Страница 3 из 151
("Любила цветы полевые")
Это четверостишие с незначительными изменениями находим в песнях «Глаза вы карие большие», «По тихим аллеям гуляли», «Сегодня я, милый, с тобою».
("Глаза вы карие большие")
Эта же строфа встречается в песнях «Давным-давно я осиротела», «Поехал милый на машине», «Подул, подул холодный ветер». Нет надобности выписывать все сходные стихи, их достаточно много. Не меньше и сходных ситуаций, словесно оформленных не всегда одинаково. Не раз читатель встретится с любовником, кающимся у гроба (у могилы) погубленной им женщины; женщина бросается в море (в реку), затем картина плывущего мертвого тела. Отмеченные явления типичны для народной песни, одна из ее своеобразных черт.
Если же иметь в виду использование напевно-ритмической основы, то в этом плане народная песня вообще не имеет ограничений. В предвоенные и военные годы «Катюша», одна из самых популярных песен на слова М.В. Исаковского, породила сотни переделок и подражаний: письма Катюше и от Катюши, ответы на письма, песни о Катюше-пулеметчице, медсестре, партизанке и т.д.; о гвардейском миномете, прозванном солдатами «Катюшей», тоже пели на мотив известной песни.4
Чем песня популярнее, тем больше возникало подражаний ей. В нашем сборнике помещен ряд песен - подражаний «Кочегару» («Раскинулось море широко»: «Я встретил его близ Одессы родной», «Напрасно подружка ждет друга домой», «Раскинулись рельсы широко», «В широких немецких песчаных горах», «Напрасно Катюша ждет мужа домой» Использовавшая при своем возникновении два четверостишия (не дословно) и ритмику небольшого и малоизвестного стихотворения Н.Ф. Щербины «После битвы» (впервые напечатано в 1844г.), песня уже в конце XIX - начале XX в. стала очень популярной и бытовала во множестве вариантов. В годы Великой Отечественной войны на основе «Кочегара» рождались новые песни о моряках и пехотинцах, летчиках и танкистах, саперах и артиллеристах, разведчиках и связистах, о пленных и о партизанах.
Ритмы пляски «Камаринская» породили ряд авторских и народных песен («Студенческая застольная», «Шел я улицей Варваркою» и т.п.). На популярный в 20–40-е годы частушечный напев «Семеновна» сочинены десятки песен («Жила девушка с родной матерью», «Тихо сияла луна» и др.), а в годы войны сложена песня о Зое Космодемьянской.
Создание новых песен на готовый напев - давняя традиция. Во второй половине XVIII - начале XIX в. авторы, сочинявшие тексты песен, часто ставили при них пометку «на голос» и указывали известную песню. Ссылки на популярный «голос» длительное время сохранялись в печатных изданиях.
В наш сборник включены только песни. Но это не песенник в общепринятом смысле слова. Он не дает «канонических» текстов. Может быть, таковыми являются лишь авторские стихи (которых очень немного - три на сотню), но и их как песни трудно назвать каноническими. В устном бытовании авторские стихи почти никогда не воспроизводятся точно: меняются слова и обороты, опускаются строфы или вводятся новые. А. Жигулин, приводя в повести «Черные камни» песню «Ванинский порт», утверждает, что именно его текст «канонический» 5 . В слышанном мною в 1951 г. варианте этой песни предпоследняя строфа имеет такой вид:
Едва ли эта строфа слабее, чем в «каноническом» тексте. Вообще по отношению к народным песням (по происхождению или ставшим таковыми) понятие «канонический текст» неприемлемо. Народная песня исполняется в сотнях вариантов, кратких и полных, сильных и слабых, даже художественно беспомощных. И «каноническими», то есть более или менее устоявшимися, они могут стать лишь для какой-либо местности, социальной группы. Каждый из печатаемых в сборнике текстов (в новой записи или из печатного источника, но не авторский) - это один из множества вариантов, певшихся в народе. И пусть читателей, слышавших либо знающих те или иные песни, не постигнет разочарование, если они встретятся со знакомыми песнями в незнакомом виде.
