Певец меча

Я вздохнул.

– Все остальное промокло.

– Поэтому я все это и купила, – терпеливо объяснила Дел. – Чем дальше мы будем забираться на Север, тем будет холоднее. Ты еще в меха закутаешься, когда дойдем до Перевала Грабителей.

Массоу переполняли впечатления от пережитого им приключения и он жаждал поделиться ими со всем миром, и особенно со своей матерью.

– Жаль, что ты не видела! – не унимался он. – Я наклонился, чтобы поставить силки… вот так, – он наклонился, шлепнув мертвую змею в грязь,

– а она лежала вот так, свернувшись кольцами и подняв голову, и ждала. И она бы меня укусила, но Дел увидела ее и слипп! Отрубила ей голову.

Киприана, внимательно вникавшая в случившееся, скорчила кислую мину.

– Ты не смотрел под ноги, Массоу, – спокойно напомнила Дел. – Мир опасен, если не обращать на него внимания.

Получив замечание, Массоу немного успокоился, хотя вряд ли понял смысл сказанного. Он был слишком взволнован, чтобы надолго забивать голову мудрыми советами. Очевидно больше он не считал Дел неспособной ставить силки или заниматься чем-то подобным, хотя обычно все это были дела мужские. В глаза Массоу Дел показала себя достойной занять место в мире мужчин.

– А когда она умерла, Дел сказала, что мы можем съесть ее. Я хотел оставить на память голову, но Дел объяснила, что это не трофей. Она сказала, что мужчина не должен гордиться своими промахами, – голубые глаза взглянули на меня. – И еще она сказала, что ты носишь на шее ремешок с когтями, но эту вещь хранить достойно, потому что ты спас своих людей от песчаного тигра, который ел всех детей.

Я посмотрел на Дел. Она искренне улыбалась.

– Ну да… было такое, – я залез под кожу и шерсть и вытащил ремешок с когтями, прислушиваясь к знакомому пощелкиванию. Взгляд мальчика стал таким открытым и внимательным, что у меня язык не повернулся приукрасить историю. Но и пройти мимо такого шанса поведать о своих подвигах я не мог.

– Кто-то должен был это сделать, вот я и пошел.

– Тебе было трудно?

Я похлопал по щеке.

– Довольно трудно и опасно. Видишь шрамы?

– Это сделал песчаный тигр?

– Да. Так я получил свое имя, – по привычке бросил я и тут же пожалел об этом.

– Получил имя? – нахмурилась Киприана. – Разве у тебя не было имени?

Я посмотрел на Дел и по ее лицу понял, как она жалела, что вообще затеяла этот разговор. Каждый из нас долго жил в одиночестве, потом мы общались только друг с другом и успели позабыть, какими прямыми могут быть дети, как они могут требовать – и заслуженно – честного ответа.

Я глубоко вздохнул и постарался говорить спокойно.

– Вы жили на Границе. Как вы называли рабов?

– Чула, – сразу ответила Киприана и быстро прикрыла рот ладошкой.

Голубые глаза Массоу стали огромными.

– Ты когда-то был рабом?

Даже Адара ждала ответа. Дел потягивала чай.

– Когда-то, – тихо ответил я. – Очень давно.

Они смотрели на меня, все трое. Смотрели и молчали. Мне стало неуютно и я почувствовал, как поднимается раздражение, хотя знал, что эти люди не хотели обидеть меня. Думаю, в глубине души я даже понимал их: перед ними сидел профессиональный танцор меча, сам признавшийся, что был чулой. На Юге для хозяина вещи дороже рабов. Рабы не люди, и чтобы подчеркнуть это, рабам не дают имен. Поэтому убив кота, я взял его имя, в знак своей победы, как символ завоеванной свободы.

Зеленые глаза Адары смотрели куда-то в пространство. Она что-то вспоминала, потом медленно повернулась к Дел.

– А ты? – спросила она. – Ты тоже была…

– Чулой? – Дел покачала головой. – У Северян нет рабов.

– Тогда… – взгляд Адары скользнул на костер и застыл. – Мне не стоило спрашивать.

– Да, не стоило, – тихо согласилась Дел. – Но раз уж ты спросила, я отвечу: я выбрала свою жизнь как ты выбрала свою… и я не осуждаю людей, которые идут не по моей дороге.

Адара подняла голову.

– Я защищаю детей!

На левой щеке Дел дернулся мускул.

– Да. Конечно.

