Возвращение домой

Лионелли помолчал, пряча стиснутые кулаки в карманы белого халата, Джейк перестал его замечать, смотрел куда‑то в сторону в угол.

– Может, ещё и не казнят… Зачем думать о самом плохом? Казнить, – выложив такую сумму?! Это бессмысленное вложение денег…

– Да уж! Вы‑то точно знаете, как вкладывать деньги со смыслом… Кое‑кто собрался на курорт. – Джейк усмехнулся, вспомнив выражение лица Свенссона в тот момент, когда его сокровенная мечта перестала быть тайной для всех.

– О чём ты? Не пойму… Какой курорт? – Лионелли даже улыбнулся, удивлённо поднимая брови. – У нас здесь свой курорт, только за купол сунься…

– А вы спросите лучше, куда они пойдут эти деньги? Уж вы‑то должны знать, вы здесь не последний человек…

– Все получаемые за заложников деньги идут на общие нужды. Ответственная группа занимается их перераспределением… Премию получает только капитан, руководивший захватом. Ну, ещё некоторые, кто отличился во время рейда… Вообще‑то это нисколько не должно тебя касаться…

– А оно меня и не касается! – Джейк и вправду отвернулся, поправляя подушку. – Я и не собирался обсуждать с вами ваши финансовые проблемы, господин. Это вы для чего‑то хотели меня видеть.

– Я ещё раз тебе говорю, я здесь не по своей воле. С самого начала мне повезло оказаться самым свободным из медперсонала, когда тебя сюда доставили. А сейчас руководство решило, что я единственный, к чьим словам ты ещё прислушиваешься… Думаешь, мне самому приятно смотреть на тебя? Слушать твои постоянные упрёки? Я сразу сказал, я ничем не смогу тебе помочь. Даже и не пытайся меня разжалобить, понял!

Джейк оторопело выслушал Лионелли. Врач всегда был предельно вежлив и аккуратен, но и его терпение оказалось не беспредельным.

– Я и так слишком много для тебя сделал. Ты остался в общем отделении, получил право на работу. Даже про твоего отца никто ничего толком не знает. Я не стал никому докладывать, хоть это и запрещено.

– Мне стоит поблагодарить вас, господин, – Джейк невесело улыбнулся. – Встретить среди пиратов такого благородного человека, должно быть, большая редкость…

– Тебе всего несколько дней потерпеть осталось, – Лионелли не уловил в словах своего собеседника намёка на издёвку, поэтому, видимо, и подобрел сразу. – Совещание уже скоро. Вот только определятся с местом.

– Какое совещание?

– О! – Лионелли улыбнулся. – Вы здесь далеки от жизни, от новостей. Император подписывает мирный договор с Демократическим Советом Сионы. Война прекращена. Осталось утрясти некоторые формальности.

– А я им зачем?

Лионелли плечами пожал:

– Не знаю. Хозяину виднее…

– Хозяину?! Я, что, вещь?! Я – живой человек! Никто не лишал меня прав гражданина!.. Вы торгуете людьми, как вещами! Используете бесплатный труд, за одну только кормёжку… А какие здесь условия для жизни? И это в наше время, когда каждый человек имеет равные права перед законом…

– Ты прав, конечно, мой мальчик, – Лионелли улыбнулся печально, с пониманием. – Но не я устанавливал эти законы. И даже не мы сами строили эту тюрьму… Тебе, наоборот, повезло, что сейчас не время Вильгельма Байера. Он вообще не брал заложников. Их уничтожали прямо на месте. Только со временем поняли, что это прибыльный бизнес.

Не ты первый, не ты последний, ниобианин, и вряд ли ты в состоянии хоть что‑то изменить…

– А вас самого устраивает такая жизнь?

– Я привык за столько лет, – Хохотнул беззвучно Лионелли, привалившись плечом к прутьям решётки. – Да и не могу я всё никак накопить, чтоб позволить себе тихий тёплый уголок на одной из планет. А может, меня ещё и не отпустят?..

– Опять деньги! Опять всё упирается в эти чёртовы деньги! – Джейк рассмеялся, но тут же замолчал, сморщился от боли.

– Ты молод, ты сам ещё только начинаешь понимать главные законы жизни…

– Ладно! – Наставительный тон Джейка раздражал всегда, а сейчас ещё и настроения не было никакого слушать всё это. – Передайте, я буду послушным мальчиком.

