Рифейские горы

- Ты?!..- она села на ложе, смотрела, не замечая его вытянутой руки, комкавшей ворох платья.- Да Лидас... Лидас разорвёт тебя, как только узнает...

- Вам и самой хотелось этого...- смотрел в глаза, у самого зрачки всё ещё на весь глаз после перенесённого возбуждения.- Но я возьму на себя всю вину. Даже под пыткой... Обещаю вам! Он не узнает ничего...

- Дурак! Ты знаешь наш язык! Ты умеешь разговаривать... Он всё ещё верит...

- Я плохо знаю... Я сам учил... На улице, среди прохожих...

- Отец Создатель! Ты обманывал нас всех! Ты и меня обманывал... С самого нача-ла...

- Нет, не с самого...- он отвёл глаза.

- А Лил говорил. Когда ещё говорил... Ему никто не верил... А он всё знает. И про тебя знал...

Ладно!- вернула голосу привычную властность.- Пойди найди Виру, я хочу при-нять ванну... Пусть она сама сюда придёт сначала...

- Хорошо, госпожа...

- Ну-ка, подожди! Это что у тебя?- Айна заметила у него на груди слева странную наколку. Рисунок очень знакомый, где-то видела совсем недавно.

- Два духа мира в борьбе и единстве начал,- объяснил, смешивая слова двух язы-ков, и виновато улыбнулся, видя её непонимание.

Оделся он в минуту, на ходу завязал пояс.

- Виэл!- окликнула Айна, и варвар обернулся.- Кому хоть слово скажешь, умрёшь на городской стене...

Кивнул понимающе и вышел.

Айна пребывала в состоянии крайней задумчивости. Молчала, пока принимала ванну, не отвечала на вопросы Виры, пока сушила и расчесывала волосы, и в кровати долго ещё не могла уснуть. Но сквозь сон слышала, как приходил Лидас, как он потоптался у ложа, виновато и тяжело вздыхая. "Вздыхай, вздыхай! Твой раб наста-вил тебе рога, и ты никогда этого не узнаешь. Хотя, посмотрим ещё, как всё будет дальше". * * *

Он не раз видел людей, за запястья рук подвешенных на вбитые в стену крючья. Со слов окружающих знал: так казнят рабов, посягнувших на собственность господина, укравших деньги, совершивших попытку побега или вступивших в запретную связь со свободнорождённой женщиной. Страшная мучительная смерть, унизительная ещё и тем, что выставлена она была напоказ.

Лучше умереть в бою, чем вот так, под камнями мальчишек, на глазах зевак.

И всё равно еле сдержался, еле справился с собой при виде хозяйки. А она была прекрасна.

Освежённая после сна, с лёгким румянцем на скулах, чёрные волосы собраны под коронкой из белейшего жемчуга. В ушах такие же серьги и на груди ожерелье. А сама в темно-синем платье с расшитыми по ткани белыми лилиями.

Сдержанная, серьёзная, строгая, Айвара она даже не замечала. Кто он для неё? Мелочь! Пустяковый эпизод в богатой на подобные приключения жизни.

Но когда вышел Лидас, стало неприятно чисто по-мужски. За собственную под-лость. За неблагодарность. Он спас от смерти, он выхаживал, он взял с собой, а тут?

Страшно и неприятно представить, что было бы, войди Лидас в спальню жены в ту минуту. Болтался б ты сейчас на стене под дождём, а вороны бы ждали, когда осла-беешь настолько, что и сил не будет даже голову повернуть.

- Ты вчера ушла очень рано,- первым упрекнул Лидас.

- Да? И ты заметил?- Айна изумлённо повела бровью. Держалась она просто вели-колепно.

- Конечно, заметил. Я сразу же...

- Да ты глаз от своей девки оторвать не мог!- Айна перебила его, пошла в атаку.- Думаешь, я ничего не видела и не знаю?

- Она сама подсела ко мне. Сказала, что господин Кэйдар приказал...

- Какая мне разница?! Ты с ней зажимался - не Кэйдар! На глазах у всех! На глазах у Дарианы! Что обо мне подумают? Что обо мне скажут?

- О, Айна!- с мукой воскликнул Лидас, хватаясь за голову.- Прошу тебя, не начинай всё сначала! Ведь мы же...

- А кто из нас начал первым? Кто? Уж не ты ли сам? Вечно тебя тянет на всяких шлюх. То сначала эта, Кэйдарова девчонка, то теперь танцовщица. Она грудь свою выставила на показ перед всеми мужчинами, вертела задом под свой бубен. И всё специально для тебя!- Рассмеялась, издеваясь, садистски мучая собственного мужа.

