали о докторе Соумсе. Один мужчина в горячечной ярости широко распахнул дверь своего маленького домика, вывалился на крыльцо в одних трусах и попытался схватить Ника. Крикнул, что собирается сделать с ним то, «что следовало сделать в Хьюстоне». Кажется, принял Ника за какого-то Дженнера. Он гонялся за Ником по крыльцу, как зомби из третьесортного фильма ужасов. Его пах ужасно распух. Казалось, кто-то засунул ему в трусы мускатную дыню. В конце концов мужчина грохнулся на крыльцо, и Ник наблюдал за ним с лужайки, с гулко бьющимся сердцем. Мужчина потряс кулаком, потом уполз в дом, не потрудившись закрыть дверь.

Но в большинстве домов вообще никто не откликался, и в итоге Ник уже не мог заставить себя подойти к еще хотя бы одному дому. Зловещие предчувствия из сна стали явью, и он не мог избавиться от мысли, что стучит в двери гробниц, стучит, чтобы разбудить мертвых, и рано или поздно трупы начнут откликаться. Он, конечно, пытался убедить себя, что большинство домов пустует, поскольку их обитатели уехали в Камден, Эльдорадо или Техаркану, – но не получалось.

Он вернулся в дом Бейкеров. Джейн Бейкер крепко спала. Ник пощупал ее лоб – прохладный, – но на этот раз его это не особенно обнадежило.

Наступил полдень. Он снова пошел на стоянку грузовиков, чувствуя, что практически бессонная ночь дает о себе знать. Тело гудело от боли после падения с велосипеда. Бейкеровский револьвер сорок пятого калибра колотился о бедро. В кафе-закусочной он разогрел две банки супа и перелил в кружки-термосы. Молоко в холодильнике, похоже, еще не успело скиснуть, так что он прихватил бутылку.

Билли Уорнер уже умер, а Майк, увидев Ника, начал истерически смеяться, тыча в него пальцем:

– Двоим хана, а третий на подходе! Двоим хана, а третий на подходе! Месть свершается! Так? Так?

Рукояткой швабры Ник осторожно пропихнул под решетчатую дверь кружку-термос с супом, потом большой стакан молока. Мелкими глотками Майк стал пить суп прямо из кружки. Ник взял свою и сел на пол в коридоре. Решил, что сначала поест, а уж потом оттащит Билли вниз. Он проголодался. Пока ел суп, задумчиво смотрел на Майка.

– Интересуешься моим самочувствием? – спросил Майк.

Ник кивнул.

– Точно так же, как утром, когда ты ушел. Я выхаркал целый фунт мокроты. – Он с надеждой посмотрел на Ника. – Моя мама всегда говорила: если мокрота так отходит, ты идешь на поправку. Может, у меня легкий случай, а? Как думаешь, это возможно?

Ник пожал плечами. Все возможно.

– Здоровье у меня богатырское. Я думаю, это ерунда. Я думаю, что поправлюсь. Послушай, чел, выпусти меня. Пожалуйста. Я, твою мать, умоляю тебя.

Ник задумался.

– Черт, у тебя же есть пушка. Но ты мне все равно не нужен. Я просто хочу выбраться из этого города. Сначала узнаю, как там моя жена…

Ник указал на левую руку Майка, без кольца.

– Да, мы развелись, но она живет в городе, на Ридж-роуд. Я хочу к ней заскочить. Что скажешь, чел? – Майк плакал. – Дай мне шанс. Не оставляй меня в этой крысоловке.

Ник медленно поднялся, вернулся в кабинет и открыл ящик стола, в котором лежали ключи. Логику Майка он опровергнуть не мог: не имело смысла рассчитывать, что кто-нибудь наконец заявится сюда, чтобы забрать арестованного. Он взял ключи и пошел обратно. Поднял нужный ключ с белой биркой, который показывал ему Большой Джон Бейкер, и бросил всю связку сквозь решетку Майку Чайлдрессу.

– Спасибо, – забормотал Майк. – Спасибо. Прости, что избили тебя. Клянусь Богом, это все Рэй придумал. Мы с Винсом пытались его отговорить, но у него, когда напьется, крыша едет… – Ключ повернулся в замке. Ник отступил и положил руку на рукоять револьвера.

Дверь камеры распахнулась, и Майк вышел.

– Я не отказываюсь от своих слов. Все, что мне нужно, – это выбраться из города. – Он рванул к кабинету шерифа. Ник последовал за ним и успел заметить, как закрывается входная дверь.