Ну а теперь я хочу спать…

Он снова лёг, укрылся, давая понять, что больше ничего не хочет ни говорить, ни слушать. Но всё же сказал на прощание, глянув Лионелли прямо в глаза:

– Спасибо за отца… Отдельное спасибо.

* * *

Ещё несколько дней. Так сказал Лионелли.

Сколько это? Два или три дня? А может, все пять? Всего несколько дней! А что потом? Что??

Жизни среди сионийцев, после всего, что случилось, Джейк даже представить не мог. Силился, напрягал воображение – без толку. Перед глазами стояло лицо Марчелла его злорадно щурящиеся глаза – и тонкий аромат дорогого коньяка. Этот аромат останется в памяти на всю жизнь. Ненавистный запах, он всегда будет напоминать о той минуте неожиданного ужаса и слепого отчаяния. Даже лёд пистолетного дула, кажется, ощущался под нижней челюстью, стоило вспомнить. Разве хватит сил пережить ЭТО ещё раз?

Голова работала лихорадочно, многие факты сопоставлялись и прикидывались, всё сводилось к одному – информации очень мало, а все планы – невероятны, далеки от благополучного свершения. Можно конечно, попробовать сделать что‑нибудь типа бомбы, но есть только рутерий, который пригодится как запал.

А дальше? Что делать дальше?

– …Так ты «информатор»? ОВИС, да? – Громкий знакомый голос заставил отвлечься от собственных нерадостных мыслей. Джейк поднял голову, но позы не изменил, так и остался сидеть прямо на земле, подтянув ноги, обхватив колени руками. Опять Алмаар. Задирал какого‑то незнакомого типа, несчастного на вид. Они были совсем недалеко, всего в нескольких метрах, и голоса их Джейк слышал прекрасно, даже мимику лиц мог разглядеть. Хотя Алмаар‑то как раз и стоял к нему спиной, а вот собеседник его силился оторвать руку Яниса от воротника своей светлой куртки, бормотал что‑то невнятно, будто оправдывался, а сам чуть не плакал.

– Какая тебе разница? Я никого не трогал!.. Какое тебе дело? Чево пристал?

– А мне и не надо, чтоб ты кого‑то трогал, – отвечал Алмаар, ещё сильнее накручивая одёжку на кулак, рассматривал «информатора», как незнакомое науке насекомое, пристально, поворачивая голову туда‑сюда, по‑птичьи, но медленно, не спеша. – Посмотреть только хочу, какие вы из себя, «информаторы», мать вашу…

– Я ведь…

– Заткнись! – Алмаар никогда не отличался особой вежливостью. ОВИС ему много кровушки попортил, а тут – один из них. Дохлый, правда, ещё совсем пацан, но и он был оттуда, из ненавистной организации. Держался слабаком, и первый порыв – отлупить, отметелить так, чтоб сразу за всё отомстить, – сменился брезгливым раздражением. – ОВИС, да? А что ж они тебе на выручку не кинулись? Ты же здесь уже второй месяц паришься! Забыли да? На, скажи, забыли?! Списали, вычеркнули! У вас же быстро с этим, да? Ну! – Встряхнул свою беспомощную жертву. – Забыли! Послали тебя к чёрту! Оставили здесь подыхать! А как же ваш девиз?! Ты знаешь главный принцип ОВИС? Единство душ – основа единого мира, так, да?! Где же оно, это ваше чёртово единство?

Ты здесь паришься, а они и ухом не ведут! Все они такие, эти твои «информаторы». Уроды они все! Ты здесь сдохнешь, и про тебя никто из них не вспомнит…

Он трёс «информатора», отставив на расстояние вытянутой руки, каждый раз с силой ударяя спиной о проволочную сетку ограды. И почему никто из охраны не вмешивался? Они будто намеренно не смотрели в эту сторону.

– Янис!! Отпусти, хватит… – Джейк поднялся довольно легко, и не скажешь, что самого недавно били. – Он же даже сдачи дать не может…

Алмаар повернулся на звук его голоса. Вот‑вот – и пошлёт по известному всем адресу. Уже и рот раскрыл, но смолчал почему‑то. Несколько секунд смотрел на Джейка, удивленно подняв брови, спросил, наконец:

– Ты когда по роже схлопотал, Тайлер? Почему я ничего не слышал?

Он моментально забыл про «информатора». Как это бывает у маленьких детей, его прежний интерес сменился новым, не менее сильным. Да и не ожидал он совсем, что тот, кого Алмаар презрительно игнорировал, первым встрянет в дело, которое его не касается.