Страница 32 из 143
— Хасан! — сказал я.
— Очень хорошо. Тогда пошли. Только, пожалуйста, без всяких там глупостей. Меня коробит от мысли, что на праздник будет доставлен испорченный товар…
Окруженные со всех сторон мечами, мы вышли из барака и проследовали вдоль деревни. Прошли мимо вагона и увидели там лошадей. Лошади были далеки от совершенства, их бока к тому же покрывали язвы. Каждый из нас, проходя мимо них, все же внимательно осмотрел каждую, как бы уже примеряясь, какую выбрать.
Деревня состояла примерно из тридцати бараков, таких же, как и тот, в котором нас держали. Мы шли по грязной дороге, усеянной мусором. Отовсюду воняло потом, мочой, гнилыми фруктами, едким дымом.
Пройдя около ста метров, мы повернули налево. Улица здесь заканчивалась, и дальше мы спустились по тропе вниз с холма к большому расчищенному месту.
Толстая лысая женщина с огромной грудью и покрытая раковыми наростами на лице, возилась около очага, предназначенного для поджаривания туш. Увидев нас, она улыбнулась и громко причмокнула.
Впереди, чуть дальше, была расположена площадка с хорошо утрамбованной голой землей. Огромное, обвитое лианами тропическое дерево, приспособившееся к нашему климату, стояло на одном краю площадки, а вокруг него были расположены в несколько рядов более чем двухметровые факелы, пламя которых развевалось на ветру, подобно знаменам.
На другом конце стоял наиболее аккуратный из всех бараков, видимых нами здесь, высотой в пять метров и метров десять шириной по фасаду. Он был выкрашен в ярко-красную краску и весь покрыт магическими символами, похожими на языческие письмена северо-американских индейцев. Посреди фасада была высокая дверь, которую охраняли два автоматчика-курета.
Солнце уже почти зашло за горизонт. Морби заставил нас прошагать через всю площадку к дереву. Около ста зрителей восседало на земле по обе стороны площадки с зажженными факелами.
Морби величественно показал в сторону красного барака.
— Как вам нравится мой дом? — спросил он.
— Просто прелесть, — ответил я.
— Со мной живет один мой приятель, но днем он спит. С ним вы и должны будете встретиться.
Мы подошли к подножию большого дерева. Морби оставил нас там на попечение стражи, а сам вышел на середину площадки и обратился к куретам по-гречески.
Мы договорились между собой, что будем ждать почти до самого конца поединка, каков бы ни был его исход. Когда дикари будут более всего возбуждены и все их внимание сосредоточится на последнем аккорде поединка, мы попытаемся вырваться. Мы поставили женщин в центре нашей группы. Сам я пробрался к воину, державшему меч в правой руке. Я намеревался прикончить его на месте. Но очень плохо было то, что мы находились на дальнем конце площадке. Чтобы пробиться к лошадям, нам нужно было проложить себе путь через все это пространство.
— И тогда, тем вечером, — говорил Морби, — Мертвый поднялся, сокрушив этого могучего воина, Хасана, переломав ему кости и бросив его на наше место для пиршества. Затем, после того как он убил этого страшного врага, он выпил его кровь прямо из горла, съел его печень, сырую и еще дымящуюся. Вот что он сделал в ту ночь. Велико было его мужество…
— Могучий! О, могучий! — взревела толпа, и кто-то начал колотить в барабан.
— Теперь мы будем звать его, чтобы он снова был с нами! — закричал Морби.
Толпа одобрительно взревела.
— Чтобы снова был с нами!
— Ура! Ура! Ура!
— С острыми белыми зубами!
— С белой, белой кожей!
— Руками, которые все крушат!
— Ртом, который пьет!
— Кровь жизни!
— Великое наше племя!
— Великий Мертвый! Великий Мертвый!
Глотки людей, полулюдей и нелюдей дружно обрушили этот дикий рев на площадку, как могучую волну прилива.
Наши стражники также ревели во всю глотку.
Миштиго закрыл свои чувствительные уши, лицо его выражало крайнее мучение. Голова моя тоже зазвенела. Дос Сантос перекрестился, но один из стражников покачал головой и поднял свой меч. Дос пожал плечами и снова повернул голову в сторону дикарей.
Морби подошел к бараку и трижды постучал по двери.
Один из стражников распахнул ее перед ним. Внутри виднелся огромный черный катафалк в окружении черепов людей и животных. На нем покоился огромный гроб черного дерева, украшенный яркими изогнутыми полосками.
По приказу Морби стражники подняли крышку.
В течение следующих двадцати минут он делал множество уколов во что-то, что было внутри гроба. Движения его были медлительными и полными торжественности. Один из стражников отложил в сторону меч и начал помогать ему.
Барабанщики продолжали отбивать по своим барабанам прежний ритм. Толпе стало интересно, и она притихла.
Наступила абсолютная тишина.
Затем Морби повернулся к племени.
— Сейчас Мертвый поднимется! — торжественно провозгласил он.
— Восстанет! — завопила толпа.
— Сейчас он придет, чтобы принять новую жертву!
— Сейчас он придет… — вторила толпа.
— Воскресни, Мертвый! — заорал Морби, повернувшись к катафалку.
И он воскрес!
Огромный и необъятный!
Похоже, что он весил не менее полутора центнеров.
Он присел в своем гробу и стал озираться. Потом потер грудь, под мышками, шею и поясницу. Выбравшись из своего огромного ящика-гроба, он тяжело облокотился о катафалк. Морби теперь казался рядом с ним карликом. На великане были только набедренная повязка и огромные сандалии из козьей шкуры. Кожа его была белая, мертвенно-белая… белая, как медуза…
— Альбинос! — прошептал Джордж, и голос его стал слышен в каждом углу площадки, потому что это был единственный звук.
Морби бросил взгляд в нашу сторону и улыбнулся. Он взял Мертвяка за руку с короткими, тупыми пальцами и вышел из барака на площадку.
Мертвяк отпрянул назад, испугавшись света факелов, но затем снова выпрямился. Когда он подошел поближе, я с интересом начал изучать его лицо.
— На его лице нет следов разума, — тихо сказала Красный Парик.
— Вы видите его глаза? — спросил Джордж, щурясь: его очки были разбиты в драке.
— Да, они розоватые.
— У него есть складки эпикантуса?
— Гм… Да.
— Ха-ха. Он монголоид и, держу пари, полнейший идиот. Вот почему Морби так легко управляется с ним. И посмотрите на его зубы! Похоже, что они подпилены!
Я присмотрелся. Мертвяк оскалился, потому что начал осматривать цветастую верхушку головы Красного Парика, и я увидел уйму отличных острых зубов.
— Его альбинизм является главной причиной ночного образа жизни. Смотрите! Он уклоняется от света факелов! Он чрезвычайно чувствителен ко всей видимой части спектра.
— А что вы можете сказать о его гастрономических наклонностях? — поинтересовался я.
— Они приобретены в процессе воспитания. Многие примитивные народы пили кровь своего скота. Некоторые сохранили этот обычай вплоть до начала Двадцатого века. Вы обратили внимание на тех лошадей, мимо которых мы проходили? Кровь, как вам известно, очень питательна, если только вы сможете предохранить ее от свертывания, и я уверен, что Морби наверняка держит этого идиота на подобной диете с самого детства. Поэтому он, конечно, вампир — так он был воспитан.
— Мертвый воскрес! — закричала толпа.
— Мертвый велик!
Морби медленно огляделся и внезапно направился к нам, оставив вампира одного среди площади с идиотской ухмылкой на лице.
— Мертвый велик! — произнес он, подойдя к нам и ухмыляясь точно так же, как и его воскресшее дитя. — Он изумителен, не так ли?
— Что вы сделали с этим несчастным существом? — спросила Красный Парик.
— Почти ничего, — махнул рукой Морби. — Он родился уже подготовленным для такой роли.
— Что за инъекции вы ему делали? — спросил Джордж.
— О, перед тем, как выпустить его на этот поединок, я накачал его болевые нервы новокаином. Отсутствие реакции на боль только усилит его ореол несокрушимости. Кроме того, я сделал несколько гормональных уколов. За последнее время он набрал вес и поэтому стал несколько неуклюж. Так что уколы послужат некоторой компенсацией излишнего веса.