Любовь — последний мост

Клод снова закивала.

— Корпорации объединяют свои империи с империями других гигантов, — продолжал Макс. И это в мировом масштабе. «Мы должны стать самыми великими», — говорят себе корпорации. — Мы должны обладать абсолютной властью, каждый в своей области! И тогда абсолютная власть в этом прекрасном новом мире будет в наших руках». В былые времена подобным действиям противостояли законы о картелях, существовали подробно расписанные законы о том, какая часть рынка может принадлежать одному предприятию — а уже от этого зависело и то, каким будет его влияние в данной сфере экономики.

Клеопатра громко замурлыкала, выражая этим на своем кошачьем языке удовольствие и благодарность за то, что ее гладят и почесывают за ушками.

— Да, моя красавица, — приговаривал Макс, — тебе нравится, когда тебя гладят по шерстке. Сегодня корпорации плевать хотели на всякие там постановления картельных ведомств. В конце концов и сами картельные ведомства сдались на милость победителей, ибо кто только сегодня не объединяется! Крупнейшие концерны, выпускающие лекарства — на всех континентах. Самые крупные страховые компании. Крупнейшие химические корпорации. Банки в Германии — внутри страны. И зарубежные банки тоже. Это же относится к гигантам сталелитейной промышленности. Крупнейшие производители легковых и грузовых автомашин занимаются этим уже давно, а в последнее время начали сливаться и самые большие медийные концерны, возникают целые империи, издающие книги, газеты и обладающие собственными телекоммуникациями. Пять американских инвестиционных банков, среди них «Голдман-Закс», «Мэррил Линч» и банк «Дж. П. Морган Банк», производят этот «процесс реконструкции», как это принято называть. И лавина покатилась. Каждый день празднуются «свадьбы» во все новых экономических отраслях. Менеджеры, получающие немыслимо высокое вознаграждение за свои услуги под лозунгом «Корпорации всех стран, объединяйтесь!», всегда имеют в запас самые убедительные аргументы: например, необходимость сокращения накладных расходов. Потому что при любом подобном слиянии сокращается число рабочих мест — на десять, двадцать, тридцать тысяч. Люди, занимавшие их, оказываются на улице. И самое главное: теперь никакого краха биржи не предвидится, потому что с ростом курса акций растут и капиталы крупнейших корпораций. Злые языки пророчат, будто эти корпорации создали нечто вроде чудовищных размеров вавилонских башен, и неизвестно еще, какая судьба их ожидает. Но все это, конечно, пустая болтовня, в которую не стоит вникать! «Майкрософт еще крупнее «Эксона», — объяснял мне один немецкий банкир в Пекине. Каждый кивает на другого, когда задаешь каверзные вопросы. И примет ли тот или иной менеджер участие в слиянии двух концернов, ни малейшей роли не играет. Не пожелает — его место с радостью займут сотни других. Вот как он выглядит, этот прекрасный новый мир глобального капитализма! У пятнадцати процентов людей будут скапливаться огромные деньги, от миллионов до миллиардов, пятьдесят процентов будут лихорадочно пересчитывать каждый грош, чтобы выжить, а тридцать пять процентов людей будут влачить жалкое существование.

— Именно так все и будет, — подтвердила Клод. — Это и есть глобальная война богатых против бедных.

