Дыхание ветра

«Нет, — подумала она, — я бы не смогла! Так странно, сперва я была робким подростком, переодевалась рядом с кухней, а повар предлагал мне кашу и смеялся над моим прозвищем — Снежный Соловей! А теперь оказалась по другую сторону, где грумы и официантки смотрят на меня как на богатую туристку, нет, я так не смогу! Я принадлежу своему поселку-призраку, моему дому, притаившемуся в лесной чаще, на берегу реки Перибонки…»

Глава 5

Время тайн

Занятая своими мыслями, Эрмин направлялась к Шинуку, который спокойно ждал ее на обочине заснеженной дороги. Навстречу ей шли две монахини в длинных черных платьях, их головы покрывали белые накидки. Одна из них явно была уже преклонного возраста, потому что опиралась на палку. Ее худое, изборожденное морщинами лицо показалось Эрмин знакомым. Да, она была в этом уверена. Но тут другая монахиня резко повернула голову и тихо воскликнула:

— Господи, благослови! Это же наша Эрмин!

— Сестра Викторианна! Какой сюрприз! — ахнула Эрмин.

Бывшая послушница, взяв ее за руки, восторженно смотрела на нее полными слез глазами.

— Дитя мое, если бы ты знала, как я молилась за тебя после нашей встречи в санатории на озере Лак-Эдуар. Я ведь не баловала тебя в то время.

Потрясенная Эрмин чуть было не расплакалась. Доброе лицо монахини пробуждало столько воспоминаний! Вторая сестра внимательно смотрела на Эрмин через бифокальные стекла очков.

— Видишь, Мари-Эрмин, Господь наш Иисус Христос даровал мне еще одну встречу с тобой на этой земле, — сказала она твердым голосом.

Эрмин молча кивнула, а сестра Викторианна продолжила:

— Ты узнаешь сестру Аполлонию? Она была настоятельницей приходской школы в ту пору, когда мы нашли тебя на крыльце, закутанную в меха.

— Сестра Аполлония! — повторила Эрмин. — Конечно же. Боже, мне было семь лет, когда вы покинули Валь-Жальбер и вас сменила сестра Бенедиктина. Я так рада, так рада!

Эрмин была среднего роста, и все же выше обеих монахинь. Она бы их охотно расцеловала, до того была счастлива от этой встречи, но удержалась, зная, что у монахинь не принято бурно проявлять свои чувства.

— Я много раз рассказывала сестре Аполлонии, при каких обстоятельствах я встретила тебя в санатории, когда поезд, идущий в Квебек, сошел с рельс. Она была невероятно рада, когда узнала, что ты нашла свою мать. Я ей также рассказала, что у тебя есть сын.

— С тех пор моя семья выросла, у меня родились близнецы, Мари и Лоранс. Им скоро исполнится шесть лет.

— Отличные новости! — воскликнула сестра Викторианна. — К тому же ты стала знаменитой. Ты не последовала моему совету и не отказалась от оперной карьеры. Надо думать, так было угодно Богу.

— Ты еще в школе хорошо пела, — признала бывшая мать-настоятельница. — Помнится, сначала я сдержанно отнеслась к тому, чтобы направить тебя по этому пути, но потом стала поощрять тебя.

— Я очень хорошо это помню, — ответила Эрмин, пытаясь определить возраст сестры Аполлонии.

Несмотря на явные признаки старости, она казалась еще бодрой. Эрмин полюбопытствовала:

— А что вы здесь делаете, сестры мои? Возможно, мы могли бы встретиться еще, этой зимой я живу в Валь-Жальбере. Мой муж ушел в армию… Война…

— Мы работаем в санатории Роберваля, дочь моя, — ответила сестра Аполлония. — Мне поручено вести бухгалтерские книги, мой кабинет на первом этаже, там, где администрация. В мои восемьдесят четыре, увы, мне трудно браться за другую работу. Словом, пока Господь не призвал меня к себе, стараюсь быть полезной. Мари-Эрмин, я, как сейчас, вижу тебя совсем крошечной той ночью, когда мы боялись, что потеряем тебя. У тебя был жар, и я дежурила у твоей постели. Мы думали, что у тебя оспа. Слава тебе, Господи, оказалось — просто корь. Ты довольно быстро выздоровела, и какое же счастье, что сейчас ты с нами! И если поначалу я хотела отдать тебя в сиротский приют в Шикутими, то потом передумала. О да, нам есть о чем вспомнить! Однако сейчас нет времени. Мы навещали жену одного из наших больных на улице Ожер. Вчера бедняжка совсем слегла, и похоже, что за ней тоже придется ухаживать… А сейчас нам нужно вернуться в санаторий.

— В таком случае я могу, по крайней мере, вас проводить, — предложила полная благих намерений Эрмин. — А вот и мое средство передвижения: лошадь с санями. Так что мы могли бы еще немного посудачить по дороге.

— Посудачить! — повторила с улыбкой Викторианна. — Ты не забыла манер дам Валь-Жальбера. Разумеется, они судачили вволю, пока их мужья работали на целлюлозно-бумажной фабрике. Что до меня, то мне ходить не трудно, а вот вы, сестра Аполлония, могли бы дать ногам немного отдыха.

— Врач советует мне заниматься физическими упражнениями, если я не хочу стать немощной, — отрезала монахиня. — Однако можно сделать и исключение.

Эрмин поняла, что годы берут свое. Когда она была еще маленькой, жила в приходской школе, сестра Аполлония казалась совсем старой, хотя, по ее подсчетам, в то время ей было не больше шестидесяти. Эрмин от всего сердца восхищалась этими жертвенными женщинами, посвятившими свою жизнь самым обездоленным, самым несчастным. Продолжая вести разговор, она помогла им устроиться на заднем сиденье.

— Моя мать мне много рассказывала о том, как строили санаторий. Он ведь открылся только в прошлом году? Я его видела издали — внушительное сооружение. Я знаю, что было нелегко осуществить этот проект. Слава Богу, все позади.

— Да, — подтвердила Викторианна, — пришлось преодолеть много трудностей, много бумажной волокиты, но монахиням-августинкам из ордена Божьего Милосердия удалось довести дело до конца. Туберкулез по-прежнему удел самых обездоленных. Здесь, в Робервале, санаторий в основном предназначен для бедных, ну а воздух здесь просто отменный.

С этими словами монахиня достала из кожаной сумки записную книжку, раскрыла ее и протянула Эрмин газетную вырезку.

— Прочти вот это. Это статья из газеты «Ле Колон»[19] примерно двухлетней давности. В свое время я ее вырезала, а сегодня взяла, чтобы дать прочитать той женщине, о которой мы тебе говорили, хотела убедить ее в том, что лучшего лечения ее муж нигде не получит. Она еще не сумела навестить его.

Эрмин взяла газетную вырезку и прочла ее с неподдельным интересом. Она подумала о своем отце, который почти чудом излечился от страшной болезни.

«Это затейливое архитектурное сооружение с каменными пролетами и кирпичными стенами, при этом современное и функциональное, выглядит достаточно величественно. И действительно, многочисленные галереи, разноуровневые балконы, окна с округлыми витражами позволят в погожие дни с восхода и до заката наслаждаться солнечным светом. Новое здание поднимется на южной окраине города Роберваль, достаточно близко от центра, — туда можно будет легко добраться пешком, но при этом оно будет находиться в довольно уединенном месте. Идеальное расположение, если хотите наслаждаться долгожданным отдыхом.

С северной стороны откроется вид на жилые дома и общественные здания Роберваля; с западной — на полого спускающиеся прямоугольники полей, окаймленные зелеными рощами, которые навевают мысли об отдыхе и душевном покое. К югу раскинулись живописные горы Валь-Жальбер, а на востоке распростерлось озеро.

Умиротворяющее зрелище этой синей глади в минуты штиля, неизменная притягательность ее вод в штормовые дни и, как молитва, обращенная к Предвечному, протяжный ропот волн, доносящийся с водного простора в тихие послегрозовые ночи…»

— Слишком уж высокопарные слова, — заключила она, прочитав статью. — Хотя очень поэтично. Полагаю, что на самом деле все выглядит не столь благостно.

— Все очень хорошо организовано, — заявила сестра Аполлония. — Монахини работают там лаборантками, диетологами и медсестрами. К пациентам — индивидуальный подход, в соответствии с тяжестью их болезни. Также санаторий получает доход от работы радиостанции, «Радио Канада» ведет передачи уже три года. Администрация, в состав которой вхожу и я, хочет сделать жизнь пансионеров как можно более разнообразной. Мы собираемся устраивать сборные концерты и сольные выступления.

19

Санаторий Роберваля», газета Le Colon, статья от 14 октября 1937 г.