Страница 19 из 31
Несколько листовок они в базарной суете кому в корзину сунут, кому просто под ноги бросят. А когда на рынке начинается разговор о листовках, они со своими ведрами переходят «торговать» на другой базар. Заснуть бы, чтобы голова хоть немного отдох- нула от разных мыслей. Ребята крепко спят: бед- няжки, наработались за день. Вчера Кочубей пору- чил им очень ответственную работу: подделать про- дуктовые карточки. Страшно голодают киевляне, и Руководящий центр задумал приготовить детям праздничные подарки: приближается 7 ноября. В предпраздничные дни у Кочубея особенно много хлопот. Сегодня в 9 часов утра около университета его будет ждать Михаил Демьяненко. Кочубей торо- пится, чтобы поспеть вовремя. От Брест-Литовского шоссе, где он теперь живет, до университета путь не малый. Вдруг до него донесся крик — пронзительный, страшный. Потом показались бегущие люди. Облава! Комендант Киева объявил, что в ближайшие дни город должен дать для отправки в Германию 7 ты- сяч рабочих. Киевляне хорошо знают, что такое «немецкий рай», и скрываются по чердакам, в погре- бах, удирают в села. На улицах теперь почти не встретишь молодого человека. Но и пожилым не легче. Петр Леонтьевич Тимченко рассказал, как за отказ поехать в Германию эсэсовцы на глазах жены и детей живьем закопали в землю одного че- ловека. ...А люди убегали, скрывались в подъездах, забе- гали во дворы. Кочубей уверенно шел своей дорогой: в кармане у него надежный аусвайс, выданный Главным железнодорожным управлением на имя Константина Иевлева, запрещающий каким бы то ни было учреждениям забирать его на другую работу. Вот почему Кочубей был так спокоен. К нему под- скочил мотоциклист с фашистским пауком на ру- каве: — Документ! — Пожалуйста,— Кочубей медленно вытащил из кармана удостоверение. 97
М. Д. Демьяненко (Фото 1964 г.) Должно быть, сам шеф Главного желез- нодорожного управле- ния, подпись которого стояла на удостовере- нии, не заметил бы, что это фальшивка,— так искусно изготовил его Володя Ананьев. Лишь бы только геста- повец не вздумал обы- скивать Кочубея. В его кармане два наряда на муку и масло для воинской части. Днем он должен встретить- ся с Оксаной Федоров- ной Тимченко и пере- дать ей эти наряды. Володя Ананьев сде- лает в типографии точь-в-точь такие же, а люди из группы Ана- толия Лазебного полу- чат по ним продукты. Фашист спешил, он быстро отпустил Кочубея. Григорий пересек мосто- вую. Сердце сжала боль: полицаи вели по дороге человек пять. Им не удалось скрыться. Сейчас бедо- лаг погонят на биржу труда, а оттуда в эшелон — в Германию, на каторгу. И кто знает, кому из них посчастливится еще увидеть родной Киев, Днепр... Кочубей ускорил шаг. Он представил себе, что творилось на бирже труда, куда со всех концов го- рода сгоняют жертвы облавы. Никак не удается Центру устроить на бирже труда своего человека после того, как пришлось убрать оттуда Машу Ом- шанскую. И хотя Кочубею кажется (он наблюдает за этим учреждением), что на бирже действуют дру- гие подпольщики, тем не менее хотелось бы иметь там и своего человека. Около университета Кочубей увидел Михаила, который внимательно читал объявление, вывешенное на дереве.
