Страница 103 из 124
Сопротивление было бесполезно. Что мог я поделать с целой толпой свирепых гигантов? Я покорно последовал за ними. Мы пошли по длинному черному, покато поднимавшемуся проходу.
После непродолжительной ходьбы мы очутились в лабиринте. Казалось, что это был целый подземный город. Пока мы шли, я начал различать над головой бледные пятна алого света и догадался, что мы приближаемся к поверхности скал. Вскоре до меня долетел отдаленный глухой рев. Сомнений не было.
Обогнув острый выступ скалы, я очутился в обширной, довольно высокой пещере, в глубине которой толпились волосатые хела-хела. Их было до двухсот всех возрастов. Все они что-то кричали. Я различал в их бессвязной болтовне некоторые зачатки речи, уловив известную последовательность в чередовавшихся звуках. Несомненно, эти марсианские обезьяны переживали стадию образования языка.
Вскоре я разглядел в отдаленном конце пещеры огромную статую, грубо высеченную из цельной каменной глыбы и изображавшую муравья. По структуре своего тела это насекомое напоминало наших земных муравьев, отличаясь от них только гигантскими размерами. Неподалеку от статуи высилось нечто вроде примитивного трона, на котором величественно восседал престарелый хела, до смешного напоминавший орангутанга, взобравшегося на верхушку мачты.
Обезьяний патриарх сидел, подбоченившись и скорчив идиотскую гримасу, и окидывал своих подданных благосклонным взором. Несомненно, это был вождь человекоподобных обезьян, исполнявший вместе с тем обязанности жреца и наделенный неограниченной властью.
Когда я вошел в пещеру, он повернулся ко мне и стал разглядывать меня с ног до головы. В его взгляде я уловил насмешку и злорадство. Я невольно подумал о Понго, престарелом шимпанзе из зоологического сада, которого я не раз дразнил зонтиком. По странной ассоциации мыслей вспомнил также о герое мрачной восточной легенды – АльДжебале, вожде ассасинов, ужасной мусульманской секты, основанной в одиннадцатом столетии Гассаном Ибн-Сабах.
При моем появлении глаза всех пещерных обитателей устремились на меня. Вождь зарычал, и спутники поспешно подвели меня к трону. Патриарх положил свою волосатую лапу мне на лицо. Затем он что-то промычал, выражая этим свое удовлетворение, и махнул лапой. Меня немедленно схватили и поволокли к статуе гигантского муравья. Троглодиты подняли невообразимый вой, в то время как предводитель отбивал такт волосатой лапой на камне. В этот момент он был похож на дирижера какого-то сатанинского оркестра.
Наконец, вой прекратился. В пещере воцарилась тишина, и глаза всех обезьян устремились на входное отверстие пещеры. Внезапно на пороге показалась жуткая фигура с тяжелой каменной палицей в руках. Новоприбывший был закутан в шкуру какого-то животного. А на голове его красовалась в виде шлема змеиная голова. В этом смешном и чудовищном костюме он напоминал индейского вождя в боевом наряде. Сидевший доселе на троне патриарх медленно, с достоинством спустился по каменным ступеням трона и подошел к новоприбывшему. Затем они оба торжественно направились ко мне. Однако мне не пришлось полюбоваться их шествием, так как один из стражей неожиданно нанес мне такой сильный удар лапой по голове, что я упал ничком на пол. Я закрыл глаза, ожидая, что вот-вот удар каменной палицы прекратит мое существование. Наступила жуткая тишина. Обе обезьяны уселись рядом со мной. Я чувствовал себя в положении мыши, попавшей в лапы жестокой мучительницы-кошки.
Я лежал неподвижно, уткнувшись лицом в каменный пол пещеры и готовясь отправиться в последнее путешествие, представлявшееся мне в данный момент желанным избавлением от ужасных мук.
Между тем, оба главаря обезьяньего стада подняли протяжный вой. Воя, оба чудовища размахивали лапами, и по их жестам можно было предположить, что они обращаются с мольбой к идолу – муравью. Вне всякого сомнения, один из волосатых дервишей, колдовавших надо мной, был патриархом племени, а другой – жрецом-колдуном. Мне предстояло сделаться свидетелем одного из тех магических обрядов, которые, как полагают антропологи, практиковали наши предки, люди каменного века. Мне показалось, что я каким-то волшебством перенесся на тридцать–сорок тысяч лет назад и воочию созерцаю древний кровавый ритуал.
