Страница 39 из 47
доллара в одном из тех автоматов, где вам нужно выбить тяжелые банки бейсбольным мячом. Мы
покатаемся с ней на машинках, возможно, на американских горках. Съедим с ней наивкуснейший, но
невероятно вредный торт «муравейник».
Потом мы разуемся, и прогуляемся босиком по пляжу, так близко к воде, чтобы можно было
увидеть волны в лунном свете, но при этом не намокнуть. Будет холодно, и она прижмется ко мне, а
я обниму ее, чтобы согреть. А потом, под шум разбивающихся волн, я ей скажу.
Что она изменила мою жизнь. Что остаток жизни я хочу разделить вместе с ней. Что уже все
не так, по сравнению с тем, что было четыре недели назад. Все намного лучше. И это из-за нее. Не
думаю, что ее это спугнет. Хотя такое возможно. И если да, я скажу ей, что не обязательно говорить
мне что-то в ответ. Я довольно терпелив. Я могу подождать.
Потом мы займемся любовью. И это будет великолепно. Секс на пляже не так хорош, как
кажется. Песок далеко не друг вашим гениталиям. Но… если Ди захочет, я уже точно не собираюсь
ее подводить.
***
Когда я слышу, как открывается дверь в моей квартире, я смотрю в зеркало ванной. Все
хорошо. Потом иду в гостиную. Улыбаюсь — до тех пор, пока не вижу лицо Долорес.
Она в ярости. Скрежет зубами, ходит кругами по комнате, раздувает ноздри. А слова
вылетают из ее рта, словно град пуль. Так что я вхожу внутрь.
— Твой друг просто придурок! И я хочу, чтобы ты мне сказал, где я могу его найти.
— Какой друг?
— Дрю–которому–я–хочу-оторвать–член-и-скормить-ему-самому-Эванс.
Я усмехаюсь, хотя мне и не следовало.
— Полегче, Лорена Боббит24. Успокойся.
Успокойся? О чем я вообще думаю? Эти два слова, словно вода, капающая на жир на плите —
делает его только жарче. Это второй самый верный путь вывести из себя женщину еще больше, чем
она уже есть. Первый, конечно же, спросить, у нее что, месячные?
— Успокоиться? Ты хочешь, чтобы я успокоилась? — кричит Ди.
— Да что с тобой такое?
— Со мной то, бесчувственный ты кретин, что я только что от Кейт. Она подавлена — просто
уничтожена. Все из-за твоего дружка, Дрю, который поигрался, а потом повел себя с ней, как со
шлюхой, которой даже нет надобности заплатить.
Я знал, что Дрю запал на Кейт, но все равно, не могу сдержать удивления в своем голосе.
— Дрю и Кейт переспали?
Ди складывает на груди руки.
— Определенно. Он был весь такой добренький и заботливый к ней с тех пор, как она
рассталась с Билли. Заставил ее поверить, что она для него что-то значит. Она провела выходные в
его квартире. А потом, этим утром, после того, как они пришли на работу, он сказал ее, что в постели
она хренова — и не стоит того, чтобы повторить.
Я прижимаю пальцы ко лбу, пытаясь переварить то, что сказала Ди — что на самом деле не
имеет никакого смысла. Дрю не приводит девушек к себе домой — никаких. Он не спит с одной и
той же девушкой дважды… по крайней мере… только если он уже забыл, что спал с ней. И провести
все выходные с девушкой? Да не может быть.
— Ты уверена, что Кейт говорила про Дрю? — спрашиваю я.
— Он назвал ее чертовым «проектом», Мэтью! Тем, с которым он «покончил». А я
собираюсь сделать проект из его морды. Кейт, самый лучший человек, из тех, кого я знаю. Она,
может, и кажется жесткой снаружи, но внутри она мягкая. Ранимая. Ему не надо было так с ней
поступать.
За злостью Ди скрывается боль. Она страдает, потому что страдает ее подруга. Я подаюсь
вперед, чтобы прикоснуться к ней, успокоить ее, но она делает шаг назад.
24 Лорена Боббит — получившая всемирную известность после того, как в 1993 году Лорена в ответ на домашнее насилие
со стороны Джона отрезала ему ножом половой член
89
Я выставляю руки вперед в знак того, что сдаюсь, и стараюсь вразумить ее.
— Дрю не такой подлец, Ди. Он очень уважает женщин… по-своему. Он любит проводить с
ними время, без всяких обид. Он не принижает женщин. Ни за что бы, ни обидел кого-то из них,
особенно… Господи, особенно Кейт.
— Ну, он обидел!
Я качаю головой.
— Должно быть, Кейт неправильно его поняла.
На какой-то момент она просто уставилась на меня. Скребет по мне взглядом, вверх и вниз,
словно она видит меня в первый раз. Потом ее выражение меняется от праведного к леденящему
недоверию.
А голос становится хриплым.
— Ты его защищаешь?
— Он мой лучший друг. Конечно, я его защищаю!
Она резко вздергивает подбородок. Шипит:
— Ну, что ж. Тогда и ты иди на хрен!
— Что, прости?
— Если ты думаешь, что нет ничего плохого в том, что он сделал, значит, ты не тот, кем я
тебя считала. Даже близко не стоишь.
А я кричу:
— И ты это серьезно сейчас?
— Да! И я та еще идиотка. Раз считала, что могу позволить себе доверять тебе… я никогда не
позволяла вещам зайти так далеко. Все кончено Мэтью. Не приходи ко мне больше, не звони! Ты и
твой хренов дружок, просто держитесь от нас подальше!
Ее слова действуют меня, как удар кувалдой в живот. Они угнетают. Ранят. И чертовски
сводят с ума. Ди продолжает свою тираду, но я больше не слушаю. Все, о чем я думаю, так это каким
я был тупицей.
Слепцом.
Опять.
Это почти смешно, в депрессивном, ироническом смысле. Ди говорила мне — и не раз — что
ей это не нужно было. Что все ее отношения никогда не заканчивались на хорошей ноте. Но я не
слушал. Я слышал то, что хотел услышать, и верил, что смогу ее переубедить. Что если я буду
достаточно обаятельным, достаточно спокойным, она увидит — как видел я — как хорошо нам
может быть вместе.
Что за чертов придурок.
Правда, нет никакой разницы по сравнению с Розалин. Предупреждающие знаки не могли
возникать по тем же причинам — но они были. И я их пропустил.
— Черт! — я пинаю кофейный столик, но он не ломается. Так что я пинаю его снова — пока
этого не происходит. Ломается ножка, и стеклянная поверхность разбивается о пол, заставляя Ди тут
же замолчать.
Она делает два шага назад, выгляди осторожной — практически напуганной, что она завела
меня так далеко. И я ненавижу, что заставил ее так выглядеть. Но я просто взбешен, слишком
разочарован в ней тоже. Так что теперь, взбунтовался я.
— Ты говоришь, Кейт кажется жесткой снаружи, но мягкая внутри? А не хочешь сама
взглянуть в зеркало, Ди? Ты в ужасе, ни кто иной, как маленькая напуганная девочка. Ты скорее
останешься одна, чем решишься на что-то лучшее. Что-то, что могло бы быть прекрасным. Я из кожи
вон лез ради тебя! Я целых две недели бегал вокруг тебя на цыпочках, стараясь не спугнуть тебя! И к
чему это привело? Ни к чему! Думаешь, с меня хватит? С меня хватит! Потому что, оно того не
стоит.
Она обнимает себя за талию, пытаясь себя сдержать. И она больше не выглядит злой. Она
выглядит… грустной.
Я делаю вдох и провожу рукой по волосам. И я смеюсь над собой — потому что я такой
идиот. Жалкий.
90
— Я тут все спланировал. Собирался повести тебя в парк аттракционов и выиграть для тебя
медвежонка. Собирался сказать тебе, что ты самая невероятная, красивая, фантастичная женщина из
тех, что я знал. И я собирался сказать тебе, что я окончательно в тебя влюбился. А теперь… теперь я
не могу сказать ничего из этого.
Я качаю головой.
— Потому что ты просто ждешь … ищешь причину… потому что я не могу любить того, кто
просто жаждит сбежать через дверь.
Сейчас ее голос тише. Мягче.
— Я говорила тебе… говорила, что ничего у меня не получится.
А мой голос подавленный.
— Да, думаю, наконец, я тебе поверил.