Страница 3 из 76
— Да, сэр. Это двое ученых, занимающихся физиологией животных, уже выполнявшие кой-какие исследования для армии и потому имеющие секретные допуски. Они приступят к работе завтра.
— Хорошо, — сказал Джардин, вставая. — Пойдем-ка взглянем на обезьян. Кстати, их покормили? На корабле, думаю, найдется пара кусочков хорошего мяса. Интересно, они предпочитают жареное или сырое?
— Сэр, я слышал, что шимпанзе — вегетарианцы.
— Но мы же не можем морить их голодом?!
— Разумеется, сэр. У одного из пилотов нашлись апельсины. Целый вещмешок. Думаю, им понравится.
Они спустились на две палубы ниже, к штрафному изолятору.
У двери стоял охранник.
— Они там одни, капрал? — спросил адмирал.
— Никак нет, сэр. Врач тоже там. Но…
— Что за «но», капрал?
— Вам лучше самому взглянуть, господин адмирал. Эти обезьяны какие-то необычные. Они ведут себя не так, как должны себя вести нормальные шимпанзе, — с этими словами часовой распахнул дверь изолятора.
Корабельный врач — лейтенант Гордон Ахмед стоял в углу комнаты. Обезьяны сидели у стола. На полу рядом с ними стояла большая сумка. Три скафандра лежали рядом. На стульях висела одежда. Когда Джардин вошел, обезьяны встали, как это сделали бы младшие офицеры при появлении адмирала, одна из них торопливо застегнула молнию на кофте.
— Извините, я не хотел, — начал было Джардин, но осекся. «Господи, что я делаю?» — подумал он и перевел взгляд с обезьян на Ахмеда Гордона.
— Добрый день, лейтенант. Я вижу, вы их уже раздели.
— Нет, сэр. Скафандры они сняли сами.
— Что? — воскликнул адмирал. Уж кто-кто, а он знал, как сложно высвободиться из скафандра, обтягивающего тело подобно перчатке и имеющего дюжину застежек и шнурков.
— Им кто-нибудь помогал? — спросил Джардин.
— Они помогали друг другу, сэр.
— И теперь они делают вид, что одеваются? — в тон адмиралу спросил сопровождающий его помощник.
— Нет, не делают вид. Они на самом деле одеваются.
— Доктор, откуда у них одежда?
— Они принесли ее с собой в сумке.
— То есть вы хотите сказать, что эти три мартышки вылезли из космической капсулы с чемоданом, затем принесли его сюда, сняли скафандры, достали из чемодана одежду и начали одеваться?
— Так точно, сэр, — отчеканил Ахмед. — Это именно то, о чем я и хотел сказать.
— Понятно, — Джардин посмотрел на обезьян, вновь рассевшихся на стульях возле стола. — Как вы думаете, доктор, они понимают, о чем мы говорим?
Ахмед пожал плечами:
— Я сомневаюсь в этом, сэр. Они, конечно, великолепно выдрессированы, ведь шимпанзе — это наиболее умные из всех животных, за исключением, пожалуй, дельфинов. Однако все попытки обучить их языку не имели успеха. Шимпанзе способны запоминать символы, но не грамматику.
— И все же они выглядят так, словно понимают, о чем мы говорим, — заметил адмирал. — Г per, дай им апельсинов, возможно, они голодны.
— Да, сэр, — Хартлей положил мешок с апельсинами на стол. Одна из шимпанзе взяла его и осторожно, один за другим, выложила апельсины на стол. Пока она проделывала это, другая обезьяна достала из сумки маленький перочинный ножик.
— А ну положи! — закричал охранник и подбежал к шимпанзе.
— Спокойно, капрал, — остановил его доктор Ахмад. — Нож маленький и не острый. Кстати, это второй инструмент, которым они воспользовались. Первым была зубочистка. С ее помощью шимпанзе развязали узлы на скафандрах.
— М-да, — адмирал посмотрел на охранника. — Если уж лейтенант разрешил, значит, все в порядке, сынок. Сходи-ка наверх и договорись, чтобы на базе нас ждал грузовик: нужно будет доставить их в зоопарк.
Одна из шимпанзе аккуратно очистила апельсин и передала его другой. Затем принялась за следующий.
— Это тоже довольно необычно, господин адмирал, — заметил лейтенант Ахмед. — Ведь обезьяны никогда ни с кем не делятся. Правда, иногда, очень редко, случается, что самец предложит что-либо самке, но, как правило, наиболее крупные и сильные особи отбирают то, что хотят, у более слабых, и я не слышал, чтобы самка давала самцу очищенные апельсины.
