Страница 9 из 29
Письмо VII.
Псовые охотники.
Ожидание не обмануло меня, любезный друг. Все гости в доме городничего были Вральманы и все равно на подряд врали. Это псовые охотники. Будучи все преданы до чрезвычайности страсти гоняться за зайцами, они хотели переспорить друг друга в том, кто из них в полном смысле охотник, а, следовательно, и дворянин. Если верить похвалам, какие они приписывали своим Стреляям, Крылатам, Вихрам, Обидкам и так далее, то непременно должно уже заключить, что во всем округе нет ни одного зайца. Впрочем будучи в великом жару, они нередко проговаривались, что крестьянской капусте нет покою от сих зверков. Жар с коим они спорили, мог, кажется, уверить каждого, что всякой из них поймал славу и преимущество как зайца; но слава так же далеко была от них, как заяц, гуляющий в каком-нибудь острове - за тридесять земель в тридесятом царстве.
Ежели судить по самохвальству их, то все они великие искусники; а их Крылаты и Вихры быстрее вихря, ловчее рыси. Но ежели сверить их убеждения с их же рассказами, то иногда случается (и часто), что зайцы уходят; и от того их великое множество. Из чего видно, что они великие хвастуны, проживающие без расчёта свои доходы; доставляющие Крылатам не собачьи, а господские выгоды и удовольствия. Правда, пусть те, коим есть на что содержать псовую охоту, утешают себя тем, в чем находят некоторое удовольствие; а особенно когда оно не сопряжено с значительным ущербом самому себе.
Но бедному дворянину, каковы были все гости, бывшие у городничего (ибо и богатейший из них не имел более 80 душ), совершенно непростительно кормить собак до 50; а менее сорока ни у кого из них не было. Не явное ли будет это разорение и самому себе и подчиненным? А все сие для чего? для того только, чтоб после можно было сказать: "У меня большая охота, я де барин!" А это охотнику и в голову не входит, что всякой умной только смеется их дурачествам и с презрением говорит: "Он охотник, у него на дворе собаки борзые да холопы босые". А почему же и не смешно? При малом достатке содержать такую охоту на что? И служителям негде взять ни порядочной одежды, ни пищи, кроме щей, хлеба, да воды. А квас где? Мука исходит в навар собакам! - Случается, и не редко, что и собаки, и лакей, и господин (ибо и собака, и господин гонятся за зайцем) изнуряются и изувечиваются. Впрочем охотник не ставит все сие в счет: для него нужды нет, что тысяча гонится за грошом. По моему, не лучше ли бы было употреблять свои малые доходы как должно, то есть завести в доме хороший порядок, чтоб слуги были сыты и обуты, чтоб они не завидовали состоянию любимой собаки, покоящейся в гостиной на софе. Собака собачье место и знай; а человек не должен быть промениваем на собаку. Я бы советовал всем таковым охотникам оставить сию боярскую спесь, ни мало не соответствующую их состоянию, и вести жизнь, не на собаколюбии, а на человеколюбии основанную.
Любезный друг, к сожалению, и в числе наших знакомых есть такие, кои столь же безрассудно боярствуют. Предложи им мой совет. А когда он им не понравится, то скажи, что я знавал одного охотника, подобного им, которой ни за что не соглашался перевести свою охоту; но будучи доведен наконец ею до нищеты, призвал своего псаря, приказал ему на другой же день перевешать всех собак, не оставляя ни одной. Псарь, дивясь столь же неожиданному, сколь и жестокому приказанию своего господина, осмелился из жалости предложить ему, что лучше будет отобрав резвых собак, подарить их своим приятелям.
"Ах! Нет! Нет! - вскричал помещик, - не только приятелям, но и никому я зла делать не намерен. Непременно, чтобы они все были повешены, я приказываю" ! - что на другой же день и было исполнено. Тем кончилась его охота и его разорение. Желаю сего и нашим приятелям, коим за нужное почтешь предложить мой совет.
Письмо VIII.
Дарено-купленный перстень.
