Исход. Том 2

Организационный комитет:

Ник Андрос,

Глен Бейтмен,

Ральф Брентнер,

Ричард Эллис,

Франсес Голдсмит,

Стюарт Редмен,

Сьюзен Штерн.

Ник, указав пальцем на место в листовке о прохладительных напитках, поднял брови.

— Ах да! Ну, пришла Франни и сказала, что нам легче удастся собрать всех, если у нас что-нибудь будет. Она и ее подруга, как ее там, Пэтти Крогер, собираются об этом позаботиться. Печенье и напиток «За-Рекс». — Ральф поморщился. — Если бы мне предложили выбирать между «За-Рекс» и бычьей мочой, я бы еще хорошенько подумал. Можешь мне поверить, Ник.

Ник улыбнулся.

— Единственно, что меня беспокоит, — продолжал Ральф более серьезным тоном, — это то, что вы меня включили в этот комитет. Я знаю, что это значит. Это значит: «Поздравляем, вы будете выполнять самую тяжелую работу…» Ну, собственно говоря, я не возражаю, всю свою жизнь я трудился изо всех сил, но комитеты — это означает идеи, а какой из меня идейный человек?

На листе блокнота Ник быстро набросал большой радиопередатчик, а на заднем плане — радиовышку с исходящими от нее волнами.

— Да, но это совсем другое дело, — заметил Ральф угрюмо.

«Ты справишься, — написал Ник. — Поверь мне».

— Если ты так утверждаешь, Ник, то я, пожалуй, попытаюсь. Мне все-таки кажется, что лучше парня, чем этот Андервуд, ты не найдешь.

Ник кивнул головой и похлопал Ральфа по плечу. Ральф пожелал ему спокойной ночи и ушел наверх. Оставшись один, Ник долгое время в раздумье глядел на листовку. Если Стью и Глен видели копии — а Ник был уверен, что к тому времени оба с ними уже ознакомились, — они поняли бы, что он единолично вычеркнул имя Гарольда Лаудера из членов организационного комитета. Он не знал, как они это воспримут, но уже тот факт, что они до сих пор не явились к нему, вероятно, был хорошим знаком. Они могут потребовать, чтобы он отдал взамен какую-то из своих кандидатур, и, если придется, он так и сделает, только бы не допустить возвышения Гарольда. Если придется, он отдаст им Ральфа. Ведь Ральф не очень стремился занять ведущее положение, хотя, черт побери, обладал незаурядным природным умом и чуть ли не бесценным даром обмозговать любую проблему в обход острых углов. Было бы неплохо иметь такого человека в постоянном комитете, и Ник предполагал, что Стью и Глен уже имели на примете своих приятелей. Если он, Ник, выступит против Лаудера, то они ничего не смогут поделать, им придется смириться. Чтобы протащить этот заговор с руководством без сучка и задоринки, между ними не должно быть никаких разногласий. Скажи, мама, а как этот человек сделал так, что кролик выскочил из его шляпы? Ну, сынок, я точно не знаю, но, может быть, он воспользовался старым фокусом с печеньем и «За-Рексом», чтобы отвлечь внимание. Это срабатывает почти всегда.

Ник вернулся к странице, на которой писал перед приходом Ральфа. Он долго смотрел на слова, обведенные не один, а целых три раза. «Власть. Организация». Внезапно он дописал еще одно, внизу — там как раз хватало места. Теперь в тройном кольце было три слова: «Власть. Организация. Политика».

Но Ник не собирался исключать Лаудера из общей картины только потому, что чувствовал, как Стью и Глен Бейтмен пытаются играть в то, что на самом деле было его игрой. Ему было довольно-таки досадно, это верно. Было бы странно, если бы он этого не чувствовал. В любом случае, ведь это он, Ральф и матушка Абигайль основали Свободную Зону Боулдера.

«Сейчас, если верить Бейтмену, здесь сотни людей, а на пути к нам еще тысячи, — подумал он, постукивая карандашом о лист в том месте, где были обведенные тройным кольцом слова. Чем дольше он смотрел на них, тем нелепее они ему казались. — Ведь когда Ральф, я, матушка Абигайль, Том Каллен и остальные из нашей партии добрались сюда, единственными живыми существами здесь были коты да олени, которые пришли сюда из государственного заповедника, чтобы прокормиться в местных садах… и даже в магазинах. Достаточно вспомнить, как один из оленей забрался в супермаркет и никак не мог оттуда выбраться. Обезумев от страха, животное металось в проходах, круша все на своем пути, падая, поднимаясь и вновь принимаясь метаться.

