Страница 15 из 79
— Тут у меня приятель будет работать. Похвалите его, скажите — добрый работник.
— В каком же деле он будет служить? — оживился дедушка.
— Дело пустяковое. В субботу будет по квартирам...
— А-а...— разочарованно протянул дедушка.— Важная персона.
— И откуда ты выкопал такого приятеля? — удивилась бабушка.
— Откуда? Он был у нас один раз. Молодой такой.
— А, этот, в панамке...
— Этот!
— От большого ума человек не станет зажигать свечки и выносить сор,— язвительно заметила бабушка.
Моисей промолчал. Сёма, слушавший весь разговор, не поддерживал бабушку. «Не понимает она,— подумал Старый Нос.— Моисей ведь тоже палочками торговал. Э-э! Это всё понимать
надо». Ему казалось, что теперь уж он понимает всё.
* * *
На другой день, гуляя по улице, Сёма неожиданно встретил человека в жёлтой панамке с ведром в руке. Он весело шагал по деревянному настилу, размахивая ведёрком.
— Здравствуйте,— тихо сказал Сёма.
— А ты откуда меня знаешь?
— Так мы же знакомились.
— Забудь. Мы познакомились только сегодня. Понял?
— Понял,— ответил Сёма и с любопытством взглянул на Трофима.— А что вы сейчас делаете, если не секрет?
— Откуда у меня секреты,— громко сказал Трофим и неожиданно запел:
Задуть свечи, зажечь свечи *—
Всё умеем мы. Вынуть котелок из печи —
Всё умеем мы. Опрокинуть тихо стопку —
Всё умеем мы. Получить деньжат на водку — Всё умеем мы.
Люди останавливались и, смеясь, слушали Трофима. Один из прохожих даже подошёл к нему:
— Зайдёшь ко мне сегодня. Вон третий дом. Работа будет.
— Рад стараться, ваше благородие,— ответил Трофим и шутливо взял под козырёк.
— Значит, вы будете ходить по евреям в субботу? — нетерпеливо спросил Сёма.
— Да.
— Разве вы больше ничего не умеете?
— Зачем, я умею ещё кое-что. Но пока достаточно этого. Ответ был неясен, но этим он и понравился Сёме. Старый
Нос любил всё таинственное.
— А где вы будете жить?
Но Трофим не ответил. Постукивая кулаком по донышку ведра, заломив на затылок жёлтую панамку, он опять запел:
Если надо развести самовар, Если надо вам купить где товар, Если надо подмести, Если надо вынести, Если надо — всё, что надо, Рублик будет нам награда! Всё умеем мы, всё умеем мы!
Из высокого кирпичного дома вышла, улыбаясь, девушка и махнула рукой:
— Молодой человек, послушайте!..
Трофим хлопнул Сёму по плечу и быстро зашагал навстречу
девушке. Это была его первая суббота. И сейчас он делал почин. Сёма постоял ещё несколько минут у ворот дома. Со двора доносился весёлый голос Трофима:
Если надо — всё, что надо, Рублик будет нам награда!
«Хитрый, чёрт! — подумал с восхищением Сёма.— Вроде Моисея. И денег заработает кучу». Последнее он считал особенно важным.
* * *
Поздно ночью у речки встретились два человека. Они говорили шёпотом.
— Молодец, хорошо начал,— сказал один из них.— Главноег правдоподобно.
— Ну как, похож я на шабес-гоя? 1
1 Шабес-гой - человек, который приглашается в дом евреев для выполнения мелких поручений в субботний день, когда по религиозным обычаям самим евреям работать не полагалось.
— Вылитый!
— Вот и отлично.
— Завтра я уеду. Вот тут всё, что я могу тебе передать. Это остаток, дополнительно деньги прибудут. Транспорт «Правды» 2 ожидается через две-три недели. Кто теперь вместо меня приедет — не знаю. Тебя известят.
2 Транспорт «Правды» - речь идет о конспиративной доставь ке большевистской газеты «Правда».
Они обпялись молча.
— Да, вот ещё... За мальчиком смотри. Хороший мальчик! Если надо будет, помоги. Мучатся люди. А стыдно это: семья Гольдина не должна так мучиться. Мы отца заменить должны!
— Я понимаю,— ответил широкоплечий человек в жёлтой панамке.— Понимаю...
— Ну, прощай, Трофим! Завтра я еду.
— Прощай, Моисей! Удачи!..
ДО СВИДАНЬЯ!
Всё время Сёма старался не думать об отъезде Моисея. Он уговаривал себя, что этого не будет, что в самый последний момент Моисей передумает. И даже сейчас, когда на полу стоит раскрытый чемодан; и бабушка, вздыхая, медленно укладывает вещи, Сёма не верит в неизбежность разлуки.
— Моисей,— тихо говорит он,— чем тебе здесь плохо? Может быть, ты останешься?
— Смотри, какая любовь! — смеётся дедушка.— Мальчик прямо похудел за эти дни.
—. Я ненадолго,— серьёзно отвечает Моисей,— ненадолго. Скоро увидимся!
— Тише,— вмешивается вдруг бабушка.— Сёма, дай ему уже покой... Смотри, Моисей, что я тебе кладу: четыре носовых платка, две пары чистого белья, три рубашки. Вот видишь: раз, два, три. Я их всюду заштопала. Носки...
—. Хорошо, хорошо, я вам верю.
— Когда ты будешь отдавать в стирку, скажи, чтоб не клали много жавеля. Ты слышишь? А то они тебе всё бельё перепортят!
— «Всё бельё»,— насмешливо повторяет дедушка,— «всё бельё»! Можно подумать, что у него дюжины крахмальных рубах.
Но Моисей внимательно выслушивает советы. Он даже выясняет, что такое жавель, как будто ему очень важно знать это. Постепенно наполняется чемоданчик, и бабушка, захлопнув крышку, говорит:
— В добрый час! Чтоб всё было хорошо!
Все садятся; перед отъездом нужно посидеть молча — это к удаче. Наступает тишина. Моисей перебирает какие-то листки и, нахмурив брови, записывает что-то на папиросной коробке; Лазарь задумчиво рассматривает свои шершавые загорелые руки; бабушка сидит с закрытыми глазами, губы её шепчут молитву; Сёма прижимает к груди старую, истрёпанную книжку — подарок Моисея; дедушка барабанит пальцем по столу, потом медленно обводит всех глазами и, улыбаясь, говорит:
— Весёлая компания! С вами было б хорошо очутиться на острове. Одно удовольствие!
Моисей поднимается и ласково обнимает дедушку:
—. Ой, молодец! Честное слово, молодец! Иметь такого мужа — счастье! Вы посмотрите на него — в кармане ни гроша, на голове осталось три волоса, зубы выпали...
— Извиняюсь,— перебивает дедушка, притворяясь рассерженным,— во-первых, есть два настоящих зуба. Я не знаю, что вы к ним имеете? Во-вторых, почему три волоса? У меня даже лысина не видна! Где же справедливость? Я вас спрашиваю.
Все смеются. Бабушка, улыбаясь, берёт его под руку и, укоризненно качая головой, говорит!
— Весёлый бедняк! Он будет жить сто двадцать лет.
— Конечно! — убеждённо отвечает дедушка.— Мне же нужно в своей жизни узнать, что значит — хорошо. До сих пор я верил другим на слово. Но я хочу сам узнать... Правильно, Моисей?
— Узнаете,— говорит Моисей, застёгивая куртку.— Ну, будем прощаться.
Сёма осторожно кладёт книжку и подходит к Моисею. Да, он уезжает. Завтра в комнате будет тихо— останется бабушка, останется дедушка, но Моисей!.. Зачем уезжает он? Как приятно будить его по утрам, слушать рассказы о подвигах — ведь такие интересные истории знает Моисей! О, эти предательские слёзы — они приходят, когда их никто не зовёт. Хорошее дело— при Моисее оказаться плаксой! Сёма быстро вытирает глаза и молодцевато выпячивает грудь. Вот уже дедушка первый протягивает руку Моисею.
— Будем живы,— говорит он,— всё придёт!
— Аминь! — смеясь, отвечает Моисей и подходит к бабушке.
Бабушка обнимает его и, плача, целует в губы, в глаза, в лоб:
— Дай бог тебя видеть здоровым! Пусть будет так, как я тебе желаю!
— Пусть будет,— соглашается Моисей и, обращаясь к отцу, говорит: — Ну, ваше благородие, давайте с вами.
Старый Лазарь смотрит на сына, па его потёртый чемоданчик, па ветхую, выцветшую куртку:
— Опять прощаемся. Бог знает, увидимся ещё или нет?
— Я знаю, отец,— увидимся, тебе ж ещё нет ста лет.
Но никто не смеётся.
Бабушка подняла фартук к глазам, дедушка задумчиво смотрит в окно, Сёма ждёт.
— Ну, Сёма, смотри, будь хорошим парнем! Не потеряй кусочек от твоего папы! Ну, посмотри на меня, молодой человек... Вот так. Теперь ты уже знаешь, из чего нельзя делать змея, а? Знаешь?.. Ну, давай свою руку!