Байки офицерского кафе

Не дожидаясь, пока майор слезет, Серега рванул вон из склада, но споткнулся обо что-то и грохнулся на пол. Тут его и настигла справедливая кара.

Дуб «метелил» его без сожаления, приговаривая: «Ты кого, мать твою, обмануть хотел? Ты старого майора Дубовицкого обмануть хотел! Который имеет жену, любовницу, троих детей и еще кучу бл…дей в Москве. Сам всех нае. вает, а ты его нае…ать хотел?..».

Поняв, что валенки ерунда, по сравнению с тем, что Дубовицкий задет за живое, Серега охнул от очередного удара и сказал сам себе: «Теперь главное — выжить!».

Незадолго до этого события в части произошло какое-то ЧП, связанное с транспортом. Дубовицкого, отвечавшего за транспорт, несмотря на заслуги и выслуги, выдрали, как молодого лейтенанта. В результате он начал наводить порядок в тыловых подразделениях и закручивать гайки.

Не секрет, что все армяне — братья. Поэтому и водитель хлебовозки Самвел Исханян сразу сблизился с недавно прибывшим в часть рядовым Оганесяном. Как-то раз Оганесян упросил Самвела дать ему проехать на его машине. Дома он водил отцовскую «Волгу» и поэтому хотел попробовать, не забыл ли. Зная, как Дубовицкий строг и что может быть, если, упаси Господи, он узнает о таком вождении, Самвел долго отнекивался. Но братский дух землячества победил.

Там и ехать-то было метров пятьсот от гаража до столовой, но на беду их встретил зам по тылу.

Увидев за рулем Оганесяна, а Самвела на сидении пассажира, он заорал «Стой!» и тут же влетел на подножку еще ехавшего автомобиля. Дверь распахнулась, и в кабину ввалилось восемьдесят пять кило концентрированной ярости и справедливого гнева. Раздавая оплеухи направо и налево, «Дуб» орал: «Какого хрена он за рулем делает?».

Самвел оправдывался, защищаясь от ударов:

— Товарищ майор, да он водить умеет!

— Е. твою мать! Да я летать умею! Ты когда-нибудь видел, чтобы я летал?

Дубовицкий был большой любитель дамского пола. В молодости он, видимо, был ходок экстра-класса. Но и в то время, когда я его узнал, о его донжуанских похождениях ходили легенды.

Любовницами его были дамы моложе его, но ненамного. Успехом он пользовался неизменно. Но однажды несколько переоценил свои силы. Как-то на почте он отправлял телеграмму. Принимала ее молодая девушка, на которую «Дуб» положил глаз. Видимо, желая привлечь к себе внимание, он отказался от сдачи, которую она ему насчитала: «Сдачи не надо!».

Но девица, видимо, не восприняла его как потенциальный объект внимания и довольно сухо попросила его забрать сдачу. «Дуб», оскорбленный таким безразличием к своим мужским чарам, повторно отказался от сдачи. Она повторно потребовала ее забрать. Их препирательство неизвестно бы чем закончилось, если бы Дубовицкий, вконец потерявший и терпение, и надежду, не рявкнул: «Я же сказал, сдачи не надо. Я майор илих..!».

Зоро

Капитан Зорикашвили, по кличке Зоро, никогда не служил в спецназе. Он даже кадровым военным не был. Закончил он какой-то мукомольный институт и был направлен для прохождения воинской службы на два года офицером в батумскую «курортно-мандариновую» «мотострелецкую» дивизию на должность замполита роты. Но вдруг, неожиданно для всех и, в первую очередь для себя, он здесь нашел свое призвание. А рассказываю я о нем только потому, что он являлся героем различных историй, связанных с лейтенантской молодостью моих сослуживцев Михаила Узорова и Константина Невзорова.

К моменту, когда указанные товарищи прибыли в часть для прохождения воинской службы, Зоро уже был замполитом батальона. Понятно, что военных и даже военно-политических познаний Зоро не имел. Откуда они возьмутся в гражданском ВУЗе? Да еще ВУЗе республик Закавказья? Там и методику перемолки муки-то преподавали приблизительно — «сэм-восем, но нэ болше!». Откуда же такой бурный служебный рост? Все дело в крутом нраве и решительном характере капитана Зорикашвили.