— Посмотрите, она и следующий апельсин отдала, но уже другой обезьяне. Неплохие манеры, а, Грег?
— Да, сэр, — автоматически произнес адъютант. Ему в отличие от адмирала было глубоко наплевать на манеры мартышек: он мечтал поскорее вернуться в Сан-Диего, где его ждала прелестная блондинка — танцовщица ночного клуба. Но похоже, что в этот вечер она может его и не дождаться.
Самка шимпанзе доела свой апельсин и принялась очищать новый. Очистки она собирала в кучку.
— Грег, — сказал адмирал Джардин, — пододвинь к столу урну, интересно, как она будет реагировать?
— Да, сэр.
Шимпанзе сбросила очистки в корзину. Одна шкурка упала на пол.
Самка заметила это, наклонилась и подняла ее.
— Да, они хорошо выдрессированы, — сказал доктор Ахмед. — Я думаю, что они были чьими-то домашними животными.
При этих словах одна из обезьян громко фыркнула.
У адмирала Джардина мелькнула мысль, что у некоторых его подчиненных манеры хуже, чем у шимпанзе.
— Я думаю, — сказал он, — им понравится в зоопарке. Там у них даже будет компания: как мне сказали, в соседней клетке сидит горилла.
Услышав это, самка шимпанзе всадила с размаху ножик в стол.
Это вызвало у адмирала улыбку:
— Можно подумать, что она поняла мои слова и ей не нравятся гориллы.
Глава 4
Лос-Анджелесский зоопарк был погружен в полумрак. Джим Хаскинз, насвистывая несложный мотив, заканчивал обход ветеринарного отделения. Днем здесь творилось нечто невероятное, но к вечеру все утихло, правда, у входа в отделение остались стоять двое вооруженных матросов. Еще несколько военных расположились в трейлерах неподалеку, но они не мешали Джиму.
Перед уходом домой Хаскинз навестил лисенка, который несколько дней назад, выскочив из клетки, попал в вольер к собакам динго, которые изрядно его потрепали. Лисенку еще повезло: рядом находился один из служащих, который и вызволил его из вольера. Сейчас лисенок почти здоров, и в этом немалая заслуга Джима, мечтающего стать ветеринаром. Через год, когда Джим закончит вечернюю школу, он получит вожделенный диплом, а вместе с ним и право заниматься любимым делом.
В следующей клетке находилась лань. Джим сомневался в ее выздоровлении: пневмония всегда плохо переносится животными, а ланями особенно. Жаль, конечно, но хорошо еще, что это — не редкий экземпляр. За клеткой с ланью помещалась клетка самца гориллы. Официально гориллу звали Бобо, но кто-то из служащих дал ей кличку Чудовище, что больше соответствовало ее ужасному нраву, который еще и ухудшился после того, как умерла подруга Чудовища.
Джим надеялся, что гориллу в скором времени переведут в другой зоопарк, где Чудовище найдет себе новую самку. Хаскинз без сожаления миновал клетку с гориллой и подошел к шимпанзе. Их доставили в зоопарк только сегодня. Джим был уверен, что эти три обезьяны раньше жили у кого-то дома. Об этом говорило то, что они, во-первых, настояли на том, чтобы им оставили одежду, а во-вторых, не хотели отдавать ножик, но тут Джим не пошел на уступку: правила зоопарка должны соблюдаться всегда, независимо от того привезли обезьян вооруженные моряки и куча докторов или простые охотники.
В клетке, где жили шимпанзе, все еще горел свет. Вид обезьян встревожил Джима: они сидели тихо, прижавшись друг к другу, и были очень грустными. К тому же все трое так и не притронулись к еде. Джим похвалил себя за предусмотрительность: идя сюда, он захватил несколько апельсинов и бананов.
Выбрав самый крупный и сочный банан и очистив его, смотритель протянул его самке шимпанзе, сидевшей с краю. Обезьяна, вместо того чтобы взять лакомство, ударила Джима по руке, да так, что банан отлетел в сторону, а после, пропустив руку сквозь прутья решетки, влепила ему пощечину. Джим отскочил от клетки.
— Что ж, подруга, — сказал он, — не хочешь — не надо. Спокойной ночи, — он выключил свет и осторожно затворил дверь.