Страница 62 из 79
— Ну, идём,— хмуро сказал Сёма.
— А напа?
— Что — папа?
— Он не будет знать, где я.
— Узнает. Идём!
Они вышли на улицу. Пейся со злостью посмотрел на них и пробурчал:
— Вы думали, что мне здесь очень весело ждать?
— Не думали,— улыбнулся Сёма.— Я просто забыл.
Пейся наклонился и прошептал Сёме на ухо:
— Пусть она идёт впереди или сзади.
— Почему?
— Неудобно. Все будут говорить, что мы бегаем с девочками.
· Сёма согласился с доводом Пейси и, обратившись к Шере,
сказал, подражая тону матроса:
— Два шага вперёд!
— Не понимаю,— пожала плечами Шера.
— Так надо,— нахмурился Сёма,— такой порядок. Женщины идут впереди.
* * *
Они с трудом открыли дверь и вошли в дом. В первой же комнате их ждала загадка. На кровати лежал кусок зелёного бархата с рисунками по краям.
— Это на платье,— уверенно сказала Шера.
— Откуда? — возмутился Пейся.— Где ты видела платье с овцами? Тут же нарисовано целое стадо!
— Это называется ковёр,— вмешался Сёма.— Я знаю.
— Кто это ходит по бархату? — засмеялся Пейся.— Тоже выдумал! Это такая скатерть...
— Ну хорошо,— оборвал его Сёма.— Не затем послали. Начинайте осмотр. Я схожу за Антопом. Смотрите во все углы. Шера, открой окна. Тут будет больница. И чтоб ничего не поломали.
— Хорошо, хорошо! — огрызнулся Пейся.— Только не строй из себя большого иачальпика! Здесь тоже люди с умом.
Сёма махнул рукой и направился к Антону. В дороге его охватили сомнения, и он пожалел, что ушёл. А вдруг там случится что-нибудь? Шутка сказать, целый дом оставить на Пейсю. Шеру, как женщину, он пе принимал в расчёт. «Может быть, кто-нибудь спрятался на чердаке?» — волновался Сёма. Мало ли что может быть! Торопливо постучав в окно, Сёма вызвал Антона и объяснил ему, в чём дело.
— Сейчас,— сказал Антон,— руки помою — и туда.
— Ну иди,— согласился Сёма,— а я побегу.
Запыхавшийся, вспотевший и усталый, отворил он дверь и
взбежал по лестнице наверх. Из комнат доносились возбуждён-
ные голоса, и Сёма понял, что предчувствия не обманули его. Шера с таинственным лицом выскочила ему навстречу:
— Ой, Сёма, что случилось!
— Что? — хмуро спросил он.— Ведь я же за тебя ручался!
— Да,— кивнула головой Ш'ёра.— И что мы нашли?
В это время Пейся открыл дверь и с важностью произнёс:
— Она пашла клад!
«Какой там клад?» — тоскливо подумал Сёма, с удивлением и досадой глядя на Шеру.
— Зачем — клад? Зачем ты лезешь в мужские дела?
— Я не виновата,— обидчиво сказала Шера,— ты сам меня звал. Я не напрашивалась.
— Ну ладно! — сердито пробурчал Сёма.— Где же этот знаменитый клад?
— Вот! — Шера показала на деревянный ящик с сорванным замком.— Смотри!
Сёма склонился, заглянул в ящик и испуганно отшатнулся. Серебро! Целый ящик серебра. Ложки, вилки, ножи, половники.
— А ну, попробуй поднять! — приказал Сёма Пейсе.
— Попробуй сам,— засмеялся Пейся.— Ты шутишь, какая тяжесть!
Сёма сел, потом встал и забегал по комнате. Что же делать? Что делать? Как быть с этим серебром?
— Что ты испугался? — удивилась Шера.— Серебро — это ж ие бомба!
— Ай, ты не понимаешь! — рассердился Сёма, хотя он и сам не понимал причины своего испуга.— За это серебро можно купить пулемёт!
— Что же делать? — растерянно спросила Шера.— Я вижу, начинаются твои военные секреты.
— Тише,— строго сказал Сёма.— Сюда придёт Антон. Каждый стоит час на посту возле ящика. Понятно? Час — ты. Час— Шера. Час — Антон. В комнате — один человек. Остальные там. Сейчас становится Пейся. Его сменяет Антон. Потом Шера. Закройте окно. С часовым разговаривать нельзя. Понятно?
— Понятно, понятно! — сощурил глаза Пейся.— Я стою, Шера стоит, Антон — тоже, а ты? Ты думаешь, мне большой интерес стоять возле этой кадушки?
