Страница 40 из 47
Я смотрю в медово-карие глаза Ди. Глаза, которые всегда говорили о многом, даже если она
молчала. И я поворачиваюсь к ней спиной.
— Просто иди, Ди. Просто уходи — это то, что ты хотела сделать с самого первого дня.
Я слышу, как она дышит. Как ждет. А потом слышу ее шаги. Она останавливается у двери, и
на какой-то прекрасный, ужасный миг, мне кажется, она передумала.
Пока не слышу ее шепот.
— Прощай, Мэтью.
Я ничего не отвечаю, и не поворачиваюсь. Пока не слышу, как за ней закрывается дверь.
ГЛАВА 17
— Черт.
После того, как уходит Ди, я тридцать минут хожу кругами по квартире, ругаясь, и пиная все
вокруг — злясь на весь мир.
— Дерьмо!
Я злюсь на себя за то, что позволил зайти делу так далеко — за то, что потерял терпение и
самообладание — и даже за то, что влюбился в Ди, если на то пошло. Мое самобичевание горячо и
разнообразно, и в нем нет никакого смысла — даже для меня.
Ужасно злюсь на Долорес — за то, что она мне не доверяла, за то, что даже не попыталась
этого сделать. За то, что считала недостойным риска то, что мы имели. За то, что думала, что я сам
чертов риск в принципе, тогда как я делал все возможное, чтобы показать ей, что я не такой.
А еще я злюсь на Дрю — но пока не уверен за что. Может, он и оскорбил Кейт, как
утверждала Ди. А если и так, то это был идиотский ход. Который так несправедливо отразился на
мне. И меня бесит, что он вообще с ней замутил — нарушил свое ценное, тупое хреново правило,
которое было ради цели. Этой цели. Потому что — как чертов террорист-смертник — его действия
имеют печальные последствия для всех, кто его окружает.
Но больше всего, меня бесит то, что Дрю не берет свой хренов телефон, чтобы я мог
выяснить, что же случилось.
— Черт побери!
Парни не любят болтать. Телефон для нас не так уж и важен, только если мы не пытаемся
выяснить, где нам встречаться, и какой был последний счет в бейсболе. Но в этот раз мне
действительно нужно с ним поговорить — а он пропал без вести. Я звоню Эрин, секретарю Дрю,
которая все еще в офисе. Она сказала, что днем он ушел домой, почувствовав себя плохо — скорее
всего, подхватил простуду.
Охрененно.
Да пошло оно все. Бросаю трубку, хватаю ключи и иду к Дрю — чтобы выудить из него всю
историю.
Но когда я прихожу к нему, он не открывает.
Долблю в дверь в третий — или тридцатый — раз.
— Дрю! Открой чертову дверь! Какого хрена с тобой сегодня случилось? Дрю!
91
Ничего. Я останавливаюсь и прислушиваюсь хоть к каким-то признакам жизни внутри
квартиры, но все, что я слышу, это тишина. Никакого шарканья шагов, или скрипа диванных
пружин. Возможно, его даже и дома нет. Что означает, на данный момент, ни черта мне не везет.
Тяжело дыша, я покидаю здание. Сажусь на свой байк — и еду. Быстро и резко. Может, на
данный момент это не самая лучшая идея, но я все равно так делаю. Выезжаю через тоннель на
магистраль, где движение уже не такое плотное, слава богу.
Дует такой холодный и обжигающий ветер, что мое лицо немеет. Но это даже хорошо.
Потому что намного лучше ничего не чувствовать, чем чувствовать, что что-то теряешь. Теряешь то,
что было у нас с Ди, то, что могло бы еще быть.
Я еду несколько часов. Пытаясь выбросить все из головы. Пытаясь забыть сегодняшний
день… и все четыре недели, что были до этого.
***
Я паркую свой байк в гараже, слажу с него — окоченевший и замерзший от такой езды. Не
думал, что у меня еще была надежда увидеть там Долорес, в ожидании меня. Что она поймет, что
совершила ужасную ошибку и появится у моих дверей, моля о прощении. Особенно в части мольбы.
Но я понимаю, что именно на это я и надеялся… когда подхожу к своей двери, а ее там нет.
И на меня накатывает разочарование.
Это чувство усиливается, когда я проверяю пропущенные звонки на телефоне, и вижу, что
звонков от Ди среди них нет.
Но звонить ей я не хочу.
Я в отчаянии, и я скучаю по ней — но я ей не звоню. Не стану за ней бегать. Ни в этот раз.
Больше никогда, если до этого вообще дойдет.
Дрю тоже не ответил на мои звонки. С нетерпением жду, когда вернусь завтра на работу, где
увижу его, узнаю всю историю… и скорее всего, врежу ему по его тупой морде. От этого мне
полегчает.
Не волнуйтесь — на самом деле не собираюсь ему навредить. Хоть он тренируется боксу не
так часто, как я, Дрю далеко не неженка. Он может о себе позаботиться. И в отличие от наших с
Долорес отношений, наша дружба это переживет. Несколько тумаков, у друзей, не такое уж и
большое дело.
У меня пропал аппетит, поэтому я не ужинаю. Просто принимаю душ и заваливаюсь в
постель, голый и мокрый. Но когда я зарываюсь лицом в подушку, я чувствую ее запах. Аромат ее
кожи, ее волос — он сладкий и терпкий, со вкусом яблока и корицы, яркий.
В моей груди боль.
Вместо того чтобы подняться и уйти спать на диван, как мне и следовало сделать, я
прижимаю подушку сильнее и крепче сжимаю простыни — окутывая себя воспоминаниями о Ди —
до тех пор, пока не засыпаю. Довольно таки жалко, да?
Даааа, я тоже так думаю, нахрен.
***
Утром во вторник, притаскиваю свою задницу на работу — сердитый, растрепанный,
отвратный — хоть и спал, как убитый. Вот, я узнаю о представлении, что Билли Уоррен устроил
Кейт в фойе, и мне интересно, они снова вместе или нет. Что может быть сильнее публичной
серенады и полного цветов фойе. Но если Кейт снова с Билли, почему бы ей тогда не наплевать, на
то дерьмо, что о ней думает или что чувствует к ней Дрю?
На протяжении всего дрянного дня, я проверяю, не появился ли Дрю. Не появился.
Интересно, он действительно болен. Или что там случилось между ним и Кейт — и вероятность
того, что она вернулась к своему бывшему — сломало его так, что он и подумать не мог.
Провожу свое время, в мыслях об этом… так что у меня нет времени думать о ней. Но,
конечно, мой разум находит способ, как развернуть мои мысли к ней.
Насыщенные, болезненные мысли.
92
О том, где она — что она чувствует. Есть хоть какой-нибудь шанс, что она чувствует себя
также плохо, как и я.
Эрин собирает вместе Стивена, Джека О’Шея и меня, и просит нас прикрыть Дрю, пока его
нет. Как и он сам, его клиенты чертовски испорчены, и они испсихуются, если его не будет
поблизости, чтобы держать их за руку. Я беру парочку его папок, потому что, не смотря на то, что
сейчас я его считаю говнюком, я не собираюсь позволять его карьере пойти под откос.
Дополнительная работа заставляет время бежать быстрее, и я не успел заметить, как рабочий
день заканчивается. Я иду в спортзал — хоть и чувствую себя дерьмово — и подвергаю себя
жесткому испытанию и серии кулачного боя.
Потому что это именно то, что нужно парням, когда они страдают. Наказать самих себя или
всех вокруг.
После зала я опять заезжаю к Дрю, значительно спокойнее, чем был вчера. Он все еще не
открывает дверь, но в этот раз, я слышу звуки телевизора внутри. По звуку кажется, что он смотрит
Телеведущий: Легенда о Роне Бургунди.
Я тарабаню в дверь.
— Открывай, придурок.
Единственное, что я слышу в ответ — это рычание Секс Пантеры — убойный момент в
фильме.
— Ну, давай же, кретин. Знаешь, ты тут не единственный, у кого проблемы.
Когда он все равно не отвечает, я всерьез начинаю волноваться.
— Дрю, серьезно, тебе нужно дать мне какой-нибудь знак. Если нет, я решу, что ты на самом