Жизнь и Смерть маленькой Красной Шапочки

остальных античных комедиографов. Влияние комедии Аристофана на Тика

сказалось на формировании как сатирического и пародийного аспекта его комедий, так и отдельных элементов их структуры. Так, использование парабасической

иронии как особого приёма ощущается в обращениях персонажей-актёров к

персонажам-зрителям в «театральных» комедиях Тика – «Коте в сапогах» и «Мире

наизнанку» („Die verkehrte Welt“, 1799 г.).

«Жизнь и смерть маленькой Красной Шапочки» наследует античную традицию

пародирования трагедии комедией, однако выбирает для этого иные средства. Если

комизм античной пародии был очевиден и присутствовал как в сюжете, так и в

общем тоне действия, то здесь пародийность в духе романтической иронии скрыта

и обнаруживается только при ближайшем рассмотрении.

Пародийное взаимоотражение текстов двух трагедий проявляется также в приёмах

стихосложения. «Красная Шапочка» написана преимущественно книттельферсом, то есть сугубо немецким стихом, распространённым в Германии в XVI в.

Книттельферс был использован в шванках Ганса Сакса, которого Тик в «Принце

Цербино» помещает в Сад поэзии. Тик использовал это размер не только в

обработке сказочного сюжета о Красной Шапочке, но и в фастнахтшпиле «Автор», созданном в это же время. Таким образом, «Жизнь и смерть маленькой Красной

Шапочки» представляет собой пьесу, в которой, в духе романтической поэтики, происходит причудливое смешивание разнообразных традиций: это пародия на

античную трагедию, написанная старинным немецким стихом.

В «Жизни и смерти святой Геновевы» происходит обратный процесс: с одной

стороны, трагедия (не пародийная, а вполне серьезная), воспроизводит не

классическую античную структуру, а средневековую мистериальную драму с ее

элементами народного площадного театра, а с другой – она почти целиком

написана изысканным стихом, и в её тексте встречаются сонеты, терцины и

образцы других «высоких» твёрдых форм.

Сонет имеет при сопоставлении обеих пьес особенное значение. Монолог Красной

Шапочки, представляющий собой квинтэссенцию похвалы красному цвету,

является единственным сонетом в пьесе, и, следовательно, играет ключевую роль.

В трагедии о Геновеве сонет также выполняет основополагающую функцию, не

только на смысловом уровне, но и количественно. В форме сонета написана речь

Геновевы на балконе, где она повествует о своей жизни до брака с Зигфридом и о

девичьих грезах. Монолог Геновевы, готовящейся к смерти от рук палачей, также

представляет собой сонет. В форме сонета написано письмо Геновевы к супругу, которое она пишет в темнице. В этом письме она признаётся в своей невиновности

42

43

и пишет, что прощает супруга. Пьеса оканчивается также сонетом – монологом

святого Бонифация, призывающего святую Геновеву на помощь всем, кто «жаждет

рая». Таким образом, ключевые моменты повествования о Геновеве заключены в

сонетную форму. Единственный сонет «Красной Шапочки» посвящён, однако, не

благочестивым размышлениям и возвышенным чувствам, а не имеющей, как

показано выше, ничего общего с истинной духовностью любовью к красному

цвету. Этот контраст также создаёт пародийный эффект «Красной Шапочки» и

усиливает связь между двумя «трагедиями».

Поэзия, по Ф. Шлегелю, «стремится и должна то смешивать, то растворять друг в

друге поэзию и прозу <…> превратить остроумие в поэзию, насытить искусство

серьезным познавательным содержанием и внести в него юмористическое

одушевление». В торжественной «Геновеве», как можно заметить, нет ярко

выраженных комических сцен, которые могли бы внести в трагедию

«юмористическое одушевление», однако, за счёт объединения трагедии и пародии в

комплекс это правило остаётся верным. В подтверждение этого стоит добавить, что

близкий «Геновеве» в жанровом и стилистическом отношении, но не имеющий

такого комического «противовеса» «Император Октавиан», напротив, комическими

элементами насыщен. С другой стороны, возможно, что сам «Октавиан»,

названный Тиком «комедией» (Lustspiel), служит таким противовесом «Геновеве»,

«трагедии» (Trauerspiel).

Как можно заметить, между пьесами существуют сложные отношения равновесия, поддерживаемые пересечениями на различных уровнях текста. По словам друга

Тика Новалиса, «комедия и трагедия очень выигрывают от осторожной

символической связи друг с другом и собственно лишь благодаря ей становятся

поэтическими». Этот «фрагмент» позволяет увидеть, что в этих пьесах не просто

реализуется принцип иронии за счёт пародирования одной драмы другой. Обе

драмы служат друг другу чем-то вроде иронического противовеса. Романтическая

ирония «снимает» трагизм «Геновевы» и предельно усиливает его в «Красной

Шапочке». Таким образом, обе драмы, на первый взгляд трудно сопоставимые друг

с другом в сюжетном и жанровом плане, составляют в комплексе диалектическое

единство.

По-видимому, в данном случае можно говорить не только об иронии, но о

самоиронии, поскольку её объектами являются собственные тексты автора. Тик

неоднократно даёт в своих произведениях иронические ссылки на себя самого, однако нигде в его творчестве нельзя обнаружить такой подробной и развёрнутой

до размеров целой пьесы ссылки, какую представляет собой «Красная Шапочка».

Важно также, что оба текста находятся в сборнике «Романтические сочинения», то

есть объединяющий их принцип является для Тика признаком романтического

искусства. В понимании Тика ирония – «это сила, передающая поэту владычество

над материалом; он не теряется в нём а, наоборот, возвышается над ним. Так

ирония оберегает его от однобокости и пустого идеализирования». Таким образом, именно ирония как основополагающий принцип приводит в гармоническое

равновесие очень разные, непохожие друг на друга тексты автора-романтика.

Как можно заметить, «Красная Шапочка», наполненная многочисленными

аллюзиями на культуру эпохи Просвещения, является произведением в

значительной степени полемическим. В противоположность ей, «Жизнь и смерть

святой Геновевы» этих аллюзий лишена, представляя собой скорее программное, 43

44

манифестирующее произведение. «Геновева» явилась образцом нового жанра, в то

время как «Красная Шапочка» традиционно воспринималась лишь как

«поэтическая шутка» и особенной популярности не приобрела. В обеих драмах

затрагиваются такие значимые темы, как религия, политика, природа, брак, детство, однако трактуются они по-разному. Тик изображает в обеих драмах принципиально

разные картины мироздания: в то время как в «Геновеве» мир гармоничен, поскольку устроен согласно благой Божьей воле, то в «Красной Шапочке»

отчётливо ощущается трагизм природы и несовершенство мира. «Жажда

оптимистической уверенности» романтиков, приведшая к созданию мистериальной

драмы с её обязательной благополучной развязкой, проявляется также и в

пародировании трагического жанра, которому присуще ощущение тотальной

дисгармоничности мира. В то время, как «Красная Шапочка» описывает систему, где рационалистическое, поверхностное понимание мира привели к его оскудению

и упрощению, «Геновева» изображает новый, романтический мир, в который

вернулись чудеса и тайны.

2012 г.

44