Не убежишь...

Туманят слова, туманят прикосновения. Руки, губы… Лиита словно во сне, околдованная нежностью и страстью влюблённого мужчины. Всё становится неважно — только он. Его шёпот, его поцелуи…

Бах — бабах!! Раздавшийся за окном грохот был таким оглушительным, что Лита аж подскочила. И пришла в себя. Отодвинулась от Яра, а потом и вовсе встала на ноги. Он попробовал удержать, но, чувствуя её напряжение, не решился настаивать.

— Уже уходишь?

— Да… Засиделась я, дел ещё много.

— Вещи собрать?

— С Фаней потолковать, — ушла от ответа девушка. — Хочу узнать, как она, и что себе надумала.

— А про тебя и купца… набрехала, да? — всё же не удержался от вопроса Ярам.

— Не набрехала. Мы с ним батюшку моего поминали, они с ним друзья оказались…

— Ясно, прости.

— Да ничего…

— Ещё придёшь?

— Вечером загляну, ненадолго.

Проводив её глазами, Яр с долгим вздохом откинулся на подушки. Скрипнула дверь, пропуская оруженосца.

— Что там во дворе грохнуло так не вовремя?

— Дак… сундук с медными тарелками с телеги упал.

— Сам упал?

Парень отвернулся к окну и засопел.

— Ну, не сам. Надо же было чем‑то заняться, пока вы… Вот я и подрядился помочь.

— Сундук такой тяжёлый, или руки — крюки? — ехидно уточнил Яр.

— И то, и то. Схватил, а плечо‑то не зажило как следует, вот мы и кувыркнулись…

— Эх, ты! Денег‑то хватит, с купцом за ущерб рассчитаться?

— Да не побилось ничего, посуда‑то медная. Разве что пара блюд погнулись маленько, так я их втихаря уже выпрямил кулаком.

Ярам устало усмехнулся и прикрыл глаза.

Фаня нашла Литу сама. Пришла к ней в комнату, встала в уголочке, понаблюдала, как гостья закончила зашивать порезанное ею платье и с довольной улыбкой спрятала его в короб.

— А я так вышивать не умею…

— А хочешь научиться?

— Да!

— Хорошо, тогда неси скорей свои пяльцы и нитки, я тебя поучу, только недолго.

Девочку как ветром сдуло. Нитки у неё оказались дорогие да красивые, а вот сами вышивки… м — да. Ну ничего, Лите было не привыкать учить младших, в деревне к ней часто обращались. Сидеть Фане до сих пор было больно — рука у отца тяжёлая оказалась, но Лита догадалась подложить на лавку подушку — и урок начался. Показала и как бабочку разноцветную вышить, и даже перо 'жар — птицы' — то самое, что в зверинце углядела. Ученица ради такого чуда прилежно два часа на одном месте отсидела, невиданное дело.

Уже прощаясь, поблагодарила и извинилась за платье. И даже со вздохом разрешила выйти замуж за Яра.

— Подслушала я у окошка, как вы с ним разговаривали… Немного совсем. Но и с того ясно мне, что любит он тебя. А, значит, меня не дождётся.

— Не грусти, Фаня. У тебя жених ещё лучше будет. Ты только не торопись, не обгоняй время. Всему свой срок.

— Угу… А зачем ты вещи собираешь? Ярам у нас ещё два дня пробудет, и тебя никто не гонит.

— Я сама себя гоню, — рассеянно улыбнулась Лиита.

— А зачем?

Задумалась. Простой вопрос — а ответить даже себе трудно.

— Хочу новый город посмотреть, в душу он мне запал. И найти там одну девушку и её бабушку, узнать, всё ли с ними хорошо.

— И только?? Неужто это главнее Яра? — изумилась Фаня. — А если он тут без тебя совсем зачахнет?

— Не зачахнет, он сильный. Не спрашивай меня больше, не знаю я. Так решила — коль он и вправду моя судьба, встретимся ещё с ним. Тогда уж больше убегать не стану, терзать его почём зря. А если нет — что ж…

— Встретитесь, конечно, — убеждённо сказала девочка. — Он‑то точно знает, что ты его судьба. А вот ты сомневаешься почему‑то. Неужто сердце не подсказывает? Нянька говорит, сердце первей самого человека правду знает, не обманешь его…

— А я — не знаю, — ещё горше вздохнула Лита. — Или сердце у меня такое бестолковое, или его и вовсе нет. И любить я просто не умею.

Фаня снисходительно похлопала её по руке.