Вот какой достойный конец ожидал меня, Артура Сэвэджа Джинкса, эсквайра, доктора, знаменитого путешественника!
Эти размышления заставили меня на несколько мгновений забыть о своем ужасном положении. Как я уже сказал, я припал головой к земле, чтобы не видеть своих мучителей. И вот до моего слуха долетели какие-то отдаленные странные звуки. Казалось, над подземным проходом двигалось огромное тяжелое тело. Я невольно сопоставил эти звуки со звуками, слышанными мною в подземной тюрьме. Однако на этот раз шаги были гораздо громче и быстро приближались. Я вспомнил о процессии слепых подземных гигантов, прошедшей мимо меня неподалеку от пещеры Полифема. Может быть, глухие звуки и на этот раз означали приближение какого-нибудь чудовища. Если это так, интересно знать, какое впечатление произведет на моих врагов появление подземного гиганта. Мне было известно, что циклопы пожирали муравьев. Вопрос заключался в том, были ли хела-хела союзниками Полифема или, наоборот, его врагами. Я прижался ухом к камню, но больше ничего не мог услышать. Очевидно, или я сделался жертвой галлюцинации, или чудовище сбилось с пути в подземном лабиринте.
Однако скоро мое внимание было отвлечено в другую сторону. С захватывающим любопытством я стал следить за развертывавшимися перипетиями первобытной «черной мессы».
Прекратив вой, обе обезьяны стали кувыркаться, кривляться и прыгать, при этом они бешено размахивали руками и, наконец, закружились с невероятной быстротой, как два гигантских волчка. Все присутствующие присоединились к ним. Вихри волосатых тел кружились по пещере, пол гудел под тяжестью топотавших ног. В воздухе стояла удушливая звериная вонь. Неслись хриплые исступленные крики. Пляска все ускорялась в темпе. Передо мной развертывалась дикая первобытная оргия. Мне казалось, что я попал в ад и смотрю на пляску дьяволов.
Внезапно танец затих, и в толпе снова водворился порядок. Испуская короткие пронзительные крики, троглодиты начали размещаться вдоль стен пещеры, образовав круг, посреди которого стояли первобытный колдун в змеевидном шлеме и седовласый патриарх.
Приближался следующий акт священной драмы, и я сильно опасался, что на этот раз главную роль придется сыграть мне.
Патриарх, тяжело дыша, весь покрытый потом, приблизился ко мне, бесцеремонно схватил меня за шиворот, словно какого-нибудь котенка, поволок к изображению огромного муравья и швырнул к его ногам. Вслед за тем животное начало бегать вокруг меня, воинственно размахивая тяжелой палицей. Его движения становились все быстрее, палица мелькала в воздухе, постепенно приближаясь к моей голове. Казалось, животное находило дьявольское удовольствие в этой игре. Теперь уже всего несколько дюймов отделяли палицу от моей головы. Я чувствовал на своем лице дуновение ветра, вызванного смертоносным орудием, и каждый миг ожидал конца. Если бы не железные тиски второй обезьяны, сжимавшие меня, я давно кинулся бы навстречу смерти, так невыносимо мучительны были эти мгновенья страдания.
Видя, что спасения нет, я решил дорого продать свою жизнь. Незаметно сунув руку в карман, я нащупал оба револьвера и поспешно взвел курок. Я был готов пустить пулю в размахивавшее палицей животное, когда мое внимание снова привлекли крадущиеся шаги. На этот раз звуки раздавались на одном уровне со мной и, казалось, доносились из примыкавших к пещере проходов. Хела-хела были слишком поглощены своим дьявольским ритуалом, чтобы что-нибудь слышать. Однако у меня созрела уверенность, что к пещере приближается какой-то чудовищный враг троглодитов, обитатель подземного мира. Волосатый жрец перестал размахивать палицей и с диким ревом вытащил из своей одежды грубо обтесанный каменный нож. Стадо неистово завыло, все глаза были устремлены на меня. Размахнувшись, жрец полоснул меня ножом по лбу, и я почувствовал, что начинаю терять сознание от ужасной боли. Обе обезьяны жадно кинулись на меня, погружая лапы в надрез на моем лбу и слизывая капавшую на пол кровь. Затем патриарх торжественно поднялся на ноги и вымазал моей кровью изображение гигантского муравья. Несомненно, этот акт имел какое-то магическое значение, так как был встречен дружным ревом всех человекообезьян.