— А я бегу за матросом. Ему надо быть здесь. Шера, выходи в ту комнату. Пейся, ты — часовой.
— Иди уж! — махнул рукой Пейся.— Большое дело! Что это, пороховой погреб? Подумаешь — ящик с ложками.
Но Сёма не дослушал его. Через пять минут, бледный, взволнованный и серьёзный, стоял он подле военного комиссара.
— Мы нашли...— сказал он, с трудом переводя дыхание,— ящик с серебром.
— Поздравляю,— улыбнулся Трофим.— Там ещё кое-что запрятано. Гозман не мог всё увезти.
— Есть скатерть зелёная! — взволнованно сообщил Сёма.
— Вот видишь — и скатерть зелёная. А Полянка там?
— Нет. Он здесь.
—- Позови,— строго сказал комиссар и закурил папиросу.
Вошёл матрос с растерянным, недоумевающим лицом.
— Вы меня? — обратился он к комиссару.
— Вас! Почему вы здесь? Я ведь послал вас с ними?
— Сейчас иду, товарищ комиссар.
— Вы должны были сразу отправиться с ними! — крикнул Трофим.— Надо понимать. А если б там не было Гольдина?
— Я отправляюсь,— тихо повторил матрос.— У меня есть причина, товарищ комиссар,— добавил он грустным голосом и опустил глаза.— Лаки треснули!
— Иди уж,— засмеялся Трофим, глядя в растерянное лицо
матроса.— Иди уж со своими лаками!
* * *
На улице Полянка посмотрел на Сёму и покачал головой.
— Фортуна поворачивается спиной... Вы что, ящик нашли? — мрачно спросил он.
— Да.
— С серебром?
— Да-
— Ботинки там не попадались?
— Нет.
Матрос глубоко вздохнул:
— А туфель тоже не видел?
— Тоже.
— Ты понимаешь, какая беда. Номер ещё у меня такой, что редко такую ногу отыщешь. Между сорока тремя и сорока четырьмя! Да-а! Как говорил покойный адмирал Нахимов...
— ...движение вод бесконечно,— закончил Сёма.
И они вошли в дом купца.
Их встретил Пейся с серьёзным и важным видом:
— Дежурит Антон.
— А где Шера?
— Сидит тут. Не видишь?
Матрос строго посмотрел на Шеру и, поправив бескозырку, молча поклонился.
—- Окна помыли?
— Помыли.
— Комнаты проветрили?
1— Проветрили.
— Мало,— хмуро сказал матрос и потянул носом.— Ещё дух купца чувствую... Что ещё обнаружили?
— Бельё, одеяла, бархатная скатерть.
— На брюки пе пойдёт?
— Пойдёт! — обрадовался Пейся.— Зелёная.
Матрос недоверчиво посмотрел на него.
— С чего начнём? — спросил Сёма Полянку.
— Вы,— обратился матрос к Пейсе,— составляйте опись найденного. Добра оставили мало, но точность полагается.
— И мебель записывать?
— Всё,— подтвердил матрос.— Пошли, Сёма, проверим ящик.
Волнение вновь охватило Сёму. Он позвал Шеру, и они вместе пошли в соседнюю комнату. У ящика стоял Антон.
— Серебро зто,—- сказал матрос, с трудом поднимая ящик и ставя его на стул,— теперь принадлежность государства.—Он оторвал верхние доски и взял в руки тяжёлый половник.— Эту ложечку, может быть, совал в свой рот купец. Довольно! Больше ему не видаться с ней!.. А вот, товарищи, до какого разврата доходили,— воодушевляясь, опять заговорил матрос,— перечницы из благородного металла делали!
Шера, Антон и Сёма с удивлением слушали язвительную речь матроса. Пейся просунул голову в дверь. Полянка, размахивая перечницей, продолжал поносить купца и всё его семейство. Неожиданно он обнаружил в широком серебряном бокале аккуратно сложенный листок.
— Бумага,— пожал плечами матрос.— Интересно! Посмотрим и бумагу. Прочитаем. «Опись,— заикаясь, прочёл он,— столового серебра». Хорошо. Сёма, бери листок, всё сверим.
Сёма с волнением взял в руки листок. Тревога вновь охватила его. А вдруг кто-нибудь до них узнал дорогу к этому ящику? А вдруг Мендель, у которого был ключ от дома, стащил ложки или тарелки? А вдруг, составляя опись, ошиблись и записали больше, чем есть?
— Что ж ты молчишь? — удивился матрос.— Читай!
— «Ложек столовых — двадцать четыре»,— волнуясь, произнёс Сёма.
— Так,— кивнул головой матрос,— двадцать четыре. Два, шесть, восемь, шестнадцать, двадцать один... Правильно — двадцать четыре.