– Если бы у тебя были дети…

Дел спокойно прервала ее.

– Если бы у меня были дети, – тихо, но четко выговорила она, – я бы научила их думать самих за себя.

Адара побелела и оглянулась на детей. Сначала на Киприану, одетую в серую шерсть, уже не девочку, но еще не совсем женщину. Потом на Массоу, мальчика в коричневом, все еще сжимавшем тонкое тело змеи. На детей, получивших в наследство от отца светлые волосы и голубые глаза. Я знал, что Адара обдумывала слова Дел, сопоставляя их со своими убеждениями, вспоминая поведение Дел и ее интонации. Дети не сказали не слова, прекрасно почувствовав напряжение, возникшее между двумя женщинами, но не зная, как реагировать на это.

Когда Адара взглянула на меня, я понял, что она решила покориться судьбе.

– Я приготовлю змею.

– Я могу это сделать, – предложение Дел было равносильно желанию пригладить взъерошенную шерсть.

Адара поняла. Она криво улыбнулась.

– Нет. Ты сделала свое дело, добыв еду. Мое дело – приготовить.

Женщина с Границы говорила сухо, но враждебности я не почувствовал. Адара взяла у сына змею.

– Киприана, поможешь мне?

Девочка открыла рот, собираясь отказаться, ей хотелось о многом расспросить двух незнакомцев с мечами, но она ничего не сказала. Она только кивнула и пошла к матери.

Адара отвернулась не сразу. Глядя на Дел, она мрачно спросила:

– Ты понимаешь?

– Да, – сказала Дел, – но и тебе следовало бы понять, что мы не враги.

Тыльной стороной мозолистой кисти Адара откинула с лица растрепавшиеся волосы.

– Иногда очень трудно понять, кто друг, а кто враг, – отрезала она.

Мы съели змею, немного поговорили и пошли спать. Адара и дети забрались в повозку, а мы с Дел улеглись спать снаружи. От ночного воздуха я раскашлялся и зарылся лицом в козью шерсть, пытаясь подавить приступ.

Лежавшая рядом Дел зашевелилась.

– Мне не нравится твой кашель.

Я приподнял лицо над шерстью.

– Я тебя разбудил?

– Нет, я не спала… Что ты об этом думаешь? – она тяжело вздохнула и крепче прижалась ко мне спиной. – Нет, дело не в тебе. Дело во мне. Я делаю то, что клялась никогда не делать.

Я ждал. Она молчала. В конце концов я сдался и спросил, в чем дело. Светлые волосы отливали в темноте серебром. Я видел только одну сторону ее лица.

– Я думаю, – тихо сказала Дел. – Думаю о…

– …том, как могла бы сложиться жизнь, – закончил я. – Думаешь, какой бы ты стала и что бы ты сейчас делала.

Она помолчала, потом спросила:

– А ты об этом никогда не задумывался?

– Ты интересуешься собой или мной?

– Обоими.

Я улыбнулся в ее волосы.

– Никогда не думал.

Дел замерла, потом приподнялась и перевернулась, устроившись под одеялом на спине, чтобы видеть мое лицо. Голубые глаза смотрели в мои зеленые.

– Никогда?

– Я не знаю, кем бы я был, баска. Чулой или мертвецом. Скорее мертвецом. Я бы кого-нибудь убил, пытаясь вырваться на свободу, а Салсет убили бы меня.

– Если бы они тебя поймали…

– Им это нетрудно. Хотя Сула, возможно, дала бы мне еду и воду и помогла бы скрыться, и в конце концов поплатилась бы за это, если бы они узнали.

Дел вздохнула.

– Сильная женщина, Сула. Она бы рискнула ради тебя своей жизнью.

Сула. Я давно не вспоминал о ней, хотя прошло всего несколько месяцев с тех пор, как я ее видел. Дел и меня воины Ханджи оставили умирать в Пендже, принеся таким образом жертву Солнцу, но Салсет спасли нас. Самое странное, что первую половину моей жизни эти самые Салсет пытались убить меня. Тогда я был чулой и не имел имени.

Имя дала мне Сула. И она вернула мне достоинство.

Воспоминания о прошлом вызывали боль. Я отбросил их и перешел к привычному тону.

– Я вообще внушаю своеобразную преданность. Посмотри на себя, Делила.

Дел буркнула что-то неприличное. Я рассмеялся и тут же задохнулся от нового приступа кашля.