Ненужный мальчик

Тем временем молодая женщина в полотняных брюках и спортивной куртке заходит в телефонную кабинку на углу улицы Монсо и бульвара Мальзерб. Она бросает в щель монетку и набирает номер одной парижской больницы.

– Алло, – произносит она, услышав голос телефонистки, – соедините меня, пожалуйста, с доктором Лефевром. Срочно, по личному делу. Это касается его сына Фабиена.

Глава III

Лишь у площади Этуаль к Мари-Клод возвращается способность воспринимать окружающее. Постепенно ее взгляд проясняется. Она вспоминает подробности своего похищения, смотрит на молчаливого и присмиревшего, прижавшегося к ней в углу машины Фабиена, на чернокожего в элегантном голубом костюме, тоже сидящего к ней вплотную, но слева от нее, и на второго чернокожего, ловко ведущего машину по направлению к авеню Фош. И Мари-Клод взрывается:

– Немедленно остановитесь и дайте нам выйти! Это – гнусное похищение. Я вас арестовываю. – Срывающимся голосом она выкрикивает, как призыв: – Полиция!

Второй слог у нее получается по-петушиному, это так смешно, что шофер хихикает, и атмосфера разряжается. Арсюл говорит:

– Заткнись! Тебя никто не просил геройствовать – цепляться за мальчишку. И на наш пикник тоже не приглашали. Так что сиди тихо и не усложняй дело.

На авеню Малакоф «ланчия» останавливается перед красным сигналом светофора. Мари-Клод видит коллегу-регулировщика, но он слишком далеко, чтобы услышать ее крик, и к тому же стоит к ним спиной. «Ланчия» вновь трогается с места. Мари-Клод кажется, что все это кошмарный сон. Волей случая она попала в руки террористов. Она ничего не знает об отце Фабиена, но наверняка это личность, на которую хотят оказать давление, похитив сына.

– Вы так просто не отделаетесь, – заявляет она не слишком уверенно. – Похитить ребенка и полицейского при исполнении служебных обязанностей – такое не прощается.

– Кончай трепаться, а? – советует Арсюл. – Ты нас утомляешь. И нечего изображать трагедию. Бели не будешь глупить, ничего с тобой не случится. Мы хотим всего-навсего содрать немного деньжат с родителей парнишки. Завтра же мы вас отпустим.

«Ланчия» огибает площадь Де-Латр-де-Тасиньи и въезжает в Булонский лес. Мари-Клод понимает, что имеет дело не с террористами, а с простыми бандитами. Романтизма тут меньше, но ситуация остается без изменений: судьба выбрала ее, чтобы защищать десятилетнего ребенка и нести за него ответственность. В двойном качестве – женщины и полицейского.

За окнами машины мелькают деревья с молодой листвой. «Ланчия» сворачивает на боковую аллею. Впервые Мари-Клод смотрит на своего похитителя изучающе. Грубые черты лица никак не вяжутся с общей элегантностью. С некоторым опозданием ее осеняет: на мужчине маска. И совсем как Фабиен несколькими минутами раньше, она восклицает:

– Вы же ненастоящие негры!

Первым смеется ребенок. Мари-Клод в изумлении смотрит на него: понимает ли он всю серьезность положения? Она хорошо знает Фабиена. Он маленький, хрупкий, она бы дала ему восемь-девять лет. Ее поражает его необыкновенная живость – свидетельство ума. А бандит ясно высказался: они хотят «содрать немного деньжат» с родителей мальчика, и Фабиен должен отдавать себе отчет, что является предметом жестокого торга, что его жизнь в опасности.

Но что такое жизнь для ребенка его возраста? Потрясенная Мари-Клод начинает думать, а не забавляет ли его все это…

Чуть в стороне от аллеи человек в одежде разносчика возится в моторе фургона с открытой задней дверцей. «Ланчия» останавливается прямо за ним.

– Пошевеливайтесь, – командует Арсюл, доставая свою «пушку». – Пересадка.

Он без церемоний тянет Мари-Клод за руку, толкает ее в фургон. Она поднимается, споткнувшись о подножку. От толчка, полученного в спину, она летит в глубь кузова. Фабиен падает рядом, и дверца закрывается за ними со звонким щелчком.

Оба пленника оказываются в полной темноте. Всего в ста метрах от них по дороге Лонгшан мчатся автомобили.

