Повесть о детстве

К чему думать об зтом! Гозман разыскал маленькую щёточку, пригладил усы и вновь опустился в кресло. Вот уже и утро. А кто знает, чего стоила ему зта ночь? Кто знает, что делается в его сердце? Жена? Мать? Сын?

* * *

Днём возле дома стояли две гружёные пролётки и высокий закрытый фазтон. Первой вышла жена, держа за руку испуганного Мотла. За ней — мать. Потом показался Гозмап — в чёрном пальто с бархатными лацканами, в чёрной шляпе, с палкой, висевшей на пуговице. Он сел в фаэтон и приказал кучеру ехать медленно. Жена с удивлением взглянула на него. Но Гозман не заметил её взгляда — он смотрел на улицу и прощался с ней. Лошади шли шагом.

ТРОФИМ

Сёма проходил мимо опустевшего дома Гозмапа и с любопытством заглядывал в окна. «Что случилось? — спрашивал он себя.— И почему уехал купец? Уехал или убежал? И чего мог испугаться Гозман с его тяжёлым кошельком?» Происходило что-то непонятное! Всякий раз, когда через местечко двигались новые части, Магазаник заводил граммофон с широкой голубой трубой, и на улицу неслось:

Коль славен наш Господь в Сионе.

Купец был уверен, что придёт пастоящая власть. Спокойствие не покидало его. И Сёма опять спрашивал себя: «Если Магазаник ничего не боится, почему же не стало Гозмапа?» Трудно было разобраться во всём, и Сёма шёл к Шере. Он уже знал, что по улице надо ходить, держась ближе к стенам домов, а если стреляют, надо падать и ждать.

Издали заметив идущего Сёму, Шера торопливо открыла дверь и впустила его в комнату.

— Зачем ты вышел? — строго спросила она.

— У меня плохой аппетит,— улыбаясь, ответил Сёма,— надо бывать на воздухе.

Шера взяла маленький стульчик и присела рядом с другом. Ей всё время казалось, что Сёма болен, и она с тревогой смотрела на пего:

— Ты сильно кашляешь?

— Почему сильно? — удивился Сёма.—Я совсем не кашляю.

— А в боку колет? — допытывалась Шера.

— Тоже нет.

— А под ложечкой сосёт?

Сёма недоуменпо пожал плечами:

— Я вижу, что ты хочешь стать фельдшером. Пожалуйста! Можешь даже стать дантистомНо при чём тут я?

— Ой, Сёма! — вздохнула Шера и задумчиво покачала головой.

— Что — ой?

— Ничего — ой! — Шера вдруг сердито вскочила.— У тебя опять сажа под носом! И все обязательно должны видеть, что у тебя есть локти. Тебе поверят на слово! Можешь уже зашить эти дыры.

1 Дантист — зубной врач.

— Легко сказать — можешь!

— Скидывай рубашку! — строго приказала Шера.

— Что, что? — ужаснулся Сёма.

— Ничего,— спокойно повторила она,— скидывай и садись. Мы поставим две латки.

Сёма покорно принялся стягивать рубашку. В это время послышались тяжёлые шаги, и в комнату ввалился Доля.

— Хорошее дело! — сердито пробурчал он.— Мало того, что зтот воробей не даст прохода девочке, он ещё является, когда нет отца, и сидит без рубашки.

— Так она же зашивает,— смущённо ответил Сёма.

— Знаю, знаю,— загудел Доля и засмеялся.— Она хочет, чтоб ты выглядел франтом... Глупая! — обратился он к дочери.— Ему уж ничего не поможет. И что ты нашла в нём — ие понимаю! Посмотри, ты имеешь пару ушей. Хороший кусок мяса потратили на эти уши. А мускулы? А ну, Сёма, покажи свои мускулы.

— И покажу,— рассвирепел вдруг Сёма, всерьёз принимая шутки Доли.— У мужчины главное, чтоб тут были мускулы — в голове.

— Ой, воробей,— протянул к нему руки Доля,— ты таки прав! Я уя?е сто раз думал об этом...

— Обожди,— вдруг прервала его Шера.— А ну, повернись, Сёма, сюда... Так я и знала. У пего на штанах тоже дыра. И куда смотрит бабушка? И где ты сидишь, я не понимаю!

— Ни за что! — крикнул Сёма и отошёл от Шеры.

— В чём дело? — удивилась она.

— Я,— твёрдо сказал Сёма,— штаны снимать не буду.

— Здравствуйте! — насмешливо улыбнулась Шера.— Кто тебя просит? Я только хочу, чтоб перед сном ты снял свой костюм и хоть раз сам посмотрел, где там нужна иголка.

— Хорошо,— угрюмо согласился Сёма.— Даже если всё зашьют, ты что-нибудь откопаешь.

— Воробьи! — опять вмешался Доля.— Кажется, я сейчас беру вас обоих и забрасываю на ту крышу.

— Я не боюсь...— засмеялась Шера.— Сёма, не размахивай так руками!

— Почему?

— У тебя на рукаве слабепький шов — он может полезть.

— Ох,— тяжело вздохнул Сёма,— Шерочка, я пойду домой, лягу в постель и не буду двигаться.

—· Хорошее дело! — одобрил Доля.— Говорят, что в нашу сторону пылят красные.

— Красные? — встрепенулся Сёма.— Откуда?

— Я должен знать? — пожал плечами Доля.— Может быть, тебе ещё сказать, сколько сабель и кто у них старшин начальник? Иди домой, и пусть бабушка не пугается.

— А это наверняка?

— Я знаю? Или да, или нет. Говорят!

— Я иду.— Сёма решительно встал и оправил рубашку.— Я иду.

— Никуда ты не идёшь,— спокойно сказала Шера.—Обожди минутку. Папа, ты там был? — обратилась она к отцу.

— Был.

— Достал?

— А как же? В два счёта!

— Обожди, Сёма,— повторила Шера и вышла из комнаты.

Сёма ждал с недоумевающим и нетерпеливым лицом. Через

несколько минут Шера возвратилась с какими-то двумя мешочками в руке.

— Вот это,— сказала она,— передашь бабушке. Тут пшено на котлеты, а тут отруби. Если будет ещё что-нибудь, папа занесёт. Только не рассыпь!

— А вам остаётся что-пибудь? — краснея, спросил Сёма, пряча мешочки в карман пальто.

— Остаётся! — успокоила его Шера.— И не забудь, пожалуйста, про рукав. Там слабенький шов!

— Хорошо! — кивнул головой Сёма и побежал.

Он знал, что бабушка будет очень рада. Шутка сказать — достать пшено и отруби в такое время. Ведь это готовые котлеты и пышки. Сёма начинал уже разбираться в хозяйстве.

Ф * Ф

Ночью бабушка разбудила Сёму:

— Там кто-то стучит!

— Вам кажется,— педовольпо пробурчал Сёма и повернулся на другой бок.

— Что — кажется? — возмутилась бабушка.— Дверь уже рвут.

Сёма вскочил с постели и прислушался. С улицы доносился грохот, в дверь стучали.

— Сейчас я пойду,— сказал он, натягивая штаны.— Проведите дедушку на кухню!

Сёма пошарил рукой под кроватью и, вытащив топор, направился в коридор.

— Зачем ты берёшь это? — испугалась бабушка.— Ты думаешь, топор — это игрушка?

— Ничего я не думаю,— хмуро ответил Сёма и, сжимая в правой руне своё оружие, пошёл открывать дверь.

Кто-то поднял фонарь, и Сёма увидел человека в измятой шинели, застёгнутой на одну пуговицу сверху, и в голубоватой студенческой фуражке.

— Что вам? — спросил Сёма, пряча за спину руку с топором.

— Ничего,— ответил человек улыбаясь.— Можете положить на место вашу секачку.

— Трофим! — крикнул Сёма, бросаясь ему на шею.— Трофим!

— Тише! — остановил тот Сёму.— Ты можешь нечаянно отрубить мне голову.

Сёма сконфуженно опустил глаза и, положив топор на ступеньку в коридоре, провёл гостя в комнату. Трофим низко поклонился бабушке и, поставив в угол винтовку с истрёпанным ремнём, присел к столу.

— Вы узнаёте его? — тихо спросил Сёма бабушку.

— Нет.— Бабушка задумчиво посмотрела на Трофима.— Кто это?

— Он же папе посылку делал. Помните?

Бабушка подошла ближе и, улыбаясь, протянула гостю руку.

— Вы будете богатый,— сказала она,— это самый верный признак!

Трофпм кивнул бабушке головой, хотя не понял её слов, и подозвал к себе Сёму:

— Передай бабушке, что она может открыть ставни и даже окна. Передай, что бояться нечего.

Сёма перевёл. Бабушка удивлённо пожала плечами:

— Откуда вдруг такой покой?

— Мы здесь,— сказал Трофим, окидывая взглядом комнату.

— А надолго? — поинтересовался Сёма.— И что значит — мы?

— Надолго,— ответил Трофим и, положив на стол плотный исчерченный лист, показал Сёме: — Ты видишь — это карта. А вот эти кружочки с флажками — города, занятые красными.

— А где же наш уездный город? — недоверчиво спросил Сёма.