Есть такая форма обучения в Вооруженных Силах. Называется она командирская подготовка. В ходе ее все командиры взводов собираются на сборы, где им повторяют то, что они изучали в училище. Занятия с бойцами в этот сложный период должны проводить командиры рот, замполиты и т. д. Ротные — люди занятые и поэтому обычно личный состав переходит под крыло «инженеров человеческих душ». Конечно, можно посадить горячо любимый личный состав в ленинскую комнату, всучить сержанту конспект первоисточников и под диктовку записать в тетрадь какой-нибудь «Великий почин». Но если в расписании занятий стоит тактика?

Когда к обеду закончились занятия с командирами взводов, они с ужасом могли лицезреть возвращение с занятий противотанковой батареи, с которой проводил занятия Зоро. Вид «героев-противотанкистов» был страшен. Если бы кто-то из них сказал, что им только что пришлось отразить атаку вражеских танков, им бы поверили сразу. Грязные и оборванные, они еле передвигали ноги, волоча за собой СПГ-9.

Как потом выяснилось, Зоро вывел их на горную речку и объявил тему занятий: «Отражение нападения подводной лодки шестого флота ВМС США». После этого он вывел из строя самых отъявленных нарушителей воинской дисциплины и назначил их наблюдателями за подводной обстановкой. Систематически они должны были погружать голову в бурный поток горной реки, не менее чем на полторы минуты, а после «выныривания» бодро докладывать подводную обстановку. Например, «Товарищ капитан, за время моего наблюдения подводная лодка противника не обнаружена!». После этого Зоро давал команду: «Продолжать наблюдение!», и все повторялось. Остальные в течение всего занятия меняли позиции, отражали высадку морского десанта и наносили огневое поражение ручными гранатами всплывшей в горной реке подводной лодке «Трайдент». Зоро о тактике действий противотанковых подразделений имел весьма слабое представление, но четко усвоил, что солдат без дела сидеть не должен.

Взяточничество в Закавказье советской поры было настолько естественно, настолько естественен был это благословенный воздух, горы, реки и виноград.

Нет, конечно, и в Российской Федерации подобные факты, позорящие имя советского человека, имели место. Однако в Закавказье тенденция была более отчетливой, я бы даже сказал, явственной.

Не считалось аморальным взять подношение за что бы то ни было. Во всяком случае, местные жители это оправдывали просто: «Нэт, дарагой! Это нэ взятка, это уважение!».

Однажды я едва не умер от «уважения». Папа мой, который командовал воинской частью в Московской области, имел неосторожность обмолвиться, в присутствии прибывших из Грузии, к его, довольно хорошему солдату, родственников, что сын его служит тоже в Грузии, в Лагодехи.

Я и знать ничего об этом не знал, когда меня весьма агрессивно завалили различными подношениями, преимущественно алкогольного характера. Прожив к тому времени в Грузии уже около двух лет, я понимал тщетность этих намерений. Это как изнасилование в Штатах, которое нужно расслабиться и пережить, получив удовольствие.

Но не всегда действия подчиненных и их родственников были столь активно бескорыстны. Очень часто, для того, чтобы поехать в отпуск или на побывку, солдат обещал командиру какой-то подарок, в виде алкоголя или чего-то дефицитного в ту пору. Также часто его вынуждали дать подобные обещания, если была уверенность в потенциальной возможности исполнить обещание. Кавказ был особенно ярким регионом в этом отношении.

Как-то, проходя мимо канцелярии заместителя командира батальона по политической части, мои друзья услышали сдавленное: «Ара! Ара! Йохтур! Йохтур!»[10].

За этими жалобными стонами слышалось какое-то рычание. Потихоньку открыв дверь, мои друзья увидели весьма странную картину. В углу канцелярии стоял недавно вернувшийся из дома солдат. Напротив его стоял Зоро, отпускавший его домой «за взятку». В руках у Зоро была двухметровая алюминиевая труба диаметром примерно два с половиной сантиметра. Эту трубу он вставил в глаз «товарища солдата» и при этом, не уставая давить на нее, он совершал вращательные движения.

10

Йохтур — «Нет» в переводе с грузинского.