Выйдя на улицу, он увидел, что Майк стоит на тротуаре, положив руку на парковочный счетчик, и смотрит на пустынную улицу.

– Боже мой, – прошептал он и обернулся к Нику. – Вот оно как? Вот оно как?

Ник кивнул, все еще держа руку на рукоятке револьвера.

Майк начал говорить что-то еще, но слова растворились в приступе кашля. Он прикрыл рот рукой, а потом вытер губы.

– Я отсюда сматываюсь, – наконец сказал он. – Если у тебя хватит ума, немой, ты последуешь моему примеру. Это ж чисто черная смерть или что-то в этом роде.

Ник пожал плечами, и Майк зашагал по тротуару. Все быстрее и быстрее, чуть ли не бегом. Ник смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду, а потом вернулся в участок. Больше он Майка не видел. На сердце у него полегчало, внезапно появилась уверенность, что он поступил правильно. Ник лег на койку и почти сразу провалился в сон.

Спал он чуть ли не до вечера, на койке без одеяла, проснулся потный, но отдохнувший. Над холмами бушевала гроза – он не мог слышать гром, но видел бело-голубые вилы молний, втыкавшиеся в землю. До Шойо в тот вечер гроза так и не добралась.

В сумерках он прошелся по главной улице до магазина «Радиоприемники и телевизоры» и вновь взломал замок. Оставил на кассовом аппарате записку и унес в участок портативный телевизор «Сони». Включил его и принялся переключать каналы. На Си-би-эс увидел заставку: «ПРОБЛЕМЫ С ТРАНСЛЯЦИЕЙ В МИКРОВОЛНОВОМ ДИАПАЗОНЕ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПЕРЕКЛЮЧАЙТЕСЬ». На Эй-би-си показывали «Я люблю Люси». На Эн-би-си оставили заявленный сериал – о нахальной девице, которая пыталась устроиться механиком в сеть автосалонов, – но серию показывали старую. Независимая телевизионная станция Техарканы, специализирующаяся на старых фильмах, телевикторинах и религиозных программах вроде Джека ван Импа, в эфир не вышла.

Ник выключил телевизор, направился в кафе-закусочную на стоянке грузовиков и приготовил суп и сандвичи для двух человек. Он находил что-то жуткое в том, что уличные фонари зажглись, как и всегда, по обеим сторонам главной улицы, пятная ее кругами белого света. Ник положил еду в корзину с крышкой, и по пути к дому Бейкеров на него напала стая из трех или четырех собак, по-видимому, брошенных и некормленых, которых привлек запах пищи. Ник вытащил револьвер, но не мог заставить себя пустить оружие в ход, пока одна из собак чуть не укусила его. Тогда он нажал на спусковой крючок, и пуля отскочила от бетона в пяти футах от него, оставив серебристый свинцовый след. Звука он, естественно, не услышал, но почувствовал отдачу. Собаки разбежались в разные стороны.

Джейн спала. Ее лоб и щеки пылали, дышала она медленно и с трудом. Нику показалось, что она сильно осунулась. Он смочил полотенце холодной водой и вытер ее лицо. Оставил еду на прикроватном столике, спустился в гостиную и включил телевизор, цветной, с большим экраном.

На Си-би-эс так и не устранили проблемы с трансляцией, на Эн-би-си сетку вещания не меняли, а на Эй-би-си изображение то и дело пропадало, вдруг становилось четким – и тут же расползалось из-за помех. И транслировали на Эй-би-си только старые программы, приобретенные у других компаний, словно доступ к своим им перекрыли. Значения это не имело. Ник ждал только одного – выпуска новостей.

Наконец пошли новости, ошарашившие Ника. «Эпидемия “супергриппа”», конечно же, стала центральным событием, но ведущие на обоих каналах утверждали, что ситуация взята под контроль. В Противоэпидемическом центре Атланты разработана вакцина, и уже в начале следующей недели каждый сможет прийти к своему доктору на прививку. Серьезные вспышки заболевания отмечены в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, но все они локализированы. В некоторых районах, сообщил ведущий, временно запрещены публичные собрания.

«В Шойо, – подумал Ник, – запретили целый город. Кто кого пытается обмануть?»

В заключение ведущий сообщил, что поездки в большинство крупных городов по-прежнему ограничены, но ограничения будут сняты, как только вакцину развезут по стране. Затем он перешел к авиационной катастрофе в Мичигане и о реакции некоторых конгрессменов на последнее постановление Верховного суда по правам гомосексуалистов.