В половине девятого утра, как раз когда старший надзиратель Сен-Блеза поглядывал на часы, собираясь отдать распоряжение о первом звонке, ему приходится выслушать красочный, но путаный рассказ Флоры. Проходит некоторое время, пока он наконец соображает, что же произошло. Тем более что два или три ученика младшего возраста вносят в путаницу свою лепту. Только с помощью одной из мамаш, которая в те несколько секунд, когда происходила драма, поправляла костюмчик на своем отпрыске и мало что видела, ему удается разобраться, в чем дело.

Однако старший надзиратель – человек, в полной мере сознающий свою ответственность. Когда наконец он понимает, что один из учеников похищен, он тут же принимает меры.

Прежде всего извещают директора, которому звонят в его квартиру на пятом этаже. Учителя, еще ничего не знающие о происшествии, следуют в свои классы. С тем, чтобы избежать паники, старший надзиратель дает положенный звонок с опозданием лишь в две минуты.

Затем он старается установить, кто же жертва похищения. Это нетрудно: португалка Флора то и дело громко повторяет имя и фамилию своего юного хозяина.

Лефевр… Доктор Лефевр… Старшему надзирателю пока не ясно, почему похитили именно его, а не другого ученика. Для этого мрачноватого человека, страдающего язвой желудка, все они одинаковы. Но служба есть служба. Поэтому он бежит в свой кабинет и набирает первый номер, который приходит ему на ум: дежурной службы полиции.

Затем он докладывает директору, стремительно вбегающему в кабинет. Этого известного педагога, защитившего диссертацию по французскому языку, что частично оправдывает тарифы, взимаемые школой Сен-Блез, кавалера ордена «За заслуги» и академических лавров, прежде всего беспокоит репутация заведения: разве для того дети из знатных семей поступают в его школу, чтобы их похищали средь бела дня на улице Монсо?

– Лефевр? – недоумевает он. – Почему Лефевр? Его отец – просто хирург, а мы имеем честь обучать в нашей школе детей четырех депутатов и двенадцати дипломатов, из которых некоторые играют важную роль в международной политике.

Но это Лефевр, и никто другой. И надо предупредить его родителей. Рыдающая Флора – ее нервы не выдерживают – сообщает название больницы, которой доктор Лефевр отдает свой талант, время и силы.

Разговор с телефонисткой не приносит результата.

– Его нельзя сейчас беспокоить. Он оперирует.

– Но это очень важно. Речь идет о его сыне.

– Да, я знаю. Ему уже звонили четверть часа назад. Как раз перед началом операции.

Директора словно оглушили. Он застывает, потрясенный, продолжая держать трубку, откуда доносятся короткие гудки.

Он ищет в своей картотеке номер домашнего телефона доктора Лефевра, чтобы в самых осторожных выражениях оповестить мать Фабиена.

А на улице Монсо в это время собралась толпа. Вновь прибывшие с волнением выслушивают совершенно ужасающую версию похищения ребенка и женщины-полицейского, однако это волнение не мешает многим из них, скорее наоборот, побуждает бежать звонить на радиостанцию «Европа-I» в надежде заработать пятьсот франков за сенсационную информацию.

Тем временем появляется дежурная полицейская машина. Вкратце проинформированный полицейский констатирует, что, с одной стороны, приехал поздно, а с другой – что проблема выходит за рамки его компетенции. Он вызывает по радиотелефону центральный комиссариат VIII округа. С этого момента дело следует по инстанциям.

Но с девяти часов оно становится достоянием общественности. В «Европу-I» уже звонили три раза, сообщая о похищении ребенка перед началом занятий на улице Монсо. Редакционный секретарь тут же позвонил в полицию, но там были не в курсе дела. Опасаясь за достоверность полученных сведений, радиостанция дала лишь краткую, уклончивую информацию, обещая «дорогим слушателям» сообщить детали, как только будет возможно.

В девять часов тридцать минут на столе у префекта полиции появляется сводка. В ней коротко, но ясно говорится о чрезвычайно дерзком похищении юного Фабиена Лефевра и полицейского (женский-персонал) Мари-Клод Жанвье, совершенном двумя чернокожими на черной, закрытой машине, номер которой никто не запомнил, но, по словам некоторых свидетелей, принадлежащей дипломатическому корпусу.