Страница 16 из 20
Катя, первой узнавшая Зою, устроилась поудобнее и попросила, прямо излучая интерес:
– Здорово! Расскажешь нам что-нибудь интересное?
Оля с энтузиазмом поддержала соседку:
– Да, да, из жизни «звезд»!
Зоя, совсем не готовая так сразу начинать актерские байки, задумалась, приподняв брови и опустив глаза. Посмотрела на сидящих и глядящих на нее во все глаза мамочек. Но вместо того, чтобы начать рассказ, вдруг принялась тихо плакать…
Женщины переглянулись, а Катя быстро – насколько ей позволило положение – подошла к плачущей Зое:
– Ты чего? Обиделась, что ли? Не плачь… Нам нельзя плакать: ребеночек нервный будет…
Зоя отрицательно покачала головой:
– Что вы, девочки… Это я так… Вспомнила кое-что… Из жизни «звезд»…
В родном Зайкином ТЮЗе шла репетиция спектакля «Белоснежка и семь гномов». Главреж принципиально ставил традиционную сказку, так, чтобы без новомодных вывертов, без парадоксальных перевертышей: типа, и Бело снежка не такая уж «белая», и к требовательной Мачехе, возможно, стоит прислушаться, и гномы, если задуматься, просто шайка «черных копателей»…
Белоснежка была прекрасна (ее, как и всех сказочных красавиц, играла Зайкина подруга Женя), гномы веселы, добры и трудолюбивы, Мачеха стервозна и так далее. Хорошая, понятная сказка со справедливой развязкой – дети такие любят.
Репетировали актеры с удовольствием, как чаще всего и бывало в этом небольшом, уютном театре.
Гномы, положив на плечо свои крохотные заступы, шли смешной походкой в ногу, пели свою строевую песню. Зоя, самый маленький гном в забавной шапочке, шла «замыкающей», немного не попадая в общий ритм. Семь веселых голосов выводили нехитрый мотив:
Главный режиссер внимательно смотрел на гномов и думал: «Что-то не то…» Переводя взгляд с одного гнома на другого, заслуженный деятель культуры анализировал свои ощущения, но никак не мог понять – а что, собственно, не то? Пока взгляд его не остановился на Зое. Ах, вот оно, что мешало полному восприятию, вот оно, что диссонировало с трудовым энтузиазмом бригады низкорослых кладоискателей!.. Так-так.
Гномы допели свою удалую песню и остановились в разнообразных замысловатых позах. Отдаленно эта композиция напоминала немую сцену из «Ревизора», но в еще более смешном варианте. Гномы замирали, потому что в этот момент должны были впервые увидеть прекрасную Белоснежку, но до нее у режиссера еще очередь не дошла, поэтому Белоснежка-Женя ходила вдоль задника, время от времени разминаясь – глубоко склоняясь в изящном реверансе. При пышном Женином бюсте этот реверанс должен был доставить большое эстетическое удовольствие не только гномам мужского пола, но и всем присутствующим на представлении папам…
– Супер, молодцы. Перерыв пятнадцать минут. Зоя, подойди ко мне, пожалуйста, – громко сказал режиссер.
Гномы неторопливо разошлись по сцене. Один извлек из-за кулис бутылку с минералкой, другой тут же достал мобильник, самый высокий подошел к Белоснежке и позвал ее на перекур…
Зоя неторопливо спустилась со сцены, подошла и села рядом с режиссером. По ее обреченному виду и замкнутому выражению лица тот понял: она знает, о чем будет разговор.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил режиссер.
«Вот и хорошо, – подумала Зоя, – и не надо ничего объяснять», а вслух сказала:
– Завтра собиралась.
Режиссер откашлялся деликатно и задал следующий вопрос:
– Извини, не мое дело, конечно… Ты замуж, что ли, втихаря вышла?
Зоя молча отрицательно покачала головой.
– Так, понятно, – хмуро заключил главреж.
Зое не понравилось, как он это сказал. Она повернулась к нему всем корпусом:
– Николай Михайлович, давайте это мы не будем обсуждать. Это исключительно мое личное дело.
Но Николай Михайлович, игнорируя ее готовность защищать неприкосновенность личной жизни, только махнул рукой:
– Зоя, ты за кого меня принимаешь? За идиота? За ханжу? Я, по-твоему, мораль тебе собрался читать? Смешно. Вроде ты меня не первый год знаешь.
