Страница 70 из 87
Май Лан шла именно в заведение Шиня-парикмахера. Она внимательно прочитала вывеску над дверью, увидела условный знак, о котором ей говорили.
Прошли только сутки с тех пор, как она, побеседовав с Фан Тхук Динем, перешла в освобождённую зону. Он тогда встретил её на автомашине и привёз в особнячок, где их ждал старик лет шестидесяти, одетый в рясу католического священника. У него было невыразительное, даже туповатое, лицо, кустистые брови, отвисшая челюсть, большой рот. Всё это, вместе взятое, чем-то напомнило женщине сайгонского президента Нго Динь Дьема, портрет которого был обязательным украшением любой респектабельной квартиры в городе.
Этот человек внимательно разглядывал Май Лан, и ей это было очень неприятно. Старец спросил её о семье. Вспомнив советы Фан Тхук Диня, Май Лан рассказала ему о Ли Ламе и детях. Тогда он поинтересовался, знает ли она дорогу в освобождённую зону, попросил назвать знакомых, которые там живут, и задал несколько вопросов: что нужно отвечать, если Вьетконг потребует у неё документы или спросит причину, по которой она пришла в освобождённые районы? как вести себя, если Вьетконг вдруг заподозрит её и задержит? что делать, если не встретится с человеком, к которому послана? что делать, если встретит его и получит от него письмо, но будет схвачена? если привяжется сыщик, как от него отвязаться?
Ответы Май Лав удовлетворили старца, он успокоился и спросил её:
— В чём ты видишь трудность для себя в этом задании? Может, тебя что-то останавливает? Скажи, дочь моя, и я не стану тебя принуждать. Ничего? Вот и славно! Бог будет милостив к тебе. Закончишь дела, вернёшься, получишь много денег. Сколько пожелаешь, столько и получишь. Я постараюсь помочь тебе договориться с большими магазинами, чтоб тебе дали торговый кредит.
Старец дотошно объяснил женщине, куда ей явиться после возвращения из освобождённой зоны, дал пароль для связи. Под конец разговора он дал ей пачку денег и маленькую таблетку, похожую на облатку рыбьего жира.
— Возьми немного денег и купи что-нибудь детишкам. Это только малая часть от того, что ты получишь, когда вернёшься. Гораздо больше получишь, гораздо больше. Таблетку эту возьми и надёжно спрячь, чтобы вьетконговцы не нашли, если тебя схватят. Когда будет совсем плохо, разгрызи её. Ну, это так, на крайний случай. Будь спокойна, у твоих детишек теперь есть «дядя», да и господин Динь о них тоже позаботится. Помни и о том, что мы безжалостно наказываем предателей. Ну ладно, ступай. Да поможет тебе бог!
Май Лан ничего не ответила. Она вышла вслед за Фан Тхук Динем, сжимая в руке пакетик с деньгами и конвертик с таблеткой. Уже сидя в машине, по пути к дому Май Лан, Динь спросил:
— Вы всё запомнили, что сказал святой отец?
— Да, конечно, не беспокойтесь.
— Ну-ка, повторите, я послушаю, как вы запомнили: куда идти, как встречаться, что говорить?
Май Лай повторила всё без запинки. Потом сказала:
— Всё, что сказал святой отец, я уже слышала от вас, но помалкивала, Теперь вот что: возьмите-ка эти деньги обратно. Я помогу вашему старому другу, сделаю это для вас, ведь я так обязана вам. Не нужны мне эти деньги.
— Я понимаю ваши добрые чувства, Май Лан, и благодарю за помощь, — сказал Фан Тхук Динь, отстраняя её руку с деньгами. — Я никогда бы не стал недооценивать вас, думать, что вы помогаете мне в уплату за что-то. Но это не мои деньги. Святой отец тоже хочет помочь мне, даёт возможность отыскать своего старого друга. Берите их, расходуйте так, как вам заблагорассудится. Не хотите их использовать — оставьте здесь. Мало ли что может случиться, вдруг они понадобятся? Ещё одно: верните мне эту таблетку, но чтоб об этом не знала ни одна душа! Слышите?
Май Лан прочла написанную киноварью вывеску, разглядела очкастого, коротко стриженного хозяина. Парикмахерское кресло пустовало, у прилавка тоже никого не было. Она подошла к хозяину, правившему бритву на оселке, шепнула тихо, чтоб слышал только он:
— Здравствуйте, хозяин. Я могу продать японский антибиотик. Не желаете?