- Айна, не надо преувеличивать. Ведь ты сама вчера...

- Что-о?!- Айна взвилась, возмущённая, негодующая, пылающая гневом справедли-вого мщения. Айвар не мог этого выдержать. Сейчас ему было жаль Лидаса. Если бы не страх за собственную жизнь, он бы вмешался, он бы рассказал всё.- У тебя моло-дая и красивая жена. Ты должен быть доволен, если она нравится другим мужчинам. А ты решил, что смеешь упрекать меня в чём-то!

Сейчас ей невозможно было что-то объяснять или доказывать. Она слушала только себя, это Лидас знал по опыту, поэтому он и не стал ничего делать, он просто вышел из комнаты.

Слуги накрывали стол к обеду, сновали из кухни в обеденный зал. Стол будет большим, значит, опять придут гости. Айна заняла не то место, где она располага-лась всегда, выбрала такое положение, чтоб видеть Виэла у входа в зал. Он стоял в своей обычной позе: поднятая голова, расправленные плечи, руки за спиной в замок - весь открытый её взгляду. Белая безрукавная рубашка-паттий длиной до колена, одна пряжка бронзовая на левом плече, скалывающая половинки одежды. Молодой, загорелый, красивый. Красивый лицом, несмотря на то, что варвар по рождению. Глаза тёмные, сине-серые, спокойные и внимательные, глядящие в какую-то точку над головой Айны. Он редко фокусировал взгляд на ком-то, но видел и слышал всё. Он не улыбался, хотя Айна запомнила его улыбку вчера, от неё на щеке появлялась нежная, как у ребёнка, ямочка. Но необычнее всего была его причёска. В мире, где все мужчины носили короткие стрижки, он ходил с волосами до плеч. Тёмно-русые, мягкие на ощупь, они, падая на лоб, закрывали недавний шрам над левой бровью, наискось пересекавший лоб. Справа от виска вниз тянулась вдоль щеки тоненькая косичка с вплетённым в неё шариком нефрита. Всё это придавало какую-то особую необычность его облику, нездешнюю, варварскую красоту, которую первой сумела увидеть Дариана.

Айна не могла отделаться от воспоминаний, от ощущений, вызванных прошедшей ночью. Сколько в нём страстности, сколько скрытой звериной силы. Он, кажется, в эти минуты забывает, кто перед ним, он полностью отдаётся чувствам. И заражает этим её саму, заражает настолько, что про всё в мире забываешь, забываешь про мужа, про стыд и совесть, про страх разоблачения, про то, что отдаёшься невольни-ку.

Она была уверена поначалу: то, что было, - было единственный раз. Для мести этого достаточно.

И всё же... Глядя на варвара, не могла отделаться от острого желания прикоснуться к нему, ощутить теплоту его кожи под пальцами, прикоснуться к губам, неопытным и сухим.

Айна еле до конца обеда досидела. Два чувства боролись в ней: желание видеть его, видеть постоянно, ощущать его присутствие рядом, близко, всего в нескольких шагах; и страх от невозможности совладать с собственными чувствами и отсюда - желание отослать его прочь, подальше с глаз.

И вообще, он должен быть наказан за своё поведение. Мало ли, что взбредёт в голову разъярённой ревнующей женщине, а он воспользовался этим. Какое он имел на это право? Никакого!

"Но единственный раз! Всего лишь один, последний раз!"- обещала себе же, ук-радкой в коридоре прильнув к груди варвара, заставляя его наклонить голову, и целовала эти упрямо поджатые губы.

Он отстранялся, чуждался её. Был совсем не таким, как вчера ночью. Испугался, видимо, обещанной казни. Глупый! Лидас ничего не узнает. Сама никогда сказать не смогу, а он не догадается: слишком уж наивен.

Всю следующую неделю Айна держалась одной мыслью: "Ты - порядочная жен-щина! Ты должна хотя бы выглядеть порядочной и честной женщиной". А для Да-рианы и подобных ей один раз - не в счёт. Они коллекционируют мужчин. И ты всегда осуждала таких женщин. Нет, нельзя опускаться до их уровня. Надо уважать себя и мужа. К тому же Лидас очень даже неплохой человек, если быть откровенной. И, главное, - он тебя любит. Любит до безумия. Он многое может простить, а ты ревнуешь его по всякому поводу. Но как он воспримет измену? Измену с рабом-телохранителем?