Главреж замолк, а потом перевел на Зою потеплевший взгляд и неожиданно ласково улыбнулся ей:
– Зоя, в этом году – ровно пятнадцать лет, как ты работаешь под моим чутким руководством.
Зоя, не настроенная на юбилей, только покачала головой:
– Кошмар.
Режиссер почему-то легко согласился с этим неожиданным резюме:
– Да, время идет… Ладно, Заяц, кем тебя заменять будем, вот я о чем думаю. Сколько у нас в запасе? Пара месяцев есть, я так прикидываю…
Вот тут Зоя заволновалась, даже прижала руки к груди:
– Николай Михайлович, вообще-то срок небольшой. Мне в декрет нескоро. Это просто вы такой наблюдательный, еще же… даже ничего не видно. Я до последнего работать буду. Чувствую себя хорошо…
Режиссер хлопнул себя по колену ладонью:
– Зоя, ты меня прямо удивляешь сегодня до невозможности! Я вижу, в некоторых вещах лучше тебя разбираюсь.
Не удержавшись, Зоя съязвила:
– По определению…
Не обращая внимания на «огрызок», режиссер продолжил:
– «До последнего» она работать будет. До чего – последнего? Пятнадцать лет не тебе, моя дорогая, а ты уже работаешь пятнадцать лет! Беречь себя надо, мамочка!
– Ну да, не пятнадцать. Даже не двадцать. Да что там – уже и не тридцать!..
У Зои на глаза навернулись слезы. Режиссер заметил, конечно, вздохнул, обнял ее за плечи. И добавил:
– Не плачь, Зоя. Я ведь все понимаю… У меня вся семья бабская… Жена, теща жива, Бог дает, плюс две дочери и три внучки – семеро юбок… О! А я среди них, как Белоснежка! Все про всех знаю: кто когда беременный, у кого, наоборот… Я пеленаю, чтоб ты знала, получше любого фельдшера! В смысле, акушера. Не плачь.
Гномы тем временем неспешно возвращались на сцену, разбирали брошенные в кучу заступы. Тот, что говорил по мобильнику, деловито сунул его в заплечный мешок и поправил бороду.
Из-за кулис появилась, дожевывая жвачку, Белоснежка-Женя. Посмотрела в зал, увидела, как Зоя сидит рядом с режиссером, утирая глаза, а тот гладит ее по голове, как маленькую. Женя еще несколько раз поприседала в реверансе и «поудивлялась» всем лицом: прорепетировала встречу с гномами. Потому что слезы Зойки и отеческая ласка Николая Михайловича удивить ее не могли: Женя давно, вот уже пять месяцев, как была в курсе подругиных дел.
– Вот и хорошо, – вполголоса сказала Белоснежка, – вот и славно.
…Но совсем славно не получилось.
Была обычная предновогодняя запарка. Это у взрослых Новый год отмечается на работе – 30, дома – 31 декабря, а дети начинают радоваться празднику недели за две до общепринятой даты. Причем – массово: в детских садах, школах, домах культуры… Артисты, сутками не выходя из сказочных образов, десантируются на три объекта в день, а то и на четыре, если нужно!
Тот роковой новогодний утренник в районном ДК не был шедевром драматургии и не требовал полной актерской «отдачи», но дети реагировали на представление очень хорошо: не только по команде хлопали в ладоши, смеялись, вступали в разговоры с действующими лицами… А действующие лица – Дед Мороз, Снегурочка, Лисичка и Белочка – увлеченно гонялись друг за другом, декламировали стихи, загадывали детям загадки. Вокруг высокой елки, установленной в большом светлом вестибюле, вышагивал любимец детворы Зайчик. Ему, бедолаге, по сюжету, не хватило подарка – прямо вместе с мешком Деда Мороза его унесла скандальная Ворона (и, между прочим, тут же уехала в подшефный детский сад, где мигом перевоплотилась в миловидную Снегурочку…). Надо было как-то решать эту сказочно-продовольственную проблему: дети всей душой хотели помочь симпатичному зверьку, да и самим оставаться без конфет было обидно. В общем, эмоции перехлестывали, как у артистов, так и у маленьких зрителей… Заметно округ лившийся, просто пузатенький Зайчик уже не прыгал под елочкой, а плавно ходил, стараясь при этом прикрыть животик большой поролоновой морковкой.