Старинные народные лирические песни охватывали ряд тематических групп: любовные и семейные, рекрутские и солдатские, разбойничьи и тюремные, ямщицкие и некоторые другие. Все эти подразделения, так или иначе реализовались и в городской песне. Баллады и исторические песни, исконно эпические жанры, постепенно приобретали лирические признаки, становились лирико-эпическими; это качество унаследовали новые баллады и песни на исторические сюжеты.
Каждый раздел нашего сборника представляет определенную тематическую группу. Деление на жанры и жанровые разновидности для нас не имело первостепенного значения, и все же некоторые разделы оказались «жанровыми»: раздел «Злой рок и возмездие за злодейство» образовали новые баллады, т.е. произведения с драматическим конфликтом и «смертельным» исходом для главных (а иногда и второстепенных) персонажей (баллады без такого финала вошли в другие разделы); новые песни на исторические темы сосредоточились в разделах «Было дело» и «Солдаты и солдатки».
Среди городских любовных лирических песен исследователи выделяют группы элегические (грустные чувства, переживания без особых осложнений в отношениях влюбленных), драматические (конфликты в любовных отношениях, осложнение и даже прекращение их), «жестокие» (страдания оставленных влюбленных, ведущие к воображаемой, реже к реальной гибели главного персонажа) 6 . Если учитывать это деление, то и оно в определенной степени накладывается на нашу рубрикацию: разделы «Ах, любовь», «Спишь ты под землею», «Пролетела пора золотая» состоят из элегических песен, разделы «Пускай могила меня накажет», «Зачем ты, безумная, губишь?», «Разбита жизнь моя» - из драматических, раздел «Пускай могила меня накажет» образовали «жестокие» песни.
Могут вызвать недоумение некоторые группы песен: как выделенные в особые разделы («Проснись, душа»), так и образовавшие заметные пласты в других разделах (особенно в «Злом роке и возмездии за злодейство» и в «Разбойной воле и тюремной доле»). Формируя сборник, составители осознавали необходимость наиболее полного охвата материала, даже такого, который в более или менее представительном виде никогда не публиковался.
На Руси издавна публично исполнялись песенно-эпические произведения. Большой популярностью пользовались былины-повествования о героических подвигах могучих богатырей, духовные стихи-песнопения на библейские сюжеты, о деяниях святых мучеников, подвижников, чудотворцев (Егорий Храбрый, Алексей человек Божий и др.). К началу XX в. былины в устном бытовании угасали, но духовные стихи продолжали петь калеки перехожие (нищие, слепцы, убогие) на ярмарках, у церквей, на монастырских дворах во время престольных праздников, просто при скоплении народа в разных ситуациях. После 1917г. эта традиция была прервана: монастыри и церкви закрывались и разрушались, а публичное исполнение «божественного» решительно пресекалось. Сама традиция, однако, возродилась, но с другим репертуаром. На пароходах и поездах, на базарах появлялись калеки, исполнявшие «жестокие» и «жалостные» песни о бытовых драмах. Это истории о том, как «отец дочку зарезал свою», как «брат сестру приглашает гулять» и ряд других. Репертуар калек (как и количество их) сильно пополнился в годы Великой Отечественной войны и после нее, а война давала много новых сюжетов: жена при муже на фронте заводит дома любовника; ждет домой мужа с орденами, а он пишет, что стал калекой, и жена бросает его, и т.д. Песни этого типа исполнялись одним-двумя певцами (или один играет на гармони, баяне, другой поет), для хорового исполнения не предназначались. О том, что песни-истории рассчитаны на публику, свидетельствуют и их зачины: «Да что вы, граждане, припечалились», «Вот сейчас, друзья, расскажу я вам». Советские калеки, разумеется, не ограничивали свой репертуар такими песнями, но он формировался в первую очередь именно из них.