С этими словами она вынула из ручной корзинки маленькую коробочку из белого металла в форме половины иероглифа, обозначающего «счастье», и держала её так, чтоб мужчина видел. Услыхав её вопрос, хозяин вздрогнул и оглянулся. Простенькие очки съехали на кончик носа. Мужчина внимательно осмотрел её и покачал головой:
— Здесь, милая, только стригут. Мы не занимаемся куплей-продажей.
Произнеся это, он опять наклонился к оселку и занялся своей бритвой. Май Лан остолбенела. События разворачивались вовсе не так, как предупреждал старик в рясе католического священника. Может, она ошиблась? Май Лан решила попробовать ещё раз. Вновь вынув баночку из корзинки, она сказала:
— У меня есть японский антибиотик на продажу. Мне сказали, что вы хотите купить.
Мужчина, даже не подняв головы, пробурчал, будто злясь на то, что его отрывают от дел:
— Я уже сказал тебе, что не занимаюсь куплей-продажей!
Май Лан пришла в отчаяние. Что делать? Может, лучше уйти? Не зная, как поступить дальше, она вышла из хижины.
Не успела она сделать и нескольких шагов, как мужчина вскочил, бросил бритву в ящичек с ножницами, вымыл руки, выглянул в дверь и стал следить за женщиной.
А она шагала неуверенно, словно сбилась с пути. На дороге не было ни души.
В этом районе, куда люди переселились с равнин, дома были поставлены относительно далеко друг от друга, разбросаны по кустам. Так строились, потому что боялись бомбёжек. Женщина не повернула ни к одному из домов. Ясно, что она была не здешняя. Да и её манеры говорили, что она — из города. Мужчина осмотрелся. По-прежнему на дороге никого, а Май Лан уже подходила к группе сосен, растущих вдоль кювета. Мужчина быстро выбежал из дома и бросился догонять женщину. Он шёл напрямик и, когда женщина была ещё в сосновых зарослях, окликнул её:
— Эй, торговка!
Она обернулась. Парикмахер подошёл к ней и сказал тихо:
— Я куплю твой антибиотик. Дай взглянуть. Май Лан почувствовала, как сильнее забилось сердце.
Она вынула металлическую коробочку и протянула её парикмахеру. Тот в свою очередь тоже вытащил из кармана какую-то металлическую штучку. Он сложил их вместе, и из двух половинок получилась фигурка, похожая очертаниями на иероглиф «счастье». Мужчина вернул Май Лан металлическую коробочку и сказал уже совсем иным тоном:
— Извините меня. В нашем деле осторожность не мешает. «Товарищи» — большие хитрецы! Следуйте за мной.
Пока они шли, парикмахер поучал Май Лан:
— Будут расспрашивать, скажете, что вы моя племянница, называйте меня дядей, и не дай господи ошибиться. Вы меня разыскивали для того, чтобы разузнать о муже, который вместе с армией красных ушёл на Север. О нём уже четыре, нет, лучше пять лет вы не имеете никаких сведений.
— Хорошо, святой отец мне уже говорил об этом.
— Вы только что оттуда?
— Да, дядюшка, я сразу же отправилась искать вас.
— Что вам поручил святой отец?
— Его святейшество велел мне встретиться с вами, дядюшка, чтобы вы свели меня со старым другом с горы Нгыбинь.
Мужчина пробормотал что-то в знак согласия. Май Лан продолжала:
— Скажите ему, дядя, что племянница пришла от его старого друга, который просит у него одну старинную вещь.
Мужчина кивнул. Он привёл Май Лан в своё заведение и объяснил жене:
— Это моя племянница, понятно? Она приехала нас проведать. — И обернулся к Май Лан — Ну, поздоровайся же с тётей. Потом поедим.
Жена парикмахера поклонилась в ответ на приветствие Май Лан. Было видно, что она привыкла к таким посещениям и ни о чём не спрашивала мужа, помалкивала за своим прилавком.
Парикмахер показал Май Лан, куда поставить корзинку, потом сказал, чтоб она пошла во двор и принесла воды: пора готовить еду.
— Я дам тебе, племянница, рис — свари его. Спать ты будешь здесь, с тётей. Я ненадолго уйду.
Парикмахер дал Май Лан дрова, рис, сказал жене несколько фраз и ушёл. Май Лан отправилась во двор варить еду. Хозяйка сидела на пороге. Едва рис сварился, вернулся парикмахер. Он тихонько сказал Май Лан, что всё в порядке, и позвал всех ужинать.