Страница 67 из 102
У них, что на тквирских росли кобылицах, Как взгляд изменился в чужбине! И в знойной долине с покорностью в лицах Пристанища ищут отныне. Их гнали, как ланей. Теперь вспоминают Глаза, материнские руки; Арабских теперь жеребят объезжают И «челу» поют мамелюки. А помнят ли проса поля, деревушки, Заборчики, хаты-плетушки? В страну, в ее долю, я тоже врезаюсь, О берег душой ударяюсь. Неужто из гроба сюда, в переулки, Теней простираются руки? Там черные кони, там черные бурки, Мерещатся мне мамелюки.
* 164. «Сорвались слезы с глаз твоих; скорбя…» Перевод Е. Самченко
Сорвались слезы с глаз твоих; скорбя, Я подобрал и в дом отнес их. Тьмою Ночь страшная настигнет ли тебя, На тихий зов предстану пред тобою. Пересчитаю звезды и отдам, Чтоб ночь в ущелье ярко освещалась, Чтоб ты по нашим золотым следам До уголков души моей добралась. Скажу: бери, я звезды обернул Сухой соломой; в доме выбрал место; Их у меня и ветер не задул, Просил их дед на семена, но тщетно. То — искры, что похожи на глаза, Они, сверкая, говорят как будто; Бесчисленными каплями роса, С твоих ресниц свисающая утром. Всех досчитался; средь ночей моих Мхом не покрылись; звездные иголки Пронизывают, чуть касаюсь их, Они остры, как жемчуга осколки. Ты звезды наделила красотой, Пушком легчайшим, персиковым цветом, Каштановой колючей кожурой И звонким заливающимся смехом. Я — старый поседевший звездочет, А ты — с весны по золотую осень — Лучащийся, румяный небосвод Или гумно, где тысячи колосьев. Я те колосья ночью накосил; Их во дворе вплету в плетень недвижный, Чтоб путнику, что выбился из сил, Путь освещали на закате жизни.* 165. «Это родник мой, он мал, но запомни…» Перевод Е. Самченко
Это родник мой, он мал, но запомни: Он и тебя напоит у плетня. Ныне, о друг, ты «спасибо» промолви, Влаги отведай — и вспомни меня. Сядь под орехами, влажной ладонью Лоб охлади; отдохни; помолчи. Я ведь один у тебя, кто — с тобою, Горло твое пересохло — смочи. Груз облегчи, не устало бы тело От трудового кипучего дня; Грезу твою обвивает омела, Влаги отведай — и вспомни меня. В прошлом году ты скрываться б не стала, Этой воды подала б из горсти. Если иссякнет родник этот малый В засуху, грех мой забудь и прости!* 166. Жизнь-мгновенье. Перевод Е. Самченко
Твой чистый пот, он льется зря сейчас, Коль мучаешься мукой многолетней. И что ты в этой жизни, суетясь, Копаешься, выискивая сплетни? Ведь если жизнь — мгновенье, твой расчет С тобой и рассчитается невольно: Сперва ружье кремневое рванет, А после сеть раскинется привольно. Есть мед в минутах утренних, горчат Они под вечер; небеса темнеют; И только жизни чувства, коих пять, На рубеже зимы зазеленеют. Мне б освятить родник; до дна рассвет Хочу увидеть — для того родился! Минута-жизнь, кизиловый твой цвет, Кому он цветом сумерек приснился? Кто пот не любит золотой, любя Веселье слов и мудрости молчанье? Мгновенье-жизнь, мы гости у тебя — В гостях не стало б горьким пребыванье. Лучина мне указывала путь, Бывало, силы в теле не хватало; Минуту жизни трудно протянуть, Но груз судьбы тянуть не трудно стало. Звезда ли пала с неба — велика Печаль сестры, что причитает где-то; Бессмертия коснулась ли рука — Кому, зачем бессмертье нужно это? Закат во мне; люблю на склоне лет Тропою подниматься к небосклону; Не вечер выбираю, а рассвет И ночь без сна, а не дневную дрему.167. «Голос твой Кура заглушит на миг…» Перевод Н. Тихонова
Голос твой Кура заглушит на миг, Видишь слезы, — я плачу открыто, Я жаждой томимый, старый старик, Ты — родник мой и ты — Маргарита! Если, слушай, как Фауст, ослепну я — Ставлю крест над жизнью над всею, Просияет мне красота твоя — Подойдешь, я сразу прозрею.