Страница 14 из 14
Псков
Темных сил бытия в нас –в каждом хватит на двух.Чем униженней явность,тем возвышенней дух.Меркнут славы и стонына Господних весах.На земле побежденныйустоит в небесах.Милый, с небом в соседстве,город набожных снов,нам приснившийся в детствеи отысканный Псков.В эту глушь, в бездорожье,в этот северный леск людям ангелы Божьиприлетали с небес.В русской сказке, в Печорах,что народ сотворил,слышен явственный шорохгармонических крыл…Дело было под осень.И охота ж былаБерендеевым осамшелушить купола!В просветленье блаженном,о любви говоря,пахла снегом и сеномсинева сентября.Чайки хлопьями пеныопадали, дремля,на старинные стеныветряного Кремля.И, свой каменный воротраскрывая навек,славил Господа городу слияния рек.Оттого ль, что с холмов онустремлен к высоте,в нем, лесном и холщовом,столько неба везде.В нем бродяжливым дебрямпредстоял по утрамтак небесно серебрянтихой Троицы храм.Все державные дивастановились мертвейперед правдой наиваего кротких церквей.Капли горнего света –строгих душ образа.Как не веровать в это,если видят глаза?Бог во срубе небесном,тот, чьих сил не боюсь,только с вольным и честнымзаключает союз.Хоть порою бывает,что, исполненный сил,он зачем-то караеттех, кого возлюбил…Этот город как Иов,и, где ангел летал,плакать бархатным ивампо сожженным летам.Пусть величье простоенеприглядно на вид –побежденный в исторьив небесах устоит.Мрет в луче благодатномгосударева мощь,и – ладошкой подать намдо михайловских рощ!(1981)Экскурсия в лицей
Нам удалась осенняя затея.Ты этот миг как таинство продли,когда с другими в сумерках Лицеямы по скрипучим лестницам прошли.Любя друг друга бережно и страшно,мы шли по классам пушкинской поры.Дымилась даль, как жертвенные брашна.Была война, готовились пиры.Горели свечи в коридорных дебрях.Там жили все, кого я знал давно.Вот Кюхельбекер, Яковлев, вот Дельвиг,а вот и Он – кому за всех даносквозь время зреть и Вечности быть верными слушать мир, как плеск небесных крыл.Он плыл органом в хоре семисферноми егозой меж сверстниками слыл…Легко ль идти по тем же нам дорожкам,где в шуме лип душа его жива,где он за музой устьем пересохшимшептал как чудо русские слова?От жарких дум его смыкались веки,но и во сне был радостен и шал,а где-то рядом в золоте и снегестоял дворец и сад, как Бог, дышал…И нет причин – а мы с тобою плачем,а мы идем и плачем без конца,что был он самым маленьким и младшим,поди стеснялся смуглого лицаи толстых губ, что будто не про женщин.Уже от слез кружится голова, –и нет причин, а мы идем и шепчемсквозь ливни слез бессвязные слова.Берите все, берите все березы,всю даль, всю ширь со славой и быльем,а нам, как свет, оставьте эти слезы,в лицейском сне текущие по нем.Как сладко быть ему единоверцемв ночи времен, в горячке вековой,лишь ты и Он, душой моей и сердцемя не любил нежнее никого.А кто любил? Московская жаровняему пришлась по времени и впрок.И всем он друг, ему ж никто не ровня –ни Лев Толстой, ни Лермонтов, ни Блок.Лишь о заре, привыкнув быть нагими,над угольком, чья тайна так светла,склонялись в ласке нежные богинии все деревья Царского Села…Уже близки державная опекаи под глазами скорбные мешки.Но те, кто станут мученики века,еще играют в жаркие снежки.Еще темны воинственные вязы,еще пруды в предутреннем дыму…О смуглолицый, о голубоглазый,вас переглушат всех по одному.И по тебе судьба не даст осечки,уложит в снег, чтоб не сошел с ума,где вьет и крутит белые колечкина Черной речке музонька-зима…Но знать не знает горя арапчонок –земель и вод креститель молодой,и синева небес неомраченныхему смеется женской наготой.В ребячьем сердце нежность и веселье,закушен рот, и щеки горячи…До наших лет из той лицейской кельисияет свет мальчишеской свечи.И мы, даст Бог, до смерти не угаснем,нам не уйти от памяти и дум.Там где-то Грозный радуется казням,горит в смоле свирепый Аввакум.О, что уму небесные законы,что град Петра, что Царскосельский сад,когда на дыбе гибнут миллионыи у казнимых косточки хрустят?Молчат пустые комнаты и ниши,и в тишине, откуда ни возьмись,из глубины, но чудится, что свыше,словами молвит внутренняя высь:«Неси мой свет в туманы городские,забыв меж строк Давидову пращу.В какой крови грешна моя Россия,а я ей все за Пушкина прощу».1974Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.