Будучи здесь в одном собрании, заметил я, что одна молодая щеголиха весьма неприятно посматривала на одного бывшего здесь моего знакомца. По поводу приятельской его со мною связи сказал я ему:
" Заметили ли вы, как косо смотрит на вас сия молодая госпожа"?
" Я давно это вижу и знаю", - отвечал он.
- Мне это весьма странно кажется, что вы, будучи человек молодой, пригожий, ловкий, могли заслужить немилость такой прекрасной госпожи, - сказал я улыбаясь.
" Не дивитесь! - сказал он. - Я имел с ней любовные интриги; но по некоторым обстоятельствам, а более всего по явной ее измене принужденным себя нашел прервать с нею всякую связь".
- Следовательно она не имеет никакого права сердиться на вас за то, что вы ее оставили, потому что сама вас довела до того.
- Она не за то и сердится, что я ее оставил, - прервал он речь мою.
- За что же?
" Вместе с моею любовью лишилась она многих выгод. Страсть ее ко мне основана была, кажется, на одном интересе. Приметя сие, я сделался к ней холоден и как можно удалялся ее присутствия. Она догадалась, что это значит, и не пропускала ни одного случая доказать мне также холодность свою и презрение. А что она любила меня не из интересу, а на сей конец прислала мне бриллиантами осыпанный перстень, которой я ей за несколько пред тем подарил, вероятно думая, что я, удивившись её бескорыстию, посовещусь его принять. Однако она весьма ошиблась: я поступил совсем иначе, нежели как она думала. Без всякого зазрения взявши от слуги перстень, я сказал ему: "По примеру барыни твоей долгом поставляю и я не удерживать у себя принадлежащего ей". Почему собрал все в разные времена присланные ко мне ею письма, запечатал их своею печатью и отдал посланному, чтобы он возвратил их госпоже своей. Не столько огорчилась она потерею перстня, сколько тем, что чрез сие лишилась случая обмануть своего мужа, и взять с него за сей перстень деньги, не лишаясь его. К ним вхожа одна торговка ( что сведал я от людей своих; а им рассказывала сама торговка). Она, желая щеголять перстнем сим и при муже своем, употребила следующую хитрость: сговорилась с торговкой, отдала ей перстень свой; а сама пошла к мужу, объявляя ему, что за самую сходную цену продают превосходной работы перстень. Муж, узнавши о цене, и не желая упустить сей драгоценной вещи, тотчас выдал требуемые двести рублей жене, чтобы она отдала их торговке. После сего подарил он ей и перстень, уверяя, что он по крайней мере стоит вдвое заплаченной им цены. Таким образом лукавая жена воспользовалась перстнем и двумястами рублей денег. Восхитившись первым удачным событием, она вздумала послать дарено-купленный перстень свой ко мне, почитая за верное, что я его не приму. Но когда обманулась в своем ожидании, тотчас прибегла к новой хитрости и снова обманула своего мужа. Зная, что за двести рублей подобного сему перстня ей никак купить не можно, она подучила торговку прийти с ним в дом и сказать, что она продала им перстень сей ошибкой, ибо особа, давшая продать его, приказала взять за него пятьсот рублей, и теперь строго понуждает ее или возвратить перстень, или доставить назначенную за него сумму. Торговка, взявши от нее деньги, приходит к мужу, жалуется на погрешность свою и просит, чтобы отдали ей перстень. Г. В. (так называется муж простосердечный распутной жены) предложил жене своей, что долг чести обязывает их взять назад деньги и отдать старухе перстень. Но как она на сие будто бы не соглашалась, то он дал обещание купить ей другой не хуже, а может быть и лучше этого; на что она по долгом сопротивлении согласилась, принудив мужа своего побожиться, что он не нарушит данного обещания. Г. В. на другой же день поехал к ювелиру и купил этот самой перстень, которой теперь на руке у нее. Я, желая повеселиться на счет бывшей моей любовницы, дал ей знать чрез одну ее приятельницу, что мне известны все подлые её поступки, и что я столько же теперь ее презираю, сколько прежде любил. Она, узнавши о сем, сначала просила меня, чтобы я не открывал никому ее тайны, потом употребляла угрозы. Но я смеюсь и просьбам и угрозам; а она по всеминутно приходит в бешенство".