— Она уже ведется по всем законам военного времени. Однако если в мире тридцать, пятьдесят или даже сто миллионов человек окажутся без работы и потеряют всякую надежду эту работу обрести, если они будут вынуждены подчиняться диктату этого нового миропорядка и будут жить, вернее, влачить жалкое существование, подчиняясь его законам, ибо этого только и требует глобальный капитализм, — то дело может дойти до восстаний, не правда ли? Может случиться так, что бедные возмутятся и расколотят мраморные скульптурные группы в парках супербогачей. Вспомним о третьем мире! Не думаете же вы всерьез, что Африка еще долго будет безучастно наблюдать, как умирают с голода ее дети? Или вы полагаете, будто насилие, которому подвергали природу, останется без последствий? Эти прекрасные места на Лазурном берегу скоро превратятся в выжженные солнцем степи. Будут вестись войны за каждый значительный источник пресной воды, но к тому времени все основные источники окажутся захваченными теми же корпорациями. В Сибири льды растают и обнажатся гигантские месторождения полезных ископаемых — а кому они к тому времени будут принадлежать? Эти корпорации не кретины, они себе на уме. Они уже сейчас отдают себе отчет, что придет время, когда награбленное добро им придется защищать силой. И поэтому они уже сегодня создают про запас то, что может им понадобиться в будущем, чтобы держать в страхе и ужасе миллионы людей. А если потребуется, сотни и тысячи подохнут у них, как собаки.

— Нет! — вырвалось у Филиппа.

— Это так, — сказал Макс. — Это так и есть, друг мой! Уже проведены первые вирусные атаки, одна страшнее другой. У вас в «Дельфи» работают над безупречной защитной программой. Повсюду работают над безупречными защитными программами. И никто не в состоянии ее создать. Никто ее и не создаст.

— Почему это? — испуганно встрепенулась Клод.

— Потому что это равносильно чуду. Судите сами: в медицине тоже нет защиты от всех вирусов. В настоящее время нет антивируса СПИДа. Если «Дельфи», как и другие фирмы, работают над созданием такой идеальной программы, это значит, что пока ее нет. А будет ли она создана, неизвестно. Корпорации, во всяком случае, на это ставку не делают. Ибо в противном случае они не смогут ввести в намеченную систему вируса-диверсанта. А ведь придет время, когда это им потребуется! Ты должен признать, Филипп, что это отнюдь не тема для телефонного разговора.

— Но ведь если никогда не будет создано идеальной защитной программы… — подавленно проговорила Клод.

— Может быть, ее и удастся создать, — сказал Макс. — Когда-нибудь. Однако даже если все фирмы, подобные «Дельфи», будут работать над этим, совершенно не ясно, когда она будет создана и произойдет ли это вообще. А до этого корпорации могут поручать своим специалистам проводить вирусные атаки против любого противника или конкурента. Любого! Вы знаете, что эти вирусы способны натворить. Вот ты, Филипп, каких только преступлений ты не мог бы совершить, пожелай ты только? Если от вирусов нет полноценной защиты, а? Подумай! От целых городов остались бы одни руины да пепел, шлюзы каналов отказали бы, и целые страны оказались бы затопленными, самолеты стали бы летающими гробами, морские лайнеры — тысячами новых «Титаников». А массовые болезни, от которых пока нет вакцин? С их помощью можно отправить на тот свет целые народы. Нет таких катастроф, которые нельзя вызвать с помощью вирусов, и тебе это известно, друг мой.

— Да, теперь я знаю об этом, — согласился с ним Филипп.

— Надо сказать также и о том, что мира и согласия между корпорациями нет. То, что один из них может уничтожить другого, надо на сегодня считать добрым предзнаменованием. Да, такова реальная картина. А ты, мой друг, для них тот самый человек, который им нужен, чтобы оправдываться перед обществом: вот видите, дескать, с нами сотрудничает такой эксперт, как Филипп Сорель, который до сих пор всегда находил вирусы — какие бы преступления ни совершались. И все потому, что на данный момент ни «Дельфи», ни кто-либо другой совершенной защитной программой не обладают. Существуй она, даже ты никакого вируса не обнаружил бы, ни его самого, ни его частиц, которые всегда свидетельствуют о том, что здесь имело место компьютерное преступление.

Макс взял со стола книгу.

— Вот что я тут нашел, — сказал Макс. — Это томик Гёте. В нем есть стихотворение, которое очень подходит к твоему нынешнему положению, Филипп.

Он перелистал книгу.

— Вот оно, — сказал он. «Полное собрание сочинений И.В. Гёте. Юбилейное издание издательства «Артемис». Страница девяносто вторая. — Читая вслух, он повысил голос: