Страница 44 из 53
- Стимул - это острая палка, которой... - разозлился я, но демоница новой вспышкой смеха меня перебила.
- Любовь моя, вот опять! Ты сумел побороть бред и научился отличать иллюзии своего ума от воздействий внешнего мира, но так и не собрал свой рассудок воедино. Ты до сих пор ощущаешь себя маленьким мальчиком в окружении буйных безумцев и грубых санитаров. Очнись! Ты вырос. Ты достаточно силен, чтобы исполнить всё, о чем мечтаешь, говорю тебе снова. Не нужно изобретать безумных теорий, чтобы вершить свою волю - просто исполняй свои желания. Оставь оправдания тем, кто не умеет притворяться и заботится о чужом мнении. Ты и я будем действовать иначе.
Конечно же, дьяволица попросту меня искушала. За всю мою жизнь ни один человек не заявлял в вере в мои силы просто так, без корысти, и то, что моя нынешняя собеседница не относилась к роду людскому, ситуацию особенно не меняло. Но я всё равно послал к черту свою паранойю и успокоился. Раз демону взбрело в голову сводить меня с ума лестью и обольщать обещаниями триумфа, пусть так. В конце концов, это ничем не отличалось от моих собственных грёз о величии, коим я с наслаждением предавался с раннего детства.
Хотя нет, различие было, понял я мгновением позже, и весьма существенное: демоница на самом деле побуждала меня к действию, а фантазии лишь помогали забыться.
Развить идею мне помешало столкновение с невысоким, но спортивного телосложения парнем примерно моего возраста. Не отводя на ходу глаз от прекрасной спутницы, я совсем забыл смотреть под ноги.
- Куда прёшь! - прорычал незнакомец и ткнул кулаком меня в грудь - универсальная форма приветствия между половозрелыми самцами, не вступившими ещё в возраст нравственной зрелости.
Будь он один, я бы ударил его в ответ. Но с боков его прикрывали ещё два стайных зверя, и я презрел совет суккуба не сомневаться в своих силах. Тем более что стоявший справа от меня субъект был знаком - один из бесчисленных покупателей и продавцов Тимура, худощавый и вечно настороженный, похожий на метамфетаминового наркомана тип, периодически сбывавший моему покойному другу краденые телефоны. Судя по его испуганно-задумчивому взгляду, он меня узнал и теперь сомневался, стоит ли сообщать своим товарищам о нашем знакомстве.
Моя биография никогда не держалась в секрете, и Тимур, в силу общительности, нередко делился со знакомыми историями из своей бурной жизни, сопровождая рассказы поясняющими фразами в стиле: "ну, тот, что в детство в психушке провел" или "вы его видели - на психопата похож", или "так вот, идем мы с ним, ну, который сумасшедший"; так что встреченный на улице парень был хорошо осведомлен о моих психологических особенностях.
Поймав мой внимательный взгляд, нервозный тип вздрогнул и понял, что отделаться от признания не выйдет.
- Привет, Макс.
Я ответил аналогичным приветствием, опустив только имя, вспомнить которое у меня не хватило усердия. Последовал непродолжительный пустой разговор, в ходе коего собеседники удивлялись факту знакомства меж мной, мобильным вором и, как оказалось, общим для всех товарищем - Тимуром. Меня это утомило, и я собрался уйти, раз конфликт заглох сам собой, но стоявший в центре вновь толкнул меня - теперь в плечо и без приложения силы и явной агрессии - в попытке привлечь внимание. Забавно наблюдать, как в иной голове будто щелкает рубильник, переключающий модели поведения с незнакомцами, знакомыми и друзьями; словно срабатывает программа распознавания лиц и запускает подходящий алгоритм.
- Слушай, друг...
И хотя я понимал, что для него это просто уместное обращение к незнакомому сверстнику, сдержать глумливую ухмылку было непросто.
- ...а ты не в курсе, чего с Тимуром случилось?
Мой краткий рассказ привел их в столь заметное уныние, что я поддался любопытству и поинтересовался, в чем причина скорби. Помявшись немного, центральный, очевидно являвшийся вожаком группы, поведал о денежном долге Тимура к каждому из троих, сумме не слишком большой, но достаточной, чтобы сделать среднестатистического горожанина счастливым на пару дней.
Я, конечно, знал, что мой друг широко развернул свою подпольную деятельность, но не предполагал, что буду натыкаться на её следы постоянно. Грусть, что столь неординарный человек покинул мир, снова кольнула меня изнутри, но я задавил её злостью.
В это время раздался громкий грохот, и вслед за ним послышались ругательства нескольких людей. Обернувшись в сторону шума, я и мои собеседники увидели упавший на дорогу рекламный щит с нарисованным на нём полуголым мускулистым мужчиной.
- Господь сбрасывает педиков, - осклабившись, заметил вор мобильников, вызвав у своих приятелей множество усмешек.
- В ад, - добавил помалкивавший до сих пор третий член стаи, тоже спортсмен на вид. В любой компании есть такой человек: он слушает разговоры, в нужных местах смеется или кивает, но сам заговаривает лишь раз в полчаса, будто имеет ограниченное количество слов и остерегается потратить все разом.
Троице пришлось по вкусу направление беседы, и они принялись обсуждать бывший в ту пору у всех на слуху законопроект о запрете пропаганды гомосексуализма. Все трое, желая показать себя доминантными самцами, яро поддерживали инициативу парламентариев и не стеснялись поливать геев матом. Демоница с интересом следила за моим лицом, вероятно, угадав, как тяжело мне удержаться от провокации. Их было трое, и моё ехидство грозило обернуться дракой с превосходящими силами, посему благоразумие требовало молчания. Но...
- Вообще эта гейская пропаганда уже вконец достала. В каждом новом фильме педиков показывают, хотят вырастить нацию гомосеков. Расстреливать за такое надо! - высказался вожак триады, и архетип трикстера во мне вновь перехватил управление телом.
- А не кажется ли тебе, - заговорил коварный дух, обернувшись к троице моим лицом, - что ты упускаешь из виду важную часть проблемы? С младенчества тебя и всех нас окружала повсюду гетеросексуальная пропаганда: все эти сказки о царевичах и принцессах, боевики, где герою-спасителю мира в конце обязательно достается в награду женщина, не говоря уже о комедиях, сплошь построенных на сексуальных играх меж полами. Девяносто процентов книг, фильмов и песен описывают отношения между мужчиной и женщиной, и это весьма серьёзное давление на психику. Возможно, ты осуждаешь геев только по привычке. Но, полагаю, проблема ещё глубже. Вас явно оскорбляет сама идея гомосексуализма, что говорит о эмоциональной заинтересованности в её порицании. Общество научило вас тому, что быть геем - неправильно, но быть вором - тоже неправильно, однако я что-то не слышу призывов расстреливать карманников. К ворам вы относитесь как к неизбежному злу, без ненависти, присущей вашему отношению к геям. Уж не является ли ваша злоба признаком того, что гейская пропаганда что-то затрагивает в ваших чувствах; быть может, вы подсознательно считаете её убедительной?
Я перевел дух, и это позволило вожаку троицы попытаться возразить, но я тут же его перебил и продолжил:
- Просто вы боитесь разочаровать всех, кто прививал вам "правильную" сексуальную ориентацию, признав, что испытываете запретную тягу к гомосексуализму, и потому маскируете свои чувства их противоположностью - злобой и отрицанием.
- Ты считаешь, что мы педики?! - вспыхнул центральный, когда я замолк.
- Это ты мне скажи.
- Нет!
- Но почему?
Кратковременный ступор собеседника позволил мне продолжить.
- Ты не являешься геем, потому что ты сам выбрал ориентацию, или потому что тебе просто запретили им быть?
- Я сам выбрал!
- Уверен?
Вожак стаи ответил незамедлительным воплем "да!", и я невинно поинтересовался, на чем же основывается его столь нерушимая уверенность.
- Если ты так ясно видишь свою позицию, тебя не затруднит её логически обосновать, верно? Ты ведь на самом деле обдумывал это и выбирал, каким быть: гетеро- или гомосексуальным?