Конечно, все мы здесь новички, мы не пробыли здесь еще и месяца, но мы были первые! Вполне понятно, что мне немного досадно, но досада — это не та причина, по которой я не хочу пропустить Гарольда. Я не хочу допустить его к вершине власти потому, что я ему не доверяю. Он все время улыбается, но между его ртом и глазами небо и земля. Одно время между ним и Стью были какие-то трения, из-за Франки, но все трое заявляют, что все прошло. Хотел бы я знать, действительно ли все прошло. Иногда я замечаю, как Франни смотрит на Гарольда, и смотрит она с беспокойством. Похоже на то, что она пытается просчитать, насколько это «прошло» на самом деле. Он довольно умен, но он поразительно непостоянен».

Ник тряхнул головой. Нет, и это еще не все. Уже не однажды ему приходила в голову мысль, уж не безумен ли Гарольд Лаудер.

«В основном это из-за его улыбки. Не хотел бы я поделиться самым сокровенным с человеком, который так улыбается и в то же время выглядит, словно после бессонной ночи».

«Никакого Лayдepa. И им придется с этим смириться».

Ник закрыл блокнот и положил его в нижний ящик стола. Затем встал и начал раздеваться. Ему хотелось принять душ. Непонятно почему, но он чувствовал себя невероятно грязным.

Этот мир, подумал он, в согласии не с Гарпом[3], а с супергриппом. Этот храбрый новый мир. Но он не казался Нику таким уж особенно храбрым или особенно новым. Было так, словно в детский коробок для игрушек кто-то положил большую вишнеобразную бомбу. После большого взрыва все разлетелось. Игрушки разбросало по всей комнате. Кое-что уже не подлежало ремонту, кое-что можно будет привести в порядок, но большая часть всякой всячины просто была разбросана. Эти вещи еще немного обжигали, чтобы их можно было взять в руки, но как только они остынут, с ними будет полный порядок.

Тем временем необходимо было провести работу по пересмотру вещей. Те, которые уже не починить, надо выбросить. Те игрушки, которые можно привести в порядок, отложить в сторону. Отметить те, которые уцелели. Достать новый коробок, чтобы сложить в него разбросанные вещи, красивый новый коробок.

Крепкий коробок. При виде, как все взрывается, разлетаясь на куски, вас охватывает какое-то пугающее, головокружительное чувство и в то же время это определенно привлекает. Вся тяжесть работы заключается в том, чтобы все снова собрать. Отобрать. Починить. Отметить. И конечно же, выбросить все пришедшее в негодность. Разве только… можете ли вы вообще заставить себя выбросить пришедшие в негодность вещи?

Ник внезапно остановился на полпути в ванную, держа одежду в руках.

О, ночь была так тиха… но разве не были все его ночи симфониями тишины? Почему же весь он внезапно покрылся мурашками? Да потому, что он внезапно ощутил — Комитет Свободной Зоны будет не игрушки поднимать, нет, вовсе не игрушки. Он внезапно почувствовал, что они образовали некий причудливый портняжный круг воссоздания человеческого духа — и он, и Редмен, и Бейтмен, и матушка Абигайль, да, даже Ральф со своим большим радиопередатчиком и все увеличивающимся снаряжением, благодаря которому радиосигнал расходился волнами, преодолевая многие мили мертвого континента. У каждого из них было по игле, и, может быть, они работали все вместе над теплым одеялом, которое спасло бы их от зимней стужи… а может быть, всего-навсего после короткой передышки они начали заново шить огромный саван для рода человеческого, начиная с самых первых шагов и все дальше продвигаясь на своем пути.

Едва они разомкнули объятия, как Стью уснул. Последнее время он очень мало спал, а всю прошлую ночь бодрствовал вместе с Гленом Бейтменом — попивая вино, они строили планы на будущее. Франни надела халат и вышла на балкон.

3

«Мир по Гарпу» — роман Джона Ирвинга.