— Вот ужо Яр тебя догонит — научит, не сомневайся.

И откуда у ребёнка столько взрослого ехидства?

Лита зря опасалась, что Ярам будет уговаривать её остаться. Смирился, понял, что бесполезно пытаться удержать 'жар — птицу' — или самого опалит, или себе крылья поломает. Отпустил… Глупую упрямую птицу, которая сама толком не знает, чего хочет. То ли истинное счастье ищет, то ли очередную беду на свою непутёвую голову.

Лети, птица, лети! А за охотником дело не станет…

Глава 6 'Соколиный Берег'

— Ну что, парень, к нам в Соколиный али за границу сразу подашься? — спросил усатый дядька на воротах и окинул Литу внимательным взглядом.

— Какая заграница? Сюда мне надобно.

— Цель?

— Чего?

— Ох, деревня… — вступил в разговор второй солдат, помоложе. — Зачем, говорю, припёрся‑то? Продавать, покупать, жить, родню навестить? А может, ты и вовсе преступник аль колдун переодетый?

Лита чуть рот не открыла — это шутка?! Или…

— Да не пугай ты его, Бран! — отмахнулся усатый. — Вишь, с лица спал бедолага… Эти вопросы мы всем приезжим задаём, порядок такой. Понял? Город‑то у нас приграничный, одна надёжная переправа на день пути, народу, знамо дело, много толчётся. А в толпе кто угодно затеряться могёт. И хороший человек, и конокрад, и чёрный колдун. Вот мы и поставлены бдеть. Так чем ты заниматься‑то собираешься?

— Пожить хочу, коль понравится у вас. А для начала знакомых найти.

— Кого? Может, мы знаем?

— Ой, и верно! Нужна мне Маля, что родом из Пенькова, и внучка её Келена.

— Хо, ещё один соперник на твою голову! — поддел товарища усатый. — Вона какая твоя ведьма знаменитая, аж из‑за леса к ней ездят…

Бран смерил Литу придирчивым взглядом и снисходительно усмехнулся. Какой из этого заморыша соперник!

— Повезло тебе, что у нас про неё спросил. Город большой, искал бы её до ночи, а то и дольше. Бабка‑то еёная уж год как померла, Кейра сама по себе живёт.

— Кейра?

— Она любит, когда её на заграничный манер называют. Обскажу я тебе, где дом её найти. Да только, чую, зря ты сюда притащился. У неё кавалеров как грязи, да не чета тебе. И не глянет, выставит. Разве что ты ей какой подарок богатый привёз?

Лиита, внутренне смеясь, приоткрыла короб и кивнула на лежавшие сверху деревянные бусы. Охранители с минуту молча взирали на это безобразие, потом переглянулись и захохотали так, что всех окрестных птиц перепугали.

— Ну что, с таким‑то подарочком тебя самая душевная встреча ждёт, помяни моё слово! Жаль, мне с поста уходить нельзя, а то проводил бы тебя, посмотрел как тебя… кхм… привечать будут, — расплылся в ехидной усмешке Бран. — Ладно, тогда слушай…

Хорошо, что ей сразу указали точные приметы нужного дома: маленький, бледно — зелёный, за белым забором, в саду две толстые старые груши с ленточками на стволах. И так не сразу нашла, а без подсказки и вовсе промаялась бы, как тогда, в Белореченске. Соколиный Берег раза в три больше. Правда, не такой извилистый, улицы почти все прямые, ровные, ведут от ворот к реке или к высокой старой башне на главной площади. Интересно будет здесь походить — побродить…

Но сначала надобно к Кейре наведаться. Судя по всему, девушка эта с характером, может, и слушать её не захочет, не то, что в подруги взять. Конечно, Лита и без неё не пропадёт, деньги‑то есть, в кои‑то веки… Но пообщаться с такой же, как она, разноглазкой, очень хочется.

На стук из дверей высунулась растрёпанная рыжеволосая девица. Руки по локоть в муке, лицо недовольное. Глаза, если не всматриваться, и не скажешь, что ведьмины: оба большие, светло — карие, только один чуть с зеленцой, а второй отдаёт жёлтым.

— Чего надо?

— Ты — Кейра?

— Ну, я, и что с того?

— Мне про тебя бабушка Юва из Пенькова рассказала, я у неё…

Девица прищурилась, разглядывая 'гостя', и, забыв про муку, потёрла кончик носа. Тут же расчихалась до слёз, подняв в воздух белое облако, и махнула рукой — заходи, мол.

— Только не на кухню, у меня там… чхи!.. стихийное бедствие!