Страница 5 из 14
«Я слишком долго начинался…»
Я слишком долго начиналсяи вот стою, как манекен,в мороке мерного сеанса,неузнаваемый никем.Не знаю, кто виновен в этом,но с каждым годом все больней,что я друзьям моим неведом,враги не знают обо мне.Звучаньем слов, значеньем знаковземлянин с люлечки пленен.Рассвет рассудка одинакову всех народов и племен.Но я с мальчишества наметилпрожить не в прибыльную прытьи не слова бросать на ветер,а дело людям говорить.И кровь, и крылья дал стихам я,и сердцу стало холодней:мои стихи, мое дыханьене долетело до людей.Уже листва уходит с ветокв последний гибельный полет,а мною сложенных и спетых –никто не слышит, не поет.Подошвы стерты о каменья,и сам согбен, как аксакал.Меня младые поколеньяопередили, обскакав.Не счесть пророков и провидцев,что ни кликуша, то и тип,а мне к заветному пробиться б,до сокровенного дойти б.Меня трясет, меня коробит,что я бурбон и нелюдим,и весь мой пот, и весь мой опытпойдет не в пользу молодым.Они проходят шагом беглым,моих святынь не видно ими не дано дышать тем пеклом,что было воздухом моим.Как будто я свалился с Марса.Со мной ни брата, ни отца.Я слишком долго начинался.Мне страшно скорого конца.1965Верблюд
Из всех скотов мне по́ сердцу верблюд.Передохнет – и снова в путь, навьючась.В его горбах угрюмая живучесть,века неволи в них ее вольют.Он тащит груз, а сам грустит по сини,он от любовной ярости вопит,его терпенье пестуют пустыни.Я весь в него – от песен до копыт.Не надо дурно думать о верблюде.Его черты брезгливы, но добры.Ты погляди, ведь он древней домбры́и знает то, чего не знают люди.Шагает, шею шепота вытягивая,проносит ношу, царственен и худ, –песчаный лебедин, печальный работяга,хорошее чудовище верблюд.Его удел – ужасен и высок,и я б хотел меж розовых барханов,из-под поклаж с презреньем нежным глянув,с ним заодно пописать на песок.Мне, как ему, мой Бог не потакал.Я тот же корм перетираю мудро,и весь я есть моргающая морда,да жаркий горб, да ноги ходока.1964«Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели…»
Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели.Среди сосен и скал там нам было на все начихать.Там у синего моря цветы на камнях розовелии дремалось цветам под языческий цокот цикад.Мы забыли беду, мы махнули рукой на заботы,мы сказали нужде: «Подожди-ка нас дома, нужда!».Дома ссорились мы. Я тебе говорил: «Ну чего ты?» –И в глаза целовал, и добра ниоткуда не ждал.Так уж вышло у нас. Ничего мы с тобой не сумели.Я дымлю табаком, надо мной воздушок сине-сиз.Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели.Там мы рвали кизил и ходили пешком в Симеиз.Бесшабашное солнце плыло в галактических высяхнад просоленной галькой – обломышем древних пород…Я от кривды устал, я от горнего голода высох,не смеются глаза, и улыбкой не красится рот.Убежим от себя – хоть на край, хоть на день, хоть на час мы.Ну-ка платье надень, ну-ка ношу на камни свали –и забудем о том, что запутаны мы и несчастны,и в смеющейся влаге утопим тревоги свои…Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели.Он висел между скал и глаза нам лазурью колол.Жарко-ржавые пчелы от сока живьем осовели,черкал ящерок яркий. Скакал по камням богомол.Там нам было тепло. А бывало, от стуж коченели.Государственный холод глаза голубые гасил…Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели.Там шершава трава и неслыханно кисел кизил.1966«Как стали дни мои тихи…»
Как стали дни мои тихи… Какая жалость!Не в масть поре мои стихи, как оказалось.Для жизни надобно служить и петь «тарам-там», –а как хотелось бы прожить одним талантом.Махну, подумавши, рукой: довольно бредней, –не я единственный такой, не я последний.Добро ль, чтоб голос мой гремел, была б охота,а вкалывал бы, например, безмолвный кто-то?Всему живому друг и брат под русским небом,я лучше у церковных врат – за нищим хлебом.Пускай стихам моим пропасть, без славы ляснув, –зато, веселым, что им власть мирских соблазнов?О, что им, вольным, взор тупой, корысть и похоть,тщеславье тех, кто нас с тобой берет под ноготь?Моя безвестная родня, простые души,не отнимайте у меня нужды и стужи.В полдневный жар, в полночный мрак, строкой звуча в них,я никому из вас не враг и не начальник.Чердак поэта – чем не рай? Монтень да тюлька.Еще, пожалуйста, сыграй, моя свистулька.Россия – это не моря, леса, долины.С ее душой душа моя неразделимы.1965