— Добрый день, пан Михаил! — нарочито громко и весело приветствовал Кочубей друга. — Мое почтеньице, дорогой пан! Как себя чув- ствуете? — обрадовался Демьяненко. Они направились к памятнику Шевченко. Сегодня выдался солнечный, погожий день. Можно посидеть на скамейке, около бронзового Тараса, поговорить. А разговор у секретаря парторганизации со своим заместителем важный. — Побывай, Михаил, в Дарнице, Нежине, Крутах, Плесках. Пускай твои люди немедленно начинают готовить подарки к празднику Октября семьям фрон- товиков и партизан. Разыщи Кирилла Ткачева. Надо достать сахар. У него связи с Носовским сахарным заводом. Напомни товарищам, чтобы в эти дни они еще больше досаждали немцам. Пускай проклятые почувствуют, что советские люди отмечают свой праздник. ...Тихий осенний вечер упал на пустынные улицы Киева, когда в маленький домик на Брест-Литовском шоссе, где жила одинокая бабушка Лукия, вернулся усталый Кочубей. Набегался за день, наволновался, да и маковой росинки во рту не было. Зато начато еще одно большое партийное дело. Завтра десятки смельчаков начнут выполнять новое задание под- польной организации. Праздник будет! До войны Иван Васильевич Возненко был учи- телем истории. Но ни один из его учеников, вероятно, не узнал бы сейчас в этом длинноусом служащем «Заготзерно» своего любимого преподавателя. Как-то днем возле пункта «Заготзерно» остано- вился не немецкий грузовик, а видавший виды ста- ренький крестьянский воз. С него, кряхтя, слез ста- ричок в поношенной свитке и, тяжело опираясь на палку, прошел в контору. Иван Васильевич пробурчал: — А почему двери не закрываешь? Не лето... Старичок засунул за пояс шапку и шмыгнул но- сом: — Простите, господин! — и добавил шепотом,— 49, мост, коридор. 99
— 96! — ответил Возненко. Свой! Надо немедленно оформить наряд, пока к складу не подскочил воинский грузовик и какой- нибудь из придирчивых интендантов не поинтере- совался, почему по воинским нарядам муку полу- чает штатский. Возненко со старичком быстро взвалили на воз несколько мешков муки, и он покатил в сторону Киева. Операция удалась. Дед — Николай Васильевич Бойко, довольный, поглаживал бороду. На возу ле- жало с полтонны муки. А в кармане — еще один на- ряд, на две тонны. Завтра он приедет сюда с Шеше- ней. Вдвоем скорее управятся. В это время в селе Ситники Макаровского района служащий молокопункта Андрей Дитченко, член подпольной группы Анатолия Лазебного, выдал Ни- колаю Шешене два пуда сливочного масла. Ловко действовал и Кирилл Ткачев. Ему не впер- вой получать у немцев продукты по фальшивым документам. И на этот раз он вывез с Носовского маслозавода несколько ящиков масла. В доме хранилась маленькая газетка, на которой большими буквами написано: «На змшу». Это га- зета пионеров. Почему же мама так бережет старень- кую газетку? В ней помещен портрет отца за то, что он хорошо потрудился. Степа частенько подходил к матери и просил: — Ма-а, дайте еще раз посмотреть батькин пор- трет. — Только гляди, не порви. Мама как маленькая. Разве можно порвать такую газету! На ней так красиво нарисовано: «С праздни- ком Великого Октября, друзья!» Степа помнит этот праздник. Его отец, сильный, высокий, усаживал его на плечо, и они шли празд- ничным Крещатиком. Было так красиво, играла му- зыка, люди пели. Степа тяжко вздохнул. Вот и завтра праздник Октября, но не будет музыки, не будет пения... Хоть 100
бы хлеба мама с базара принесла. Ни он, ни Маша ничего еще сегодня не ели. В дверь постучали. Степа подбежал к двери: — Кто там? Мама сто раз ему наказывала, чтобы он никого не пускал в дом. — Кто там? Ответа нет. Степа подождал немного, потом все же приоткрыл дверь. Никого. На крыльце какой-то сверток. Кто его положил? Удивительно! Мальчик взял сверток и бегом в дом. Когда он развернул сверток, то глазам своим не поверил. Масло, мука, сахар. И какое-то письмо... Степа хо- рошо читал, даром что в школу не ходил. Да и на- писано было большими четкими буквами: «Дорогие друзья! Завтра — 7 ноября, день 25-летия Великой Ок- тябрьской социалистической революции. Помните этот день! Мы — ваши друзья, мы с вами! Красная Армия вернется! Киев будет советским! Смерть немецким оккупантам!» Видал! А мама говорила: «Никому не открывай». Разве можно не открывать, когда тебе на порог эта- кое приносят. — Машка, где ты там, Машка! Гляди, что нам подарили красноармейцы! — окликнул он сестру. В это время в хату вбежала мать: — Степан, почему дверь настежь? Сынок! — и по- раженная остановилась посреди хаты. — Глядите, это от папки... Какие-то люди при- несли. Мама прижала к себе детей: — Среди добрых людей живем, дети. Нет, не про- падем, дождемся победы, дождемся,— и улыбнулась. Улыбнулась, может, впервые за эти долгие страш- ные месяцы. Степа выбежал на улицу. Поскорее к товарищам, что живут поблизости, скорее рассказать об удиви- тельном подарке. А ему навстречу уже бежал сосед- ский Петрусь. В руках у мальчика кусочек сахару. — На, попробуй, какое сладкое.— Ручонки даже дрожали от радости. 101