Хищники

— Вам не повезло. Обед съели в восемнадцать ноль-ноль. Но утром вам дадут завтрак, — А как насчет отопления, сержант? — подал голос другой призывник.

— Ты теперь в армии, сынок! Так что придется позаботиться о себе самостоятельно. Где обед? Где отопление? — передразнил он призывников. — Я скажу офицерам, что нам прислали каких-то неженок! Разберитесь сами! — Он развернулся и вышел из казармы.

Мы переглянулись. Бадди покачал головой.

— Армия — дерьмо!

Он выглянул из окна. У дальнего угла стояли большие мусорные контейнеры. Как раз в этот момент к ним подходил солдат в белой поварской куртке.

Я прошелся по казарме в поисках вентиля, подсоединяющего батареи к общей системе отопления. Бадди тем временем повернулся к своим новым сослуживцам.

— Если вы скинетесь по паре баксов, обед я нам организую.

Прошло не так уж много времени, и Бадди стал капралом.

ГЛАВА 13

А на следующий день началась строевая подготовка. К вечеру болело все тело, а ноги просто жгло огнем. Я купил и использовал две банки мази Слоуна. Она так воняла, что другие солдаты моего взвода старались держаться от меня подальше.

Наконец наступило воскресенье. Я рассчитывал хоть немного отдохнуть. И мы отдыхали. До полудня. А потом нас снова погнали на плац. И только в шесть часов мы смогли принять душ и пообедать. К тому времени я едва держался на ногах. Рухнул на койку и тут же заснул.

Приснилась мне последняя пятница, которую я провел дома. Ко мне пришла Китти. Все свои вещи я уже уложил в дешевые чемоданы, которые купил по настоянию Китти. Она обещала, что сохранит их до моего возвращения. А потом Китти расплакалась.

Я прижал ее к себе, носовым платком вытер слезы.

Она заглянула мне в глаза.

— Не знаю, как мне без тебя жить. Буду вспоминать о тебе каждый день. Я так боюсь, что тебя убьют или ранят, Джерри. — Из ее глаз вновь покатились слезы. — Вдруг ты останешься без руки или ноги? Я буду о тебе заботиться.

Я засмеялся, попытался поднять ей настроение.

— Волноваться тебе придется только в одном случае: если мне отстрелят конец. — Я схватил ее руку и сунул себе в штаны. Член у меня уже стоял, а Китти, конечно, позаботилась, чтобы он затвердел еще сильнее. Она поглаживала мой фаллос, а я постанывал от удовольствия. Потом задрал ей платье, спустил трусики. «Киска» у нее уже взмокла. Я раздвинул губки и двумя пальцами начал мягко поглаживать клитор.

Китти сжала мои яйца, начала гонять мне шкурку. Я кончил чуть ли не сразу. Подхватил ее на руки и бросил на кровать.

Китти уже срывала с себя одежду, а я начал мазать ее соски соком «киски». Из моего члена еще сочилась сперма, и я поднес его к взбухшему клитору Китти. Когда на него падали капельки, Китти стонала в экстазе. Внезапно у меня вновь все встало И я оттрахал ее так, будто знал, что завтра уже не наступит.

Я взглянул на часы. Семь вечера. Мы лежали на кровати, курили. Я повернулся к Китти.

— Тетя Лайла ждет нас к обеду. Мы должны прийти к восьми.

Китти не ответила. Наклонилась ко мне, поцеловала. Потянулась к моему «игрунчику».

— Еще разок, а потом и отправимся.

— У меня не встанет, — возразил я. — Я приму душ, а потом начнем одеваться к обеду. Когда вернемся, тогда и потрахаемся.

Китти рассмеялась, а я поднялся с кровати и босиком зашлепал в ванную.

Проснулся я, как от толчка. Это был сон. По такой реальный. Мой последний вечер с Китти. О результате я мог бы не упоминать. Поллюция. В армии — впервые.

В подсобке воздух загустел от табачного дыма. Раз в неделю здесь играли в покер. Начинали в двадцать два ноль-ноль. По армейскому времени.

Сержант Майер, командир нашего взвода, сидел во главе стола.

— Прибавляю ставку, — процедил он, жуя кончик сигары, и бросил в миску четвертак. Бадди сошел с ума.

— Принимаю и прибавляю еще. В миске прибавилось полдоллара.

Я посмотрел на свои карты. Масть с тузом пик, но ведь мне жить с сержантом еще восемь недель. А Майер — такая сука. И в покер он играл лишь для того, чтобы сшибить лишний доллар. Сержантам много не платили.

Я посмотрел на разгоряченное лицо Бадди. Попытался дать ему знак — не зарывайся. Но Бадди думал только о покере. Я положил карты на стол.

— Я пас.

Сержант поднял ставку еще на полдоллара. Однако Бадди это не остановило. Он бросил в миску два доллара.

— Как насчет этого, сержант?

— Ты упрямый козел. — Сержант пожевал сигару, задумался. — Принимаю твою ставку и поднимаю ее. — На стол легла пятерка.

Бадди не отступил, приняв ставку сержанта. Последний выложил свои карты на стол. Четыре туза. А в это время туз пик лежал передо мной. Я присвистнул.

— Черт! — вырвалось у Бадди. Он-то мог похвастаться лишь тремя дамами.

Сержант сунул деньги в карман и начал собирать карты.

— Это игра не для сосунков! — назидательно заявил он.

Бадди молча отошел. Я же остался сидеть. Сержант переворачивал карты спасовавших. Перевернув мои, увидел туза пик, замялся, потом посмотрел на меня и кивнул. Я знал, что поступил правильно.

Бадди я нашел на скамейке у бейсбольной площадки.

— Майер мухлюет! — вырвалось у Бадди.

— Но он наш сержант. Помни, его стараниями ты стал капралом. Слушай, мы тут уже два месяца, и я начал понимать, что он за человек. Здесь сержант считает себя королем. Ты ему нравишься. Не доставай его, и он будет гладить тебя по шерстке.

— Я видел, как он из рукава достал туза.

— Считай, что получил хороший урок.

— Какой же?

— Не ставить доллары в игре на четвертаки. С нашим жалованьем нельзя терять голову. — Я достал сигарету, закурил. Да, на свежем воздухе табачный дым пах иначе.

— Есть известия от Китти? — поинтересовался Бадди.

— Нет. Телефон у нее отключен. По правде говоря, из Нью-Йорка мне никто не писал. — Я затянулся. — На следующей неделе нас отправляют в училище автомехаников в Детройт Я думаю смотаться на денек в Нью-Йорк и посмотреть, что там делается.

— А ты еще глупее меня. Один день в Нью-Йорке — это самоволка. Получишь шесть месяцев гауптвахты. А если выяснится, что мои документы поддельные, мы оба загремим в федеральную тюрьму